Горький мед, сладкий яд - Надеждина Ирина Николаевна

– Чей, мой или ее? – повторил Владислав, тяжело глядя на Лемехова.

– Твой, – Лемехов невольно вздрогнул от этого взгляда.

– Поменяй детей, – твердо сказал Владислав.

– Как поменять? – растерялся Николай.

– Так, чтобы никто не догадался. Поменяй. Они действительно одинаковые, и Колчев – не Колчев, а Вансович. Для очистки совести можешь взять кровь и потом сделать тест на отцовство.

– Влад, я не могу этого сделать… – пролепетал он.

– Сделай. У Аси никого нет, и ребенка я заберу в любом случае. А так никто ничего не узнает.

– Но…

– Десять штук.

– Что? – Николай окончательно растерялся.

– Десять штук зеленью, чтобы твоя совесть была спокойна всю жизнь.

В это время в кабинет вошел Лазарев. Он был мрачнее тучи. Взглянув на растерянного Лемехова и на Владислава, он сказал:

– Ася умерла. Реаниматоры сказали, что, скорее всего, там даже не порок роль сыграл, а эмболия. Слишком быстро. Она уже тоже начала нормально приходить в себя и так, сразу… Как малый-то теперь? Ведь никого у нее нет.

– Умер и малый, – сдавленно произнес Лемехов. – Внезапно. Твои, Влад, в порядке. Пацан тоже орет как резаный.

Из здания больницы они выходили втроем, усталые, подавленные. Владислав отпустил Сашу и Олега. С Лазаревым они попрощались, а Лемехова он предложил подвезти. Николай сел с ним в машину.

– Домой, Саша, – сказал Владислав.

Лемехов хотел назвать адрес, но Владислав прервал его:

– Сначала ко мне домой, и не перечь. Санек тебя потом отвезет. Я не отниму у тебя много времени.

Это было произнесено настолько властным тоном, не терпящим возражения, что Николай ничего не ответил. Всю дорогу все в машине молчали. Владислав снова курил сигареты одну за другой. У дома он и Лемехов вышли. Сергею Владислав велел взять вторую машину из гаража, Саше – ждать, а сам с Лемеховым пошел в дом. Здесь никого не было. Не раздеваясь, они прошли в кабинет.

– Присядь, – предложил он Лемехову, а сам, сев в кресло у стола, начал набирать на сейфе код. – Как это все случилось?

– Ты ушел. Они все трое вроде бы притихли. Я пошел к себе в кабинет. Потом что-то меня как подтолкнуло пойти и еще раз посмотреть. Я подошел и увидел, что у твоего мальчика начинают синеть ручки и губы. Второй мальчик и девочка снова начали кричать, а этот… в общем, сам понимаешь. Попробовали что-либо сделать, но ничего не вышло.

– Поменял нормально?

– Да, наорал на медсестру, что не посмотрела, кто из детей где лежит, а сам успел поменять бирки.

– А теперь забудь об этом навсегда. У меня родилась двойня, а ребенок Аси Колчевой умер, – Владислав положил перед ним на стол пачку долларов. – Можешь еще завтра отчитать свой персонал за халатность.

– Влад… – Николай выглядел растерянным.

– Не ломайся. – Владислав снова тяжело посмотрел на него. – У меня нет времени, мне еще к теще нужно ехать.

Когда они выходили из дома, напротив уже стоял «кадиллак», за рулем которого сидел Сергей. Владислав велел Саше отвезти Лемехова домой. Он уже садился в машину, когда подъехала темно-зеленая «вольво» и из нее вышли Алик и Катя.

– Па, случилось что-то? – вместо приветствия спросил Алик, заметив усталый подавленный вид отца.

– С брательником тебя и сестрицей. Я поехал к Никиным старикам. Через пару часов вернусь и все расскажу. Если кто-нибудь приедет, пусть ждут, если позвонят, то пусть перезванивают на сотовый.

Глава 90

Владислав вернулся домой около семи часов. Увидеться сегодня с Никой Лазарев все равно не разрешил, и нужно было ждать до завтра. Родителей Ники ему удалось относительно успокоить. В подробности о том, что больше не будет детей и почему, он вдаваться не стал.

Дома его ждали Эрик и Илья. Они сидели в гостиной с Аликом и о чем-то негромко разговаривали. Увидев Владислава, все замерли в напряженном ожидании. Он устало опустился на диван и расслабил узел галстука.

– Влад, что ты молчишь? – спросил Илья.

– Прости, Илюша, уже нету сил рот открыть. Сейчас что-нибудь скажу, – он посидел молча несколько минут и только после этого сообщил: – Двойня, мальчик и девочка. Оба по три килограмма ровно, по пятьдесят сантиметров росту. Что еще? Илья, ты Кольку Лемехова помнишь? – Илья утвердительно кивнул. – Да, так вот Колек сказал, что такой, не при ребенке будь сказано, голубизны в глазах он ни у кого, кроме Вансовичей, не. видел.

– Патрон, так поздравляем! – вернулся дар речи к Эрику.

– А Ника как?

– Валера сказал, что в порядке. От наркоза отошла нормально. Завтра утром увижу. По-моему, это повод, чтобы выпить. Алена, где твоя крошка и пацаны? Зови всех, и тащите с Катей бокалы, а я шампанское принесу.

– Я сам все принесу, – улыбнулся Алик.

Когда Алик вышел из комнаты, с минуту висела пауза. Владислав снова стал мрачным и усталым. Потом Эрик спросил:

– Как Ася?

– Нет больше Аси, и завтра, кроме всего прочего, нужно будет вспомнить фирму, в которую вы обращались, когда хоронили ее деда, – Владислав прикрыл глаза.

– А ребенок? – Илья нахмурился.

– И ребенок. Все подробнее я расскажу завтра, когда приеду в офис, – последней фразой Владислав дал понять, что говорить об Асе сегодня больше не будет.

– Да, жаль, конечно, – вздохнул Эрик.

– Что с твоими земляками нарешали? – Владислав открыл глаза.

– Практически все. Мелочь осталась на завтра.

– Завтра я обязательно буду.

Алик заметил, что вместе со всеми отец выпил шампанского совсем немного, чисто символически. В девять Эрик и Илья уехали, а они с Катей, убрав бокалы и пустые бутылки, ушли в свою комнату. Им еще нужно было позаниматься.

– Па, ты ужинать собираешься? – спросил он перед тем, как уйти к себе.

– Я у тещи чуть-чуть перекусил, не волнуйся, – Владислав открыл бар и выбрал бутылку водки.

– Ты что, па? – с тревогой спросил Алик.

– Ничего, сынок, все нормально. Просто у меня зверское желание напиться.

– Почему?

– Расскажу когда-нибудь потом, – тяжело вздохнул Владислав и после паузы добавил: – За все в этой жизни нужно платить. За ошибки, свои, чужие, те, что сделали вместе.

– Па, я не пойму, что-то не так с Никой или ее стариками? – насторожился Алик.

– Нет. С ними все в порядке, – Владислав тряхнул головой. – Это я так, к слову… Потом расскажу… Все, иди занимайся, а я пошел к себе.

Он поднялся в свою спальню, попутно налив себе на кухне большой стакан свежего апельсинового сока, прошел в ванную и открыл воду. Пока набиралась вода, Влад успел, не торопясь, раздеться. Вдоволь насидевшись в ванне с горячей водой и чувствуя, как понемногу тело покидает усталость, он вылез, вытерся, надел толстый длинный махровый халат и, небрежно откинув назад мокрые волосы, вернулся снова в спальню.

Владислав открыл бутылку с водкой и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Ему было настолько тяжело, что он даже не чувствовал обжигающего вкуса. Потушив свет, он подошел к окну и отдернул штору. На улице поднялся ветер, но небо было чистым, светила яркая полная луна. За стеклом метались черные голые ветви деревьев. Ему вспомнился сон, и от этого воспоминания сжалось сердце. Во сне, за окном, был другой мир. Туда ушел отец, Валентин, Дина, теперь еще и его малыш и Ася. Он же снова остался в черной холодной пустоте. Не дать ему захлебнуться этой пустотой могла только Ника, но ее сейчас рядом не было. Она спала тяжелым наркотическим сном в реанимации. Владислав сделал еще несколько глотков. Ему стало страшно, как тогда, возле стены, что он может остаться совсем один. Этот страх был огромен, просто беспределен.

Владислав прижался лбом к холодному стеклу, пытаясь освежить пылающее лицо, и прошептал:

– Алена, Ника… все… не оставляйте меня, прошу вас…

Чувство одиночества и страха не проходило. У него сжалось горло, и на глаза сами собой навернулись слезы. Эти слезы катились по щекам, как раскаленный металл. Он плакал впервые за много лет…