Частичка тебя. На память (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

— Содержателя было бы проще, — тихо-тихо вздыхает тетка, а потом переключается уже на привычный мне деловитый тон, — хорошо, дорогая, я тебя поняла. Поищу еще варианты. Есть у меня одна приятельница, она недавно искала секретаря, сейчас я ей позвоню, уточню, не закрыта ли эта вакансия. Жди.

А куда я, блин, денусь?

Опускаю телефон на колено, запрокидываю голову, стараюсь игнорировать жгущие кожу слезы.

Вот ведь.

Вляпалась.

Самое паршивое, что к такому вот дерьму можно нечаянно и привыкнуть.

Я привыкла к другому классу работодателей, к тем, которые понимают ценность своих работников, к тем, с которыми лестно говорить на равных и обсуждать рабочие вопросы. Те, которые почитают субординацию похлеще библии.

Вот только я больше не на их поле.

Ладонь касается живота. За последние несколько дней это стало почти что дурной привычкой. А что поделать — одна только мысль об ожидающем меня будущем заставляет меня выпрямиться, стереть с щек остатки влаги и ощутить желание жить снова.

К черту.

Не буду я расстраиваться из-за одного озабоченного мудака. Мне нельзя вообще-то!

Свет клином не сошелся на Вяземском и его работе.

Хотя в чем-то Ангелина и была права.

Вопрос трудоустройства, мягко говоря, стал каким-то нерешаемым.

Я — специалист. Я отличный специалист. Я это знаю. Никому нафиг не нужный специалист — вот в чем правда-матка!

Ну где она там? Не звонит еще? Мне пора заказывать панихиду всем моим надеждам на трудоустройство?

Включая телефон, я нечаянно задеваю иконку мессенджера в углу экрана. Несколько месяцев ими не пользуюсь — бывшие коллеги по работе со мной общаться не горят желанием, подруги той же Крис, дружившие со мной «из благотворительности», тоже быстро отвалились, да и черт с ними, а тот единственный, с кем я бы действительно хотела пообщаться — не напишет мне первым. Или…

Я ошалело уставляюсь на экран телефона, пытаясь поверить в то, что вижу.

Зеленая циферка «один» у диалога с Ником. У старого, замороженного, старательно вытесненного в самый низ контакт-листа, просто для того чтобы не бередить мне душу.

«Как у тебя дела, Эндж?»

Отправлено сегодня утром…

Можно ли тремя словами выпустить из человека всю кровь?

Можно, если после долгих месяцев молчания вдруг пишет тот, кому ты позволила унести свое сердце с собой.

И сразу в душе чертов вихрь — надежда, бессмысленная и беспощадная, и боль, тяжелая и почти невыносимая.

Зачем ты пишешь, Ник? Зачем ты пишешь мне? Еще и сейчас? Мы виделись полтора месяца назад, в баре, и когда я приземлилась напротив тебя — не сказать, что ты очень уж мне обрадовался.

Это потом мы разговорились на общие темы — у нас это всегда получалось слишком просто. И я смеялась, долго и много… С тобой мне и пальчика показывать не надо было…

Но после ты ушел, и от тебя не было вестей одну гребаную вечность. Ты был там с ней, со своей гребаной принцессой, целовал её, самообманывался в ней. И пишешь мне сейчас…

«Все окей»

Ну вот.

Я не оставила сообщение без ответа и ничего толком не сказала. И закрыть к черту мессенджер, а лучше и вовсе его удалить, от греха подальше, чтобы даже не искушаться заглядывать.

Просто не хочу больше боли. Устала.

елефон в ладони взрывается вибрацией. Входящий. Я смахиваю зеленую трубку в сторону, принимая звонок инстинктивно, и только потом выдаю запоздалое ругательство.

Звонит не Ангелина…

Зря-зря-зря я ему вообще написала. Надо было просто оставить вопрос без ответа.

— Ты настолько не рада меня слышать? — динамика телефона хватает, чтобы я услышала спокойный голос Ника — он услышал мое фигуристое выражение.

Черт.

Десять тысяч чертей.

Ладно. Позади горят фронты, отступать мне некуда.

— Просто уронила телефон, — я говорю максимально бесстрастно, — Ник, я сейчас жду звонка. Ты не мог бы…

— Все окей? — на фоне его голоса слышится шум мотора. Он явно куда-то едет. — Более бессмысленного и ни на что не годного ответа я от тебя в жизни не получал, Эндж.

Я слышу в его голосе легкую насмешку, и у меня от неё перехватывает дыхание. Боль, горечь — кто прислал этот дивный коктейль за мой столик. Он такой обыденный…

Как будто и не было ничего. Ну точно не было. Ошибка — была, ошибка — не считается.

Нужно завязывать с этим разговором скорее. Иначе у меня в жилах кровь закончится.

— У меня все просто волшебно, — раздраженно огрызаюсь я, — лучше всех. Тебе нужно еще больше конкретики?

— То есть моя информация, что ты по-прежнему сидишь без работы, не верна?

Кон остается за Ольшанским. Мне тут крыть нечем.

— Это ты у Козыря спрашивал? — эту болезненную улыбку я посвящаю своему бывшему работодателю.

Никогда не переходите дорогу хозяевам крупных корпораций. Никогда! Этот урок никогда в жизни не нужно получать самой!

Он-то уже давно вперед катится, наверняка в плане по захвату мира процентов на пять продвинулся, а я — даже на ноги встать не могу.

Ник ушел сам. Без волчьего билета. И с Козырем они приятельствуют. Поэтому понятно — «откуда дровишки».

— Навел справки, — невозмутимо откликается Ник с той стороны трубки, — так что, Эндж, информация устарела?

— Допустим, нет, — я стискиваю смартфон еще сильнее, — чего ты хотел? Еще раз прочитать мне нотацию, когда и как я поступила неправильно? Можешь не тратить зря своего времени, тебе наверняка есть кем заняться.

— Вообще-то я хочу предложить тебе работу, Эндж, — парирует Ник, будто и не замечая моей слишком очевидной агрессии.

Кон остается за ним. Такого ответа я не ожидала.

8. Энджи

— Ты? Мне? Работу?

Три слова в одном предложении смотрятся странно.

Я ведь помню тот разнос, который он мне устроил после первой же пакости Вике.

Да, не он меня уволил. И его докладная, написанная про тот случай, так и не была подана, хотя он мне ей угрожал. Уволил меня директор концерна, лично, но Ник ведь был в курсе…

— Мне нужен эффективный управленец, — он даже не обращает внимания на мое недоумение, — так вышло, что эффективнее тебя я никого не знаю. А то, чем я сейчас занимаюсь… Там беда с дисциплиной персонала.

— Нужна гарпия с секундомером? — скептически уточняю я как-то больше по инерции.

— Скорее горгона с огненным хлыстом, — Ник говорит это с таким искренним недовольством, что мне невольно хочется зажмуриться. Как давно мы не говорили вот так.

Пожалуй, после того разноса и не говорили…

Я не желала оправдываться — да и зачем? Он был глубоко в Вике, по уши увлечен, на кой ему были нужны мои признания?

— И где мне предстоит работать?

Надо бы отказаться. По уму! Вот только…

Я знаю его как начальника. Спокойный, адекватный, выставляющий работу превыше других проблем. Отлично умеющий вдохновлять и выжимать из своих подчиненных максимум. Этот мужчина не будет требовать от меня ничего унизительного.

— Конный клуб «Артемис», за городом. Помнишь?

Помню ли я? Помню ли я любимый клуб Ника, в котором мы провели не одни выходные? Гоняли по полям и буеракам, а по вечерам играли в го, развалившись на ковре в гостиной? Мы даже домик на двоих снимали, потому что так было дешевле, а друг с другом мы чувствовали себя очень комфортно.

Увы, только поэтому.

Помнится, первый раз, когда он это предложил, я очень надеялась, что это что-то значит. Что что-то между нами произойдет, мы сдвинемся с мертвой точки глубокой френдзоны, но… Ужин так и остался ужином. Спали раздельно. И потом тоже…

— Как тебя туда занесло вообще? Как же языки, карьера? Разве к тебе не подкатывали с предложением из дипломатического корпуса?

Ведь серьезно, подкатывали!

Я ведь помню.

И Ник всерьез задумывался о возвращении к должности атташе, а там возможно и кого повыше…

— Ну вот так, — он отрезает спокойно, — «Артемис» сменил владельца, тот решил сменить директора. Мне понравилась эта вакансия, владельцу клуба — мои рекомендации. У тебя есть еще вопросы?