Обещания и Гранаты (ЛП) - Миллер Сав Р.

— Это не помешало тебе умолять меня трахнуть тебя.

— Это было другое. Это было…

— Мы просим для них этих благословений во имя Отца, Сына и

Святого Духа, — прерывает священник, делая шаг вперед и хватая нас за плечи. — Властью, данной мне, я объявляю вас мужем и женой.

Он колеблется, его запавшие глаза мечутся между нами.

— Э-э… ну, я полагаю, вы можешь поцеловать ее снова, и если вы все же собираетесь, я прошу достаточно времени, чтобы заранее покинуть комнату.

Кэл поднимает руку, качая головой.

— Не нужно, отец. Мы уходим.

Марселин выводит священника из комнаты, захлопывая дверь, когда выходит. Кэл съеживается, когда она с громким щелчком встает на место, затем сглатывает и возвращается к кровати. Он наклоняется, собирая свои вещи, больше не обращая на меня никакого внимания.

— Эм? — Я выгибаю брови. — Имею ли я право голоса в чем-либо? Я

все еще даже не знаю, что происходит. — Поворачиваюсь к Папе и указываю большим пальцем на Кэла. — Почему ты не остановил это? Разве он только что не испортил твой контракт с «Болленте Медиа»?

— Нет, ты сделала это, когда решила переспать с этим мужчиной.-

Лицо папы каменеет, разочарование плавит его черты. — И поскольку вы не были осторожны, у кого-кого есть видеодоказательства, которые они используют, чтобы попытаться шантажировать la famiglia.

Мое горло сжимается, кровь приливает к лицу, когда я перевариваю его слова.

— Кто-то наблюдал за нами?

Отвращенье скривило рот папы, его губы скривились в усмешке.

— Кто-то всегда наблюдает, figlia mia. И теперь мы все расплачиваемся

за твою лажу.

Оглядываясь через плечо на труп Матео, он качает головой.

— Разве мы не можем… рассказать Старейшинам или что-то в этом

роде? Конечно, есть другой способ.

— У субъекта, шантажирующего нас, есть очень специфический набор

правил, которым необходимо следовать, иначе они уничтожат нас. И поскольку у нас нет никаких зацепок и мы понятия не имеем, кто они такие, они буквально держат нас за яйца. — Папа наклоняет голову. — Кроме того, если мы расскажем Старейшинам, они все равно убьют тебя.

Слова Кэла из прошлого звучат в моей голове.

Я помогаю тебе.

Я сглатываю, когда слезы подступают к глазам, пытаясь прогнать их, даже когда мой мир полностью вращается вокруг своей оси.

— Я думал, что выбрать тебя для этого контракта было разумным

решением. Потратил всю свою жизнь, пытаясь уберечь тебя от неприятностей, уверенный, что если бы я мог просто выдать замуж тебя, все остальное получилось бы само собой. — Он вздыхает, окидывая меня беглым взглядом. — Думал, что могу рассчитывать на тебя, Елена.

Печаль обвивает мой позвоночник, как плющ, обвивая так туго, что кажется, будто он может разорваться пополам. Руки поднимаются сами по себе, тянутся к нему, чтобы утешить или извиниться — может быть, и то, и другое.

Все, что угодно, лишь бы стереть отчаяние из его взгляда, пока оно не проникло так глубоко в мою душу, что я никогда не смогу его вычистить.

— Папа, я…

— Вот. — Кэл сует мне в руки листок бумаги, прерывая меня. Я смотрю

вниз, мой желудок сжимается еще сильнее.

Свидетельство о браке штата Массачусетс.

Так или иначе, до сих пор все не казалось реальным.

Мои руки дрожат, сертификат выскальзывает из них, когда тревога наполняет мою грудь, закупоривая артерии.

— Я не могу это подписать.

Тяжело вздохнув, Кэл хватает сертификат и тащит меня к кровати, кладя страницу на грудь Матео. Он просовывает ручку между моими пальцами, затем обхватывает их своими, направляя мою подпись.

Негодование яростно разгорается во мне, когда я наблюдаю, как он без усилий подделывает мое имя, как будто делал это тысячу раз.

Я избегаю смотреть на безжизненное тело Матео, мой желудок на грани того, чтобы отвергнуть вчерашний ужин таким, какой он есть. Когда Кэл отпускает меня, я отворачиваюсь от него, подавляя рыдание ладонью.

Если бы я знала, что секс с Кэлом приведет к такому, к полному лишению любого подобия свободы, которое у меня когда-либо было, я бы никогда этого не сделала.

Правда?

Когда ты проводишь свою жизнь, смирившись с определенной судьбой, смиряясь с неизбежным, даже капля перемен может показаться концом света.

И хотя это правда, что я не хотела выходить замуж за Матео больше, чем за Кэла, по крайней мере, я знала, чего от него ожидать. В конце концов, когда-то давно мы были друзьями. Еще до того, как он искал власти и насилия и решил использовать их против меня, когда не получил того, что хотел.

Но я могла бы справиться с этим.

Проведя последние несколько лет, обходя его стороной, используя в своих интересах и встречая его кулаки собственными ушибленными костяшками пальцев. Это было выполнимо.

Однако эта история с Кэлом еще не была намечена. Я никогда не видела его с другой женщиной, хотя, по-видимому, за его тридцать два года их было много.

Я даже не могу понять, почему он был согласен со всем этим, учитывая, что в последний раз, когда я его видела, он трахнул меня до полусмерти и ушел до восхода солнца.

Осталось только стихотворение, нацарапанное на клочке бумаги, и черная роза, заставившая меня долго гадать, не приснилась ли мне вся эта встреча в первую очередь.

У прикосновения есть память.

О, скажи, любовь, скажи,

Что я могу сделать, чтобы убить ее и стать свободным?

Во всяком случае, его прощальные слова, хотя и заимствованные у Китса, указывали на то, что он больше не хотел иметь со мной ничего общего. И все же, вот он здесь, только что вынудил меня действовать так, как будто в этом вопросе не было другого выбора.

Когда папа уходит, чтобы найти мою маму, я смотрю, как Кэл продолжает собирать вещи, и у меня внутри все сжимается, когда я вспоминаю, что еще он сказал мне все эти недели назад.

— Я не такой, как мальчики из ваших маленьких частных школ. Я

погублю тебя и не подумаю об этом дважды.

— Так погуби меня, — сказала я, так уверенная в своей способности

выдержать это.

Теперь я не могу перестать задаваться вопросом, во что, черт возьми, я вляпалась.

ГЛАВА 5

Кэл

— Что ж, это интересный поворот событий.

Перекинув ногу через противоположное колено, я поворачиваю секундную стрелку на своих часах так, чтобы она тикала в такт с дедушкиными часами в фойе. Я полностью осознаю, что младшие дочери Риччи смотрят на меня с верхней площадки лестницы, наблюдая за мной, как будто я какое-то животное в зоопарке, но трудно обращать внимание на что-либо, кроме необычного тиканья.

Обычно я стараюсь изо всех сил избегать социального взаимодействия, особенно с такими, как подростки, но это было не то, чего я мог бы избежать.

Я не считаю, что Елена должна бежать. Она чувствует себя в ловушке, как со сломанными крыльями птица, пойманная в позолоченную клетку, и в обязательном порядке смотрит на замок на своей двери на случай, если когда-нибудь появится шанс сбежать.

Поскольку я не могу так рисковать, мне пришлось вернуться с ней в дом Риччи на Луисбург-сквер, убедившись, что ее крылья остаются подрезанными.

По крайней мере, сейчас.

Всю дорогу она продолжала теребить новое кольцо на пальце, украдкой поглядывая на меня краем глаза, как будто не думала, что я могу почувствовать тяжесть ее взгляда.

Это часть моей проблемы, когда дело доходит до этой маленькой богини; Я сосредоточен на каждом ее движении, мое тело так привыкло изучать ее из-за экрана, что открытость наших взаимодействий теперь вызывает некоторую тревогу.