Предатель. После развода (СИ) - Арская Арина
— Молодец, — мама мягко улыбается, — но, видимо, решить будет маловато, верно? Так вот, чего ты так боишься в разговоре с Германом?
— Я не хочу с ним разговоров…
— Ути-пути, — мама смеется, и в уголках глаз расцветаю морщинки. — Я тебя вырастила, Анфиса, пережила твой подростковый бунт, и могу точно сказать, что ты хочешь, но боишься.
— А что он мне скажет? — фыркаю я. — Назовет бревном в постели?
— Ну, назовет, — мама скрещивает руки на груди. — Что дальше?
— Это обидно…
— Ну, обиделась ты, — мама кивает, — да, очень сильно обиделась, поэтому сама ему в ответ что-то говоришь, верно?
Моя мама — та еще заноза, и сама виновата в том, что позвала ее заглянуть ко мне и попить чайку.
И она права, я боюсь не того, что Герман завалит меня претензиями. Я боюсь того, что меня прорвет перед ним на отчаянные эмоции, в которых я буду слабой.
А я не хочу быть рядом с ним слабой.
Он потерял эту привилегию, когда выбрал другую женщину.
— Мам, ты хочешь сказать, что я должна была его простить? — я иду в атаку, чтобы и перед мамой скрыть себя настоящую. — Да?
— Тон смени, — мама хмыкает. — Ишь ты. Опять подростковую волну ловишь? Я говорю, что тебе не помешал бы серьезный разговор с Германом с разбором полетов. А простить или не простить… Это не я за ним была замужем, чтобы такие советы давать. Твоего отца я поняла и простила, но ваших отношений это никак не касается.
— Да знаю я, — пристыженно отвожу взгляд. — Извини… Я сама не своя.
— Конечно, бывший муж женится, — разочарованно цыкает. — А должен был сидеть на коврике у порога.
Вновь смотрю на маму. Зло и обиженно.
— Я сама женщина, Фиса, — мама смеется, — и понимаю, почему ты бесишься. Ты не отпустила Германа, а чтобы закрыть с ним вопрос, надо довести все до конца.
— Теперь ему не нужны разговоры, — закрываю глаза и вздрагиваю, когда на столе вибрирует телефон.
Смотрю на фотографию Германа на экране смартфона, сдуваю локон и принимаю звонок:
— Слушаю.
— Везу Бориса.
— А что так? Знакомство не задалось? — едко спрашиваю я, а мама напротив приподнимает брови. — Не случилось радуги и единорогов.
— Скоро будем, — игнорирует мое злое и презрительное ехидство и сбрасывает звонок.
— Это было в твоем стиле, — Мама откидывается на спинку стула, — в твоем стиле пятнадцатилетки.
Глава 13. Да пошла ты
Вежливо попросила маму уйти после звонка Германа. Словила себя на мысли, что я повела с мамой грубовато и резко, но я не хотела, чтобы мама присутствовала при возможных разборках с сыном или Германом.
Она вздохнула, но не стала ничего говорить или настаивать на том, чтобы быть рядом и оказать поддержку.
Не нужна мне сейчас поддержка.
Я должна сама понять, в каком направлении сейчас двигаться, и было бы неплохо самой найти точку опоры, что у Германа не было возможности меня расшатать внезапными новостями о свадьбе.
Когда слышу, как щелкают ключи в замочной скважине, я выхожу в прихожую. Дверь распахивается и в квартиру вваливается рассерженный Борька.
Как же он сейчас на отца похож, будто я и не участвовала в его рождении. Чернявый, с горящими глазами и четкими черными бровями.
Ох, не хочу думать, скольким девочкам он уже успел запасть в сердечки.
— Привет, — тихо говорю я.
— У папы новая телка, — Борька бросает в угол рюкзак и зло скидывает с ног кроссовки, которые летят в разные стороны.
Скрещиваю руки на груди.
— Довольна? — волком смотрит на меня и сбрасывает куртку на пол. — Ты знала? Знала о ней, да?
Я молчу.
— Да пошла ты, — скалится на меня.
Шагает мимо, скрывается в коридоре, и я вздрагиваю, когда хлопает дверь. Закрываю глаза и медленно выдыхаю, пытаясь выровнять сердцебиение.
Поскрипывает дверь.
В прихожую заплывает Герман. Делаю предположение, что сына нас выскочил из машины и побежал впереди планеты всей домой, а папаша его неторопливо последовал за ним.
Мог же просто уехать.
Нет же.
Как он может просто уехать? Раз он тут, то зайдет потетешкаться с Афинкой и потрепать мне нервы.
— Что-то Борька не в восторге, — цыкаю я. — Я бы сказала совсем не в восторге.
Проскальзывает мысль, что я хочу пожаловаться Герману на то, что наш сын послал меня и что надо ему провести воспитательную беседу, как отцу, но это лишнее.
— У меня была идея запереть его в комнате до момента, пока он не успокоится, но это было бы как минимум непедагогично, — вздыхает он.
— Наверное, твоя телочка не так представляла знакомство с подростком?
— Телочка? — Герман усмехается. — Анфис, серьезно, что за выражения?
За своей ревностью и злостью я не в силах себя контролировать, но я предпринимаю попытку выкрутиться:
— Я лишь повторяю слова твоего сына.
— Ему надо остыть.
— Ну и, конечно, он остывать будет со мной? Да? — голос мой сочится ехидством. — Как удобно. Раздраконил его…
Герман молча стягивает туфлю с правой стопы, поддев носком пятку. Потом вторую.
— Что ты делаешь?
— Если продолжит истерить, то будет делать это в моем присутствии, — пожимает плечами и деловито скидывает пиджак. — И я ведь ты тоже об этом сейчас своими намеками мне пытаешься донести? Верно? Что нам сейчас надо вдвоем организовать с сыном серьезный разговор.
— А тебя твоя любовь не ждет?
С трудом сдерживаю себя от того, чтобы не пятится, когда Герман делает ко мне пару шагов. Привычный для него и изучающий взгляд, и напряженный шепот в лицо:
— Тебя не она должна беспокоить, а наш сын.
— А не она ли причина…
Я замолкаю, когда за спиной раздается сонный и удивленный голосок Афинки:
— Папа? Это ты?
Отступаю в сторону, а Герман с широкой улыбкой садится на корточки:
— Я, — смеется, — это я. Иди сюда.
— Папа!
У меня в очередной раз сердце трескается от детской и наивной радости Афины, которая бросается к отцу.
Герман поднимается, подхватив ее на руки, и заглядывает в лицо:
— Ты, что, спала?
— Угу, — Афинка трет левый глаз кулачком, — играла и заснула, — зевает, — а теперь кушать хочу.
— Идем, что-нибудь придумаем, — Герман шагает на кухню, а я до боли сжимаю переносицу. — Я сегодня с каким-то зайчиком говорил по телефону…
Можно, конечно, сейчас с криками и требованиями, чтобы он проваливал, кинуться за ним, но тогда я напугаю и сделаю больно Афинке. В первую очередь я ударю по ней.
Наверное, стоит заглядут к Борьке и просто побыть рядом с ним.
— Никаких зайчиков не знаю, — хихикает Афинка. — Это была не я. Я же не зайчик. Видишь? У меня нет ушек.
— Да ты их спрятала! Я их сейчас найду.
— Нет, — веселый хохот. — Не спрятала!
Глава 14. Злой цыпленок
— Борь, — сажусь на край кровати, на которой Борька лежит лицом к стене.
Злющий, как черт. Зубами скрипит и дергается, когда я протягиваю к нему руку, как от ожога.
— Не трогай меня… — шипит. — И уходи.
Сколько раз я сама в свое время требовала у мамы, чтобы она вышла из моей комнаты?
И, вероятно, сейчас на меня закричат, как делала это я в свое время. И я права.
— Проваливай! — Борька с криком подрывается и резко садится. — Оставь меня! Ты глухая?!
— Тон сменил, — в комнату заходит Герман. Держит дверь за ручку. — Хочешь обижаться, обижайся сколько влезет, Борь, но с матерью не говори в таком тоне. Ты зачем тогда сюда так бежал? Чтобы на мать срываться?
Не буду отрицать, что слова Германа отзываются во мне одновременно тоской и тихой благодарностью за то, что он не позволяет сыну мне грубить.
— Да пошел ты! — Борька выпучивает на него глаза.
— Я повторюсь, — Герман взгляда не отводит, — я все прекрасно понимаю, но до поры и до времени. Потом буду решать вопрос с тобой иначе.
— Это как же? — Борька усмехается. — Ты мне, что, угрожаешь?
— Вариантов масса, дружочек, — Герман недобро щурится. — Будешь изводить мать, младшую сестру, то здравствуй, например, частная закрытая школа. Ну, это, конечно, крайний шаг…
Похожие книги на "Предатель. После развода (СИ)", Арская Арина
Арская Арина читать все книги автора по порядку
Арская Арина - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.