Гипноз для декана (СИ) - фон Беренготт Лючия

В ужасе от самой мысли, что он может так подумать, я резко принялась сдирать с себя Ренатин джемпер.

— Оденусь во что-нибудь попроще… — пробормотала, качая головой. — К черту эти шлюшеские образы…

— Погоди… — наблюдая за мной с кровати, остановила меня Кира. — Не торопись, Алин, дай подумать… Возможно, в этом всё и дело.

— А в чем? — выглядывая из раструба вывернутого джемпера, я повернулась к ней.

— В том, что образ — шлюшеский, — задумчиво произнесла подруга, покусывая губу. — Возможно… это-то и отвлекло его внимание… расфокусировало, можно сказать. Заставило его опустить броню, потерять бдительность… оцепенеть, как цепенеют кролики перед змеей… И как следствие, ослабило активную часть мозга и позволило тебе завладеть ей, пока он неосознанно любовался твоими коленками в колготках и грудью, обтянутой джемпером.

Джемпер я натягивала в два раз медленнее, чем снимала — просто для того, чтобы позволить пылающим щекам прийти в нормальное состояние, пока я внутри. И когда вылезла из горловины, уже даже могла шутить. С наигранным ужасом я уставилась на Киру.

— То есть, получается, что от моих сисек с коленками… МУЖИКИ ЗАСЫПАЮТ?! Нормальные дела… И как жить-то теперь, Кир?

Не удержав серьезную мину на лице, Кира снова рассмеялась. И мы вместе с ней.

На задание я вышла за полчаса до назначенной встречи — полностью осознавая, как я выгляжу и как меня, такую расфуфыренную, воспримут в кабинете декана. Одни губы, смачно намазюканные бледно-розовым блеском, чего стоили… Не говоря уже о короткой юбке и туго обтягивающем грудь джемпере, с декольте гораздо ниже, чем вчера.

Я смогла убедить себя в том, что мне плевать, что обо мне подумают — если это то, что необходимо для удачи моей операции.

Что же касается непосредственной тактики введения господина декана в транс — тут было несколько вариантов, и выбор зависел от многих факторов, каждый из которых я постаралась предугадать и продумать.

Мне казалось, что я предусмотрела всё — как поведу себя, если он будет в своем кресле у стола, если откроет и предложит проводить его по коридору… даже, что я буду делать, если он окажется не один… На все у меня был придуман вариант, как загнать его в уединенную комнату и начать действовать, использовав для гипнотической речи то, что я якобы подготовила для зачета. Даже причину усесться передо ним и постепенно заставить расслабиться, «цепенея» от моих коленок и декольте, придумала.

Одно только я не предусмотрела — что цепенеть придется не ему, а мне.

И не от каких-то там коленок, а от хорошо прокачанного, мокрого от пота, полуголого мужика в трениках и с полотенцем на шее, который внезапно распахнул дверь на мой осторожный стук.

— Ты опоздала, Сафронова! — тяжело дыша, бросил мне мужик, при ближайшем рассмотрении оказавшийся деканом Игнатьевым. — Иди вон туда и жди теперь — у меня тренировка по графику…

Он небрежно махнул рукой в сторону огромного стола у столь же огромного окна с видом на город, оттер полотенцем пот со лба и зашел за ширму, условно делящую кабинет на две части. Где тут же загремел какими-то тяжелыми железками.

Глава 6

В полнейшей прострации, на подкашивающихся ногах я пошла туда, куда мне указали, почти слепая из-за намертво впечатавшейся в мозг картины, которую только что лицезрела.

Декан Игнатьев… ПО ПОЯС ГОЛЫЙ! Весь в мускулах! Потный! И дышит так, будто… будто… А-а-а!!! Кто-нибудь, убейте меня!! Как же мне это теперь развидеть-то, люююди?!

Примерно так бы звучали мои мысли, если бы кто-нибудь удосужился сделать из них аудиозапись в тот момент, когда я, почти наощупь шла вдоль кабинета к огромному, в человеческий рост окну, перед которым стоял письменный стол и два кресла для посетителей.

И только когда бессильно упала на одно из этих кресел, проморгалась и прокашлялась, я смогла привести свои мысли хоть в какой-то порядок и оценить обстановку.

Да, я действительно опоздала. Слишком долго стояла в женском туалете перед зеркалом, пытаясь решить, готова я пойти на такой риск или всё отозвать и попробовать бороться с моими трудностями конвенциональными путями. Я ведь не сообщила официально, что собираюсь уходить с факультета — мало ли что на чем я его хотела подписать… могла вполне и передумать, и никто бы ко мне не имел претензий.

Потом, когда поднималась в деканат на этаж, оказалось, что работает только один из трех лифтов административного здания — пришлось ждать вместе со всеми.

И после всего еще и секретарша не хотела меня пускать в святая святых — ей, видите ли, «не доложили» о моем предстоящем визите.

Но опоздала я максимум минут на десять, не больше. И что же это получается? Что декан выделил на нашу встречу так мало времени, что уже пять минут спустя её начала у него запланирована тренировка в собственном «спортзале»?! Он ведь не успел бы так вспотеть, если бы только что начал — явно уже интенсивно качался несколько минут.

То есть, он ничего не собирался со мной обсуждать ВООБЩЕ? А как же «зачет», которым он сам грозился? Зачем сказал к нему готовиться? Но самое главное — что мне теперь делать, если у меня даже шанса не будет усадить его в удобную позу и усыпить какими-нибудь рассказами или чтением текста?

Да и как он у меня уснет, если он только что после тренировки и весь на адреналине?!

Я зажмурилась и помотала головой, вышибая из нее вновь пробравшуюся туда картинку голого по пояс, мускулистого до неприличия Андрея Федоровича. Тьфу на него три раза! И так мозги ничего не соображают… а тут еще это!

Однако, похоже, придется еще и уши заткнуть, если я хочу сосредоточиться и продумать план действий — потому что из-за ширмы всё время неслось это гребанное бряцание железом о железо. И не представлять, как там это шикарное тело напрягается, перекатываясь мускулами, как играют на животе рельефные «кубики», вытягиваясь и сокращаясь, пока их хозяин толкает вверх тяжеленную штангу, было крайне трудно.

— Я в душ, Сафронова… — сообщил он наконец сквозь тяжелое, прерывистое дыхание. — Еще пара минут…

Боже, у него тут еще и душ есть… Ну всё. Кажется, я знаю, где будет мой мозг следующие «пару минут»…

Эх, всё же надо было согласиться и переспать с этим Виталиком из параллельной группы в прошлом месяце… Не сидела бы тут сейчас и не представляла, как декан Игнатьев гладит себя по голому, мыльному телу и как вода сбегает по его плечам и спине, по рельефным мускулам живота, собираясь в полоске курчавых волос, ведущей к… О боже нет, я НЕ БУДУ туда смотреть даже МЫСЛЕННО!

Сильно помахав перед собой ладонями, я потрогала ими же щеки. Да, так я и думала — то, что я представляю, будет четко написано на моем горящем лице. У меня, по ходу, даже температура поднялась. И слышу плохо — так кровь в голове стучит…

В общем, поздравляю, Сафронова. У тебя похоже, крыша, окончательно уехала и даже ручкой не помахала.

А может, это комплекс какой-нибудь, о котором я не слышала? Ну, что-то типа Стокгольмского синдрома — когда влюбляются в собственного мучителя? Хотя какое тут влюбление? Я всё также ненавижу и даже презираю нашего декана — как морально незрелого, мелко-мстительного, жестокого и высокомерного говнюка. И с удовольствием внушу ему это свое видение как его собственное, добавив к его тараканам еще парочку — если получится, конечно…

Но я не могу больше врать себе. Еще вчера не должна была — когда от его «поцелуй меня, Сафронова…» комната поплыла перед глазами, а в бедрах всё скрутилось в тугой, горячий, требующий внимания комок…

Да, дорогие мои. Со вчерашнего дня у меня от этого высокомерного гаденыша ДЫМ ИЗ УШЕЙ ИДЁТ! И если бы у меня хватило смелости признаться себе в этом раньше, я бы ни за что не пришла сюда сегодня, уверенная в том, что запросто ошеломлю его своей короткой юбкой и заставлю играть по моим правилам…

Потому что пока что, единственное, чем я могу его ошеломить, это явными признаками ранней тахикардии. А уж если он сейчас вылезет из ванной в каком-нибудь низко-намотанном вокруг бедер полотенце, меня точно кондратий хватит.