Я выбираю тебя (СИ) - Шнайдер Анна

Только однажды я услышала от нашей старосты Миланы — сразу после того, как близнецы на перемене притащили мне пирожок и воду из столовой:

— Ох, Юлька, доиграешься… Выбрала бы ты кого-нибудь из них!

— Я не могу, Лан, — ответила я тихо, убедившись, что Федя и Дима ушли. — Представляешь, я выберу одного, а второй обидится. И они поссорятся. Всю жизнь вместе, а тут я между ними встану. Я поэтому и жду… надеюсь, что однажды один из них найдёт себе девушку…

— Хм… — протянула староста, посмотрев на меня по-новому. — Так вот в чём дело! А мы-то думали, что тебе это просто нравится.

— Нет. Не нравится.

— Но ты ведь знаешь, кому симпатизируешь больше? — уточнила Милана после небольшой паузы. — Кто, так сказать, фаворит твоего сердца?

— Знаю. Но не скажу даже под пытками. Не могут же они всё время вдвоём за мной ходить? Когда-нибудь один отвалится.

— А если отвалится не тот, который нравится тебе меньше, а тот самый, который больше?

— Значит, судьба такая, — ответила я, хотя сердце у меня дрогнуло и зашлось в отчаянии.

Я действительно боялась этого. Боялась, что пока я балансирую на грани, как канатоходец над пропастью, Диме надоест ждать. И он в конце концов переключится на другую девушку.

После того как я потеряла почти всех своих родственников, от подобной мысли я приходила в какое-то особенно острое отчаяние.

Между тем ситуация ухудшалась. Федя, по-видимому, уязвлённый тем, что Дима тогда получил поцелуй, а он нет — хотя он понимал, что мне было не до поцелуев, я и Диму-то поцеловала почти случайно, — перешёл в более активное наступление. И теперь близнецы, увы, почти всегда не смотрелись как два дружелюбных ухажёра, действующих в тандеме, что неимоверно бесило моих одноклассниц, а потом и однокурсниц.

Федя и Дима стали конкурентами.

 15  Юля

В чём это выражалось? По отношению к Диме — почти ни в чём. Он по-прежнему вёл себя ровно и старался ничем не выделяться перед Федей — просто общался со мной, поддерживал, переживал и помогал. Да, он ничего не делал втайне, в отличие от своего брата.

При Диме всё оставалось по-прежнему, но если его не было рядом, я ощущала, насколько изменилось поведение Феди. Во-первых, он теперь старался контактировать со мной физически, чего не было раньше, и чего не позволял себе Дима. То за руку брал, то по спине гладил, то быстро приобнимал. Ничего нахального, но тем не менее подобное напрягало.

Я не знала, как реагировать. Мягко отталкивать? Я боялась спровоцировать конфликт между братьями, поэтому не знала, что делать. А посоветоваться было не с кем — Света не знала, что предпринимать, как и я, а с бабушкой я не хотела делиться подробностями своих отношений с близнецами, опасаясь, что для неё это станет лишним поводом понервничать. Она и так после гибели родителей и дедушки была сама не своя, сильно похудела и осунулась.

Мне очень не хватало мамы. Моей прекрасной и мудрой мамы, которая всегда была готова выслушать и дать совет. Я чувствовала себя котёнком, которого бросили в бурлящее море, и спасения со стороны ждать не приходится. И я либо утону, захлебнувшись горько-солёной водой, либо всё-таки выплыву, найду решение…

Но пока я никак не могла понять, что следует сделать, чтобы никого не обидеть, и в то же время всё разрулить. Поэтому продолжала прежнюю тактику, держась на расстоянии от обоих близнецов и никак не реагируя на попытки Феди сблизиться сильнее.

Всё решил один проклятый майский вечер.

 Близнецы были у меня — мы вместе готовили задание по химии. Во втором семестре курс резко усложнился, и теперь особенно сложные предметы мы предпочитали делать втроём — так лучше и быстрее запоминалось и понималось. Чаще всего, естественно, приходили ко мне домой, так как здесь теперь никогда никого не было: бабушка заканчивала работать в шесть и домой приползала ближе к семи. В будущем году она собиралась уходить на пенсию, но после случившегося с моими родителями решила отложить этот вопрос до тех пор, пока я не встану на ноги.

Дома же у близнецов, наоборот, всегда кто-то был. Я в целом не возражала против компании их сестрёнки, но она, к сожалению, чаще всего ужасно мешала нам сосредоточиваться. Поэтому мы предпочитали мою квартиру.

Я сидела за письменным столом и, наклонившись над решённой задачей, проверяла её ещё раз, чтобы переписать. Неожиданно сзади раздались шаги, и мне через плечо заглянул Федя.

— Юль, ты закончила? — сказал он каким-то странным голосом — серьёзным и взволнованным. — Я хотел поговорить.

— Вроде закончила, — кивнула я, невольно покосившись на настольные часы. Раньше они стояли в комнате родителей и много лет служили им будильником. После смерти мамы и папы я перенесла часы к себе, и теперь они будили уже меня.

До прихода бабушки целый час…

Почему-то сердце бешено забилось и в животе неприятно затянуло, как обычно бывало перед сдачей экзамена.

Федя развернул меня лицом к себе прямо в кресле и сел на корточки, положив ладони на мои колени. Я нервно сглотнула, а Дима подал голос с пола — близнецы обычно всегда сидели на полу, там лежал тёплый ковёр:

— Фред, ты что делаешь? — с недоумением произнёс Дима, тут же поднялся и встал рядом с братом, вполоборота ко мне.

— Ничего особенного, просто хочу поговорить, — Федя вновь погладил меня по коленям, а я боялась сбрасывать его руки. И замерла, как кролик перед удавом. — Не волнуйся, Юль, я тебе ничего плохого не сделаю. Ты чего так побледнела-то?

Побледнела? Да, я чувствовала, что краска схлынула с щёк. Но как иначе? Я нутром ощущала, о чём Федя хочет поговорить.

И тем не менее, я понимала не всё… Далеко не всё, что умудрилось прийти в его рыжую голову.

— Юль… — Федя вздохнул, пытливо изучая моё лицо. — Всё в порядке. Я просто хотел обсудить нашу… странную ситуацию. Мы с Джорджем раньше думали, что ты в конце концов определишься, выберешь кого-то из нас. Но ты не высказываешь предпочтений… не приближаешь, но и не отталкиваешь… И я подумал… Может, тебе мы оба нравимся? Но ты боишься признаться, потому что считаешь, что мы будем тебя за такое презирать?

Дима кашлянул, и я подняла на него беспомощный взгляд. Он выглядел шокированным — значит, Федя не делился с ним своими мыслями.

И это было ещё одним доказательством того, насколько же братья отдалились друг от друга в последнее время.

Из-за меня!

Что я могла ответить? Скажу «нет» — и Федя спросит, почему я тогда не выбираю. Если начну утверждать, что они мне оба не нравятся, точнее, я отношусь к ним лишь как к друзьям — не поверят. Если это было так, почему я целовала Диму? И почему не сказала раньше?

Нет, Федя прав — единственный логичный вывод был в том, что мне нравятся оба.

И второй — тот, при котором нравится один, и я опасаюсь, что они поссорятся. Но я не могла допустить, чтобы Федя сообразил: именно этот вариант правдив.

— Да, — выдохнула я почти неслышно, и ладони Феди на моих коленях двинулись выше, погладив бёдра. Дима стоял рядом и смотрел на меня ошарашенно, но всего несколько секунд.

Потом он понял. Понял и поджал губы, зло и ревниво сверкнув глазами.

— Я точно не буду тебя презирать, — произнёс Федя так же негромко, продолжая меня гладить — а мне хотелось плакать и кричать. — Юль, это ерунда. И если ты хочешь нас обоих, я не буду против. А ты, Джордж?

Хорошо, что, спрашивая это, Федя не поднял голову и не посмотрел на брата. Иначе понял бы ответ без всяких слов.

— Не знаю, — буркнул Дима, глядя на меня с недовольством. — Я об этом не думал.

— Да я вот тоже раньше не думал, — хмыкнул Федя как-то даже слегка смущённо. — Но Юля всё никак не определяется, и пришло вот в голову…

Я не успела больше ничего сказать — Федя вдруг приподнялся, стащил меня с кресла, взяв на руки, и понёс к кровати.

В голову ударило паникой. Я беспомощно покосилась на Диму, который мрачно смотрел на это самоуправство, сжимая кулаки.