Отмель - Крейг Холли

– Не знаю я, не знаю, где моя сумочка, – лепечу я, снова уставившись в чашку кофе. – Это из-за Ариэллы? Что с ней?

Чарльз в бешенстве носится по дому, пытаясь найти сумочку. Я слышу его шаги то в одной комнате, то в другой. Он хватает какие-то вещи, а я жмусь к Джорджии. Она что-то бормочет по-испански, по пухлым щекам текут слезы. Почему ей нельзя никому о нас говорить? Сумочка висит на спинке кухонного стула, и я упираюсь в нее невидящим взглядом. Ну да, мы почему-то в опасности, но время просто замирает. Я вижу сумочку и знаю, что надо ее взять, но не могу пошевелиться. Рядом раздается фырканье. Клубы пара от горячего кофейника медленно поднимаются к потолку, и мой взгляд цепляется за это чувственное движение. Чарльз возвращается и перекидывает ремень моей сумочки через плечо. В руках у него плюшевый мишка Кики, одеяло Купера и рюкзак, который я раньше не видела. Муж хватает меня за запястье, резко выводя из оцепенения, и говорит, что нам пора.

– Садись в машину.

Три месяца назад

В холле и на этажах пятизвездочных отелей распыляют спрей с характерным запахом, и точно такой же аромат стоит в доме наших соседей. Богатый и землистый, навевающий воспоминания о каникулах в Европе. Я предполагаю, что стол будет либо сервирован в стиле упаднической роскоши (тарелки с золотым ободком, искусственные бриллианты), либо украшен душистыми белыми цветами с непристойно раскрывающимися лепестками. Иными словами, нас ждет либо кричащий блеск Матео, либо приземленность Ариэллы.

Нет ни того, ни другого. Все строгое, белое, стерильное и голое. Еда, приготовленная домашним шеф-поваром и поданная бессловесными официантами, выглядит под стать интерьеру: гребешок на белой шапке мусса, украшенный серебристым листом цикория. Кругом белизна, сплошь белизна и пустота. Мне от этого неуютно. Я смотрю, как Матео подцепляет гребешок ложкой и всасывает целиком, после чего вытирает скользкие губы салфеткой. Мой лежит на тарелке в форме идеально круглой монеты, но я не могу его съесть. По крайней мере, пока. Я отпиваю газированной воды и думаю о записке.

– Чем занимаешься, Эмма? – спрашивает Матео с набитым ртом. – Кроме того, что мелькаешь на страницах светской хроники, конечно.

Это шутка, но в ней слышится намек.

– Она коуч по здоровому образу жизни, – говорит Чарльз.

– Я коуч по здоровому образу жизни. – И могу сама за себя ответить, кретин.

– Притом очень хороший. – Чарльз мне улыбается, но это лукавство. Мы не счастливы, нет, не счастливы, и он не гордится мной. Хватит притворяться. Сколько же всего я хочу сейчас сказать, чтобы его позлить.

– Я поискала тебя в Сети, – сообщает Ариэлла, и Матео тут же поднимает взгляд. Словно не хочет, чтобы его жена пользовалась услугами коуча. Судя по моим наблюдениям, мужчины, которые боятся, что их партнер обратится к коучу, психотерапевту или духовному наставнику, всегда скрывают нечто постыдное. – Ты ведь один из лучших коучей Сиднея. Наверное, работаешь с крупными компаниями?

Я не люблю хвастаться, а потому слегка пожимаю плечами. Да, я действительно работаю с крупными финансовыми компаниями, обучая их персонал созданию безопасной рабочей среды. Мои клиенты – государственные служащие, знаменитости и генеральные директора. Но не только они. Я также помогаю благотворительным фондам, которые занимаются проблемами женского здоровья, домашнего насилия и бедности. Увы, моя жизнь от этого лучше не делается. Люди оценивают успех только по своим связям, компании, в которой работают, дому, в котором живут, и автомобилю, который водят. Никто не видит женщину, плачущую в душе. Не понимает, что значит пить, чтобы напиться. Наесться досыта, когда изголодался. Без устали мчаться вперед, чтобы выжечь накопленную злость.

– Работа у меня интересная, – заключаю я.

– Значит, в твоем присутствии надо вести себя прилично. – Матео картинно взмахивает салфеткой и ухмыляется. Напрасный труд. Я уже знаю все, что должна о тебе знать. Мы с Ариэллой переглядываемся. Что же он с тобой делает?

– Она ведь не на работе, – возражает Чарльз и кладет руку мне на плечо, а я с трудом подавляю желание увернуться. Его ладонь, тяжелая и горячая, несет в себе посыл, слова, которые он не может произнести вслух.

Я подцепляю гребешок и закидываю в рот. Лимон, соль и соус сладкий чили пощипывают язык. Как вкусно! Отличный способ отвлечься.

– У коучей ведь все строго конфиденциально, да? – спрашивает Матео, не переставая жевать. – Лояльность клиентам превыше всего?

Я киваю.

– Разумеется.

Не знаю, на что намекает этот тип, но мне становится тревожно, когда я вижу, как он на меня смотрит и кивает в ответ. А потом Чарльз меняет тему и заводит разговор о безопасности.

Когда Матео в перерывах между блюдами решает показать Чарльзу недавно приобретенную картину и они уходят из-за стола, свет в зале словно меркнет, становясь теплым и приглушенным. Можно отдохнуть, расслабиться и поболтать. Ариэлла доливает мне воды и вздыхает. Я сопереживаю ей. Всем сердцем. Телохранитель подходит ближе к столу, но я делаю вид, что ничего не заметила. Будет ли сегодня еще одна записка? Возможно, мне следовало написать ответ.

Чарльз сказал тебе, что Матео предложил ему заниматься охраной нашего дома? – спрашивает Ариэлла.

– Честно говоря, нет. Мы почти не говорим о работе. Когда это было?

Она снова садится, откидывается на спинку стула и смахивает темно-русые кудри с плеча. На ней простое черное платье, поверх которого, дополняя образ, наброшен модный пиджак, а вот Матео и Чарльз явно нарядились, чтобы произвести впечатление друг на друга. Мы с моей соседкой совсем не похожи. У нее чистая, гладкая кожа, светло-карие глаза и роскошные темно-русые волосы. Она земная, соблазнительная, загорелая. Я бледнее, с явной нехваткой витамина D, со слезящимися на солнце глазами и угловатыми конечностями, делающими меня похожей на мальчишку.

– Матео позвонил Чарльзу на прошлой неделе. Твой муж и его компания произвели на него очень хорошее впечатление. К тому же наша служба безопасности допустила пару оплошностей.

Меня так и подмывает спросить, зачем им охрана. Хотя мы с Чарльзом явно не бедствуем, у нас никогда не было телохранителей, прочесывающих сад, прежде чем встретить у входных ворот. Видимо, это уже следующий уровень богатства. Конечно, в нашем особняке тоже есть камеры, ПИН-коды и прочие технические фокусы, но за безопасность соседей отвечают как минимум три человека, которых я видела своими глазами. Наверное, именно по этой причине я постоянно поглядываю на часы, горя желанием поскорее отсюда уйти и вернуться домой. Такое ощущение, что здесь мы всегда под прицелом. Часть меня боится помогать Ариэлле. Во что ее втянул этот человек? Не знаю, способна ли я сделать для нее хоть что-то.

– Каких оплошностей? – Я разглаживаю салфетку на коленях.

Ариэлла доливает себе вина, и я вдруг понимаю, насколько хорошо нам удается поддерживать светскую беседу. Болтаем, как старые подружки. Пальцы ног крепко сжимаются под столом.

– Кто-то попытался проникнуть в дом в тот день, когда мы сюда переехали. Охрана поймала грабителей у дверей. А они и до забора дойти не должны были.

Ну и ну. За все время, что мы здесь живем, с нами такого не случалось.

– Наверное, вы оба сильно испугались.

Два официанта стоят у стены, уперев глаза в потолок, точно гренадерские гвардейцы у Букингемского дворца. Смотреть там не на что. Значит, слушают наш разговор. Снаружи, у дверей на террасу, ошивается сотрудник службы безопасности. Его ноги обильно поливает дождь. Он стряхивает воду с туфель и прислоняется к стеклу. Но Ариэлла, кажется, этого не замечает. Наверное, ей все равно. Привыкла, что за ней наблюдают, а разговоры подслушивают.

– Было страшно, – соглашается она. Интересно, связано ли это происшествие с тем, что сказано в записке. «Мне нужна Ваша помощь, Эмма».

– Давай прогуляемся на этой неделе, – предлагаю я. – Обычно я гуляю по утрам, до того как проснутся дети, примерно в половине шестого. Буду рада, если ты составишь мне компанию.