Полный спектр - Нова Тери

Притворяться стойким чертовски трудно, не знаю, что ждет нас в порту, но с момента, когда смерть Шай подтвердилась, я работал над тем, чтобы не дать своим чувствам помутить мое сознание. Прочие предпочитают выпускать эмоциональные ураганы на прогулку, давать им полную власть над собой, а уж потом пожинать плоды. Я же все это время старался подавить любые признаки юношеских восстаний, перенимая мировоззрение взрослого человека настолько правдоподобно, насколько это вообще было возможно.

Мне нравится иметь представление о том, как в идеале должна работать холодная голова, и тот факт, что теперь я предпочитаю думать, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Даже если внешне выгляжу как хаос во плоти, внутри я остаюсь рациональным. Первое отвлекает людей, запудривает им мозг, второе непривычно и скучно, но так ошибочные варианты сокращаются до минимума и мне не приходится разбираться с последствиями. Весь последний год я потратил на то, чтобы тактика выпускания пара не превратилась в кипящее варево, способное испортить вновь начатое. Я не позволю прошлому себе взять верх, чтобы мой долбаный отец никогда больше не посмел сказать «ты никчемный кусок дерьма».

Выцветшая бледно-розовая резинка совершает щелчок по моему запястью, и крошечная боль – ничто для тела, но в моем сознании это мощнейший сигнал, напоминание о том, что действительно имеет вес. Теперь она всегда на моей руке, так как волосы пришлось остричь короче, чтобы во время рукопашного боя они не давали преимущество противнику.

Ярко-красное зарево, так похожее на калифорнийское, окрашивает горизонт, оно темнее, чем обычно за тонированным стеклом внедорожника Роддса, но неизменно впечатляет. Брызги света из почти алых перетекают в винные по мере того, как солнце садится, исчезая там, куда мы направляемся. Чья-то жизнь может потухнуть так же скоро, в одночасье, и мы не позволим этому случиться.

Вот тогда понимаю, что меня тошнит вовсе не от волнения в честь первого настоящего задания, а от осознания, что мир полон грязных отморозков, чей промысел не укладывается в голове. Открытие, толкнувшее меня поставить подпись на десятках документов и солгать родителям, чтобы я мог присоединиться к людям, спасающим жизни и истребляющим настоящее зло. Может быть, это и есть то, для чего я был создан.

Когда внедорожники «Стикса» один за другим приближаются к месту назначения, полковник выключает фары, передавая по рации, чтобы остальные сделали то же самое. У «Стикса» есть целая армия бойцов и наблюдателей, ищеек, первоклассных хакеров, стрелков и медиков, моя кровь возбужденно бурлит в венах от ощущения своей причастности.

Теперь я часть чего-то по-настоящему важного.

Звук мотора стихает, кажется, наступает настолько оглушительная тишина, что она способна вызвать галлюцинации. Но то, что я вижу, увы, реально. Вооруженная группа из трех человек ведет колонну из восьми маленьких силуэтов в сторону причала, где ожидает грузовой контейнер, перетянутый тросами. Несколько людей, чьи лица скрыты сгустившейся темнотой, спрыгивают с борта, готовые получить «груз».

Волнение в моем желудке сменяется неконтролируемой яростью, секунды промедления могут стоить целой невинной жизни. Как только последний ребенок оказывается вне пределов линии огня, я хватаюсь за дверную ручку, выпрыгивая наружу. Моя задача на сегодня – освободить пленников и прикрывать их, пока остальные не разберутся с похитителями, но что-то в голове щелкает, и я выхватываю пистолет раньше, чем ноги касаются земли.

– Уэйд, ты за детьми! – Приказ Роддса четкий и ясный, он уже знает, что у меня на уме. Стиснув зубы, оборачиваюсь лишь на секунду, чтобы увидеть предупреждение в темном взгляде старшего по команде. – Соберись, мать твою, парень! Они нуждаются в тебе.

Роддс знает, на что давит, поскольку был со мной в морге, когда искалеченное и посиневшее тело Шай достали из железного ящика. И я знаю, что он прав, а он в свою очередь опасается, что, если я раньше времени нажму на курок, это станет помехой для всех. Смогу ли я вообще? Выпускать настоящие пули в человеческие тела – не то же самое, что тренироваться на бездушных мишенях.

Дункан уже бесшумно движется вперед, размахивая топором, что ж, согласен, неудачное время для споров. Забавно, всего каких-то пять минут назад я уверял себя, что научился обдумывать действия наперед и что-то там думал про холодную голову.

– Есть! – отрывисто киваю, уходя с линии огня и огибая грузовые контейнеры, чтобы подобраться ближе к тому, в который загрузили детей. Сталь не настолько прочна, чтобы случайная пуля, задевшая корпус, не пробила его насквозь, поэтому я должен вытащить их всех до единого до того, как ситуация обострится.

Подбираюсь как можно ближе, сквозь крики и стрельбу невозможно понять, в какой части контейнера находятся дети, но раз торцевые двери в месте, где я стою, закрыты, придется идти в обход. Сейчас очень пригодилась бы циркулярная пила. Вспыхивает искра, это одна из пуль попадает в металл в нескольких дюймах от моей головы. Ускоряю бег, видя, как с пришвартованного грузового судна на подмогу отморозкам спрыгивают еще четыре человека. Скорее всего, это члены экипажа, но у них тоже есть оружие, и я не собираюсь проверять, насколько наши навыки в стрельбе схожи.

– Пригнись, парень! – кричат у меня за спиной, успеваю присесть на корточки, когда прикрывающий открывает огонь. – Давай! – командует Роддс, и я вскакиваю и бью ногой по железным затворам, выламывая замок, молясь, чтобы команда как можно скорее расправилась с ублюдками. Увести восьмерых перепуганных детей в одиночку может быть нелегко, особенно когда ты сам одет в боевую форму и обвешан оружием.

Достаю фонарик, открывая одну дверь, оставляя ее под углом наподобие щита.

– Я пришел помочь, – как можно спокойнее и тверже говорю, пробегая лучом фонарика от одного ребенка к другому.

Огромные синие как калифорнийский океан глаза смотрят на меня в упор, почему-то из всей плачущей, перепачканной толпы я отчетливо вижу только их. Там есть крупные росинки слез, но нет и тени страха, хотя подбородок девочки дрожит, когда она откидывает черные волосы с лица, еще больше размазывая грязь по щекам. А потом, еще до того, как мне удается взять себя в руки и открыть рот, ее зрачки расширяются, несмотря на свет фонарика, и маленькие губы сипло произносят:

– Берегись!

Это единственный раз, когда я вижу на ее лице настоящий испуг. Осознание оседает в голове вместе с ударом по затылку, фонарь падает на землю, погружая все в темноту. Я едва успеваю заслонить собой проход, когда меня отшвыривают в сторону. Массивная фигура продвигается в заднюю часть контейнера, хватая малышку и перекидывая через плечо. Звон в ушах не дает расслышать, что шипит похититель, выбегая наружу.

Нет, нет, нет, нет, нет, только не в этот раз…

Раздается взрыв, контейнер раскачивается и наклоняется, прямо на моих глазах, поначалу я почти уверен, что это видение вызвано сильным ударом по голове, но потом скрип деревянных опор подтверждает худшие опасения. Едва успеваю вытащить двоих испуганных мальчиков и откатиться назад, прежде чем вся конструкция падает в воду. Сопровождаемые вспышками пламени, мимо меня проносятся Дункан и Роддс, с ними рядом двое бойцов, стрельба уже стихла. Чувствую себя гребаным неудачником, провалившим свою первую миссию и ничтожно простое поручение.

– Пусти! – визжит кто-то, и я вижу, как девочка извернулась и вцепилась в лицо мужчины, что тащит ее к припаркованному у дороги фургону. Огонь пожирает часть судна, и обломки все еще падают на нас сверху, но она настолько свирепа и отважна, не обращая внимания на происходящее, что это пронзает до глубины души, заставляя меня подняться на ноги.

Вынув нож из набедренной кобуры, бросаю его в ногу похитителя, попадая чуть ниже колена, он воет и останавливается, чего вполне достаточно, чтобы догнать и вонзить другой нож в спину сукиного сына. Его хватка разжимается, девочка падает на землю, ошарашенно отползая назад.