— Зачем? Просто взял самое необходимое и ушел. Снял эту квартирку, двести долларов в месяц плачу — и все нормально.
— Ну ты даешь, Макс! Если б я узнал, что хоть одна из моих жен с каким-то директором банка уехала в Женеву еще до того, как я сам от нее ушел, прибил бы директора!
— Самое интересное то, что Марина до сих пор со мной разводиться не хочет. Вернулась из Женевы, нашла меня, стала говорить о том, что ошиблась, давай, мол, начнем сначала и все такое. Но я ведь еще раньше хотел уйти. Она жутко обиделась, когда поняла, что я и не собираюсь возвращаться! Мы на кухне сидели, так Марина перевернула стулья, побила посуду, которая под рукой оказалась, хотела и компьютер в окно выбросить, да я не пустил ее в комнату. Так и живем неразведенные. Мне лень проявлять инициативу, а она хочет, чтобы я сначала вернулся, а уж потом говорил бы о разводе.
— Так она ж привыкла, что весь мир вокруг нее вертится благодаря папе, думала, и ты никуда не денешься. А ты, значит, все-таки делся? Ну хоть в этом молодец, Макс. А хочешь, мы вместе набьем морду этому директору? Прямо сейчас пойдем, вызовем его — и набьем!
— Не смеши меня, Ал! У него, наверное, телохранители под дверью сидят.
— И телохранителям набьем морды! Что ж это получается? Какой-то задрипанный директор банка увозит в Женеву жену талантливого русского писателя Макса Данилова?! Да кто он такой?! Ты знаешь, где живет этот хренов бухгалтер? Не пойдем, да? Ну ладно… Жаль, что ты его не пригласил сюда, я бы поговорил с ним…
— Давай лучше выпьем. Предлагаю тост: за прекрасных дам!
— За баб-с? — удивился Алтухов. — После всего, что мы тут говорили про них?
— Ну да. За то, что они есть, и немало дарили нам прекрасных мгновений, за то, что сейчас их с нами нет, и это не менее прекрасно!
— Слушай, Макс, у тебя в комнате компьютер, ты на нем работаешь, да?
— На нем. Хочешь, покажу, как?
— Интересно. А какие-нибудь игры у тебя есть? Я лет пять назад в одной редакции пристрастился, а потом разругался с ними… Не наигрался, представляешь?
— Представляю. Я и сам поработаю час-другой, потом поиграю полчасика. За это время какие-то идеи в голове рождаются. Пошли в комнату, продемонстрирую тебе возможности современной техники. Правда, это уже не современная, а вчерашняя техника, он у меня 286-й, но для работы вполне годится. И для игр тоже.
Они прошли в комнату. Пока Данилов возился с компьютером, Алтухов плюхнулся в дешевое кресло с жесткими подлокотниками, огляделся и довольно усмехнулся. Комната была похожа на ту, в которой он жил сейчас: диван, пара кресел и журнальный столик, гардероб, небольшой телевизор «Сони» в углу на тумбочке, письменный стол и полки с книгами. Правда, у него телевизора не было, зато письменный стол — не сравнить с этим! Дубовый двухтумбовый антикварный красавец, купленный когда-то в комиссионке на Фрунзенской набережной. Меняя квартиры, Алтухов первым делом перевозил стол и двигал его по комнате до тех пор, пока не находил самое удобное место. Лишь после этого в комнате появлялась остальная мебель. Да, у него был не просто письменный, а настоящий писательский стол. Правда, в последние три года он лишь напоминал Алтухову о его предназначении в этом мире. Ни одного рассказа не было написано за этим роскошным столом, не говоря уж о повестях и романах…
Рядом на журнальном столике зазвонил телефон. Алтухов машинально взял трубку.
— Добрый вечер, — услышал он слегка взволнованный женский голос.
— Макс, кажется, Марина звонит, — сказал Алтухов, прикрыв ладонью микрофон. — Хочешь поговорить с ней?
Данилов замер перед распахнутым на мониторе синим «окном» «Лексикона», потом решительно замотал головой.
— Ал, пожалуйста, скажи, что меня нет… вышел в магазин… или еще куда, в общем, нет и все.
— Понял, — удовлетворенно хмыкнул Алтухов. — Я ей сейчас такое скажу, что она немедленно побежит разводиться с тобой. — Он открыл микрофон и суровым голосом сказал: — Что, лапочка, надоел тебе твой директор банка, да?
— Мой… директор банка?.. — в трубке возникла долгая пауза.
— Марина, ты с Алтуховым говоришь, помнишь такого? А он, между прочим, шуток не любит! — рявкнул Ал. — Приводи его сюда, будем судить за аморальное поведение!
— Я не Марина… — растерянно пробормотала женщина, похоже, изрядно напуганная яростным напором Алтухова.
— Вот как? — удивился он. — А кто же ты?
— Светлана, — ее голос звучал увереннее. — А вы писатель?
— Разумеется, — подтвердил догадку Алтухов. Он снова прикрыл микрофон и сообщил Данилову: — Оказывается, это не Марина.
Данилов подошел к креслу, протянул руку, намереваясь взять у Алтухова трубку, но тот, похоже, не собирался с нею расставаться.
— И у вас отвратительный характер, да? — спросила женщина.
У нее был негромкий, но очень мелодичный голос, будто колокольчик звенел в трубке: динь-динь-динь. И так приятно было слышать это!
— Отвратительный? Кто тебе сказал?! — возмутился Алтухов. — Да я ему морду набью за такие слова! У меня просто ангельский характер.
Женщина на другом конце провода осмелела.
— Ну как же, в объявлении написано: писатель со скверным характером, пьющий и курящий, желает познакомиться с красивой, стройной женщиной до тридцати лет. Вот я и звоню.
— В объявлении?! А-а-а! В газете «Из рук в руки»? Вспомнил! Да, да, характер у меня, конечно… то скверный, то не скверный, но в общем-то скверный. То есть такой, какой нужен. Это зависит от того, с кем я разговариваю. Вот, когда с тобо… с вами… Светлана, да? А я — Алтухов, Юрий. Светланочка, с вами он, кажется, даже и не очень скверным становится.
— Ал, кончай дурить, дай мне трубку, — потребовал Данилов. Алтухов опять прикрыл микрофон ладонью и покачал головой: — Макс, она хочет встретиться именно со мной, ты не подходишь под ее идеалы.
— Что у вас там, совещание? — спросила Светлана.
— Да приятель мой, тоже писатель, и тоже хочет поговорить с вами, но у него параметры совсем другие. Пьет мало, не курит, и характер просто ангельский. Я ему сказал, чтоб не приставал. Ну что, Светланочка, мы встретимся? Может быть, прямо сейчас?
Данилов сел в свободное кресло, засмеялся, глядя на Алтухова.
— А вы и вправду богатый писатель? Две тысячи долларов зарабатываете в месяц?
— Две тысячи?.. — Алтухов озабоченно почесал затылок. — Да что такое две тысячи! Это ж мелочевка! Об этом даже и говорить неинтересно. Я скоро пятьдесят тысяч получу за свою работу. Ну так что вы думаете по поводу нашей встречи?
— Возможно, завтра… Судя по номеру телефона, вы живете где-то в районе Кутузовского?
— Не в районе, а прямо на Кутузовском, неподалеку от дома Брежнева. Ну а где еще должен жить уважающий себя писатель? Только здесь, — вдохновенно врал Алтухов.
— Давайте договоримся: завтра, на пляже Филевского парка. У причала, где трамвайчики останавливаются. Пойдете по главной аллее прямо, до конца, потом спуститесь по лестнице вниз, к Москве-реке, и там встретимся. У меня короткие, светлые волосы, натуральные, между прочим, и голубые глаза.
— Отлично! — заорал Алтухов. — У меня тоже светлые и тоже натуральные!
— На мне будут белые шорты и розовая маечка, и я буду с собачкой.
— Обожаю собачек! Я найду вас по голосу, Светланочка, он у вас волшебный, такой мелодичный, будто лесные колокольчики позванивают, а ангелы в небе подпевают им.
— Теперь я верю, что вы писатель, — улыбнулась Светлана. — Значит, до завтра, Юра.
Алтухов положил трубку, победоносно взглянул на Данилова и яростно захлопал ладонями по своим коленкам.
— Нахал, — усмехнулся Данилов. — Это же я объявление дал, интересно было посмотреть на ситуацию, хотел потом использовать ее в новом романе, а ты увел мою девушку.
— Макс, прости, виноват, но ты ведь все равно не знаешь ее. Дашь еще разок объявление и посмотришь… на ситуацию. Понимаешь, я, когда услышал ее голос, просто не мог передать… передать трубку тебе. Сил не было.
