Игрушка для босса. Трилогия (СИ) - Рей Ольга "Iva La Rey"

Выходим на улицу, а там дождь поливает. Лето странное: водный поток с неба не прекращается. Благо, ко входу сразу нашу машину подают. Вприпрыжку лечу к ней, но у двери притормаживаю, пропускаю вперед босса, а то потом ворчать будет, уму-разуму учить, как себя с начальством вести. Уже проходили.

Он с надменным видом залезает на заднее сидение, я тут же шмыгаю за ним, активно начинаю отряхивать одежду от капель. Скидываю туфли. Все равно, как это выглядит, просто задники уже в крови. Нагибается вперед, сводит брови, изучает мои конечности, недовольно цокает языком, отворачивается. А я принюхиваюсь. Чего так надулся? Может, запах неприятный от лапок? Но что поделать, весь день их эксплуатировала.

Отъезжаем на два метра от тротуара и благополучно встаем в пробке. Москва в час-пик невыносима, до дома можно добираться всю ночь. Грановский начинает громко материться, я просто отсаживаюсь подальше и отдаюсь пейзажу за стеклом.

Едем со скоростью десять километров в час, Грановский копается в телефоне, с кем-то переписывается. Я не могу справиться с зеванием, тру глаза. В голове пусто, мозг уже спит.

— Тут останови, — бросает водителю, а я удивленно выглядываю в окно. Он что, здесь живет? — Вылезай давай, — отдает команду, как собаке. А мне всплакнуть хочется от того, что опять надо обувь натягивать. Со стоном засовываю лапки, послушно выхожу под дождь. Сил спорить и сопротивляться просто нет.

Перед нами огромный торговый центр. Округляю глаза. Он что, решил шоппингом заняться на досуге? А этот, не оборачиваясь, шагает ко входу. Плетусь за ним, злая. Хочется огреть его по макушке чем-нибудь тяжелым, но не поддаюсь соблазну, а просто скриплю зубами.

Заходим в обувной магазин. Дорогая марка, знаю ее. Глазами ищу диванчик или пуфик, чтобы приземлиться пятой точкой. Пусть делает, что хочет — дурная голова ногам покоя не дает. Падаю на сидение, прикрываю веки, не слежу за его действиями. Хорошо!

Тут кто-то с моей лапки туфлю стаскивает. Отдергиваю конечность, в мгновение ока распахиваю ресницы и поверить не могу. Передо мной на корточках Герман Станиславович сидит, а в руках моя босоножка.

— Ты совсем с головой не дружишь, — ворчит, пиджак уже сбросил, рубашка расстегнута на три пуговицы, открывает взгляду очертание ключицы. Любопытный. — Как можно до такого состояния ноги довести?! — осматривает конечность, а я пытаюсь лапку за пуфик спрятать. Неудобно-то как… — вся заливаюсь краской.

— У вас перекись, пластырь есть? — встает, обращается к продавщице — девушке с большими голубыми глазами, с короткой стрижкой.

— Конечно, сейчас все организую, — профессионально улыбается ему и удаляется.

— И чулки, — кричит ей вслед.

А я смотрю на него во все глаза и поверить не могу. Что происходит? Неужто акт милосердия от Грановского? Не может быть, — больно щиплю себя за ляжку. — Неприятно, значит, не сплю.

Возвращается продавщица, показывает на примерочную, просит пройти за ней. Туфли уже не обуваю, шлепаю босиком. За шторкой стягиваю окровавленные колготки, сую в сумку. Девушка помогает мне обработать ранки, заклеить их пластырем. Чулки надевать не берусь, как-нибудь без них домой доеду.

Выхожу, Грановский, скрестив руки на груди, ждет. Около моего пуфика коробка с обувью стоит. — Чего он задумал? — вопросительно свожу брови, замедляю шаг.

— Садись, — хватает меня за плечо, плюхаюсь на сидение. — Несите, — подает жест консультанту, чтобы принесли то, что он выбрал.

Перед моими глазами возникают синенькие замшевые босоножки с закрытой пяткой и носиком. Каблук на вид сантиметров пять-семь, круглый, толстый. Ставит передо мной туфельку, а я налюбоваться не могу. Прелесть-то какая! Только вот не по карману мне эта роскошь, одна пара здесь, как моя ежемесячная аренда квартиры, стоит, и это еще со скидкой. Но обижать начальника не хочется, ведь старался, выискивал. Вставляю ножку, мурчу от удовольствия, удобные, мягкие, словно чешки.

— Берем, — произносит спокойно, а я испуганно подскакиваю. — И еще какие-нибудь шлепки, чтобы она смогла домой в них доковылять на убитых конечностях, — я отрицательно мотаю головой, всем видом показывая, что он принял неверное решение.

— Герман Станиславович, не надо, это очень дорого, — отмахивается и чешет к кассе. — Я сейчас не готова на такие расходы, — стыдно подобное произносить, но выплачивать кредит еще хуже.

— Вычту из твоей зарплаты, — заявляет, протягивает свою банковскую карту кассиру.

Горестно вздыхаю. Его ведь не переубедить, — в мозгах прикидываю, что останется от моего заработка после возмещения за обувь. Почти ничего!

— А можно долг на два месяца разбить, а лучше на полгода? — семеню за ним в аккуратных золотистых шлепках на невысоком каблучке. Ноги после моих туфель просто в раю.

— Еремина, хватит мне нервы трепать, — фыркает. — Неизвестно, сколько еще домой добираться в твоей нудной компании, — не замечает стеклянную витрину, врезается в нее коленом. Громко взвывает, хватается за больное место, усаживается прямо на пол.

Хочется позлорадствовать, что так ему и надо. Но весь побледнел, подлетаю к нему, опускаюсь на корточки.

— Как Вы? — Не смотрит на меня, пытается подняться. Подхватываю его под руку, но отпихивает. Постанывая, хромает к машине, я рядом. Забирается внутрь, отворачивается, трет больное колено.

До его жилища добираемся быстро, потому что за время, что были в торговом центе, пробка рассосалась.

— До завтра, Герман Станиславович, — выходит, в ответ бросает односложное «угу». Машина трогается, Грановский велел водителю доставить меня домой. Повезло!

— Простите, а как Вас зовут? — подаюсь вперед, хватаюсь за спинку стоящего передо мной кресла, обращаюсь к водителю. Надо же мосты налаживать с окружением босса.

— Антон, — проговаривает статуя, смотрит на меня своими черными как смоль глазами через зеркало. Сегодня он не такой деревянный, видимо, попривык.

— Настя, — тепло улыбаюсь ему. Может, растает. — Теперь будем часто видеться, меня перевели на должность помощника Грановского, — в ответ без лишних эмоций кивает головой, сосредоточенно смотрит на дорогу. О чем с ним еще разговаривать, не знаю. Достаю телефон, забираюсь в Интернет. — Высадите меня около продуктового, — прошу, а он притормаживает. — Спасибо, что подкинули, — благодарно растягиваю губы, — вон мой дом, — указываю пальцем на серую панельную девятиэтажную. — До свидания, — то же «угу» в ответ. Да что же мужики все такие неприветливые…

На улице дождик уже утих. Лужи вокруг большие. Так не хочется красивые шлепки испачкать, — перепрыгиваю через «водоемы», как сайгак. В руках два бумажных фирменных пакета: в одном — новые прекрасные босоножки, во втором — аккуратно упакованные мои туфли-монстры.

В супермаркете народу немного. Смотрю на часы — десять вечера. Подхватываю тележку и вперед. Хочется все. Даже прилавок съедобным кажется. Кидаю пачку сосисок, яйца, яблоки, виноград, печеньки, тан и хлеб. — Достаточно, все равно девчонки слопают, и завтра опять в холодильнике пусто будет, — подкатываю к кассе, выкладываю приобретения. Оплачиваю картой и бегом домой. Страшно по вечерам в районе, лечу, как электричка, испуганно озираюсь по сторонам. Был уже неприятный опыт встречи с пьяными придурками.

В подъезде, к моей огромной радости, лампочку поменяли, по ступеням иду медленно, пытаюсь отдышаться. А мне навстречу Маргаритка бежит, на плече сумка дорожная, под мышкой папка с ноутбуком. Удобные темно-синие джинсы на стройных, длинных ножках и простая футболочка. Она у нас модельной внешности, даже в болотной тине смотрится как с обложки модного журнала.

— Ты куда на ночь глядя? — Удивленно хлопаю ресницами, а она к пухлым губам палец прикладывает.

— Тсссс, не ори, а то мама услышит. Она еще не уехала, поезд только в двенадцать дня, — развожу руки в стороны. Она решила свою родительницу на нас повесить? Просто сбежать, не попрощавшись? — Мы с девчонками в Стамбул на выходные летим. Не устояла от соблазна — горячий шоптур просто за копейки! — глаза блестят от возбуждения. А вы говорите, женщине любовь нужна, да ладно. Крутой шоппинг заводит в разы больше. — Маме аэропорт не понравится, из-за террористов она в ужасе от перелетов, — возмущена ее поведением, но сказать ничего не успеваю. Брюнетка посылает мне воздушный поцелуй и бежит вниз. — Я тебе красивый шарфик привезу, — обещает, а я болезненно вздыхаю. Безобразие!