Он тебя не любит(?) (СИ) - Тоцка Тала

— Эвочка, — ей показалось, он сейчас схватится за сердце, — ты хочешь, чтобы у твоей дочери был заика-отец? Или ты тоже не знаешь, где этот умник приделал выключатели?

Она не смогла удержаться от смеха и прыснула в ладонь, а затем подошла к двери и включила свет.

— Когда строился этот дом, у Арсена был маленький сын, — объяснила Эва, — и все выключатели делались на уровне ребенка, чтобы он мог дотянуться. Машка тоже везде достает, это очень удобно. В своей квартире я не догадалась так сделать, и ей приходилось туго.

— И как она выходила из положения? — Макар ногой подвинул стул и уселся верхом, нимало не смущаясь того, что из одежды на нем только трусы-боксеры.

— Она приносила табурет, влезала на него и дотягивалась, — Эва неимоверными усилиями заставляла себя не опускать глаза ниже его подбородка, но предательский взгляд нет-нет, да и нырял на запретную территорию. Ей же кажется, что от ее взглядов размеры территории начинают несколько увеличиваться, правда?

Еще одна картинка из параллельной реальности — Макар в трусах на кухне у Ямпольского. Среди ночи. Эва поперхнулась и закашлялась, но постаралась быстро прийти в себя, и чтобы скрыть неловкость, вспомнила о роли хозяйки дома. Или теперь уже дочери хозяина дома.

— Ты голоден?

— Как волк. В последний раз я завтракал вчера у себя.

— Могу предложить горячие бутерброды с ветчиной и моцарелой или можно яичницу с той же ветчиной.

— Бутерброды. И яичницу, — с готовностью ответил Макар, не сводя с нее голодных глаз, и Эве этот взгляд нравился.

С трехэтажными бутербродами Мак расправился еще быстрее, чем с яичницей, Эва пила чай с одноэтажной уменьшенной копией демидовского сендвича и чувствовала, как постепенно отпускают сердце железные тиски страха. Он выживет, он сильный, ее… отец.

Сначала ели молча, затем Макар стал спрашивать, ненавязчиво, будто между прочим, и она не заметила, как рассказала все, что было с ней с того момента, как она уехала с дочкой из дома его матери.

Он вставал, варил себе кофе, допивал Эвин чай, наворачивал круги по кухне и шумно дышал. А она не щадила, не подбирала слова, говорила как было. Когда Эва умолкла, Мак тоже некоторое время молчал.

— Когда ты сбежала, еще в первый раз, я думал, что ты бросила меня ради мужчины. Я съездил в твой город, просил твой новый номер у Бессонова, а потом напился в усмерть. Меня нашла Алена и показала мне фото, там ты обнималась с каким-то мужиком. Меня накрыло, и я разбил телефон о стену, утром помнил смутно, что фотка была, и мне оказалось достаточно. Только вчера Алена мне сказала, что это был фотомонтаж, а в оригинале ты обнималась со мной.

— И ты решил жениться, — ровным голосом сказала Эва, стараясь усмирить грохочущее сердце.

— Потому, наверное, и женился, мне казалось, я тебя потерял навсегда. И когда ты позвонила, беременная, так боялся, что ты снова исчезнешь. Боялся тебя задеть, ты была такая… моя, я дышать на вас с Машкой боялся. Когда прилетел и увидел, что вас нет, меня как вырубило, я ведь думал, ты вернулась к тому мужчине, отцу ребенка, — он скрипнул зубами, — я не мог простить тебе, что ты выбросила меня из своей жизни. И Машкиной.

Эва только сглотнула, она знала, что Макар говорит правду. А тот вдруг перегнулся через стол и накрыл ее ладонь своей.

— Эвочка, Алена не была беременна, никогда, у нее диагноз бесплодие. После того, как ты ей сказала, что Машка моя, она поняла, что проблема в ней и прошла обследование. И я не спал с ней с тех пор, как ты снова появилась в моей жизни, — Эва хотела выдернуть руку, но он не дал. — Я и в Таиланд с ней не полетел, мы вообще вместе не отдыхали после свадьбы, ни разу. Ей донесли, что я поселил тебя в материном доме, и она вернулась, остановилась в отеле и следила за мной. А когда я уехал, пришла тебя шантажировать. Видео, которое она показала тебе — старое, я сказал ей, что хочу развестись, и она решила действовать. Я виноват в том, что оставил тебя одну, без охраны, что не стал тебя искать, но Зоя сказала, что тебя увез на машине мужчина, и я решил, что ты снова меня бросила. Если бы ты хотя бы в том письме написала правду, я бы землю рыл, чтобы тебя найти.

— Нет, Макар, — покачала головой Эва, — ты слишком порядочный в своем стремлении делать правильные вещи, даже в ущерб себе. А я слишком любила тебя, чтобы этим пользоваться. Если бы ты знал, что Маша твоя дочь, ты бы намертво привязал меня к себе, ты и так хотел привязать меня к себе просто из чувства долга, потому что был моим первым.

Макар странно дернулся, а она продолжала:

— Я правильно сделала, что ушла. Ты жил со мной, любил Алену. Женился на Алене, оказалось, что любишь меня. Может, ты сам еще не знаешь, что тебе нужно? — и добавила совсем тихо: — А мне не нужны ни полумеры, ни получувства.

— Вот теперь мне точно ясен результат теста ДНК, — невесело усмехнулся Макар, — узнаю девиз Ямпольских.

— С ним я впервые почувствовала себя защищенной. Не в том плане, что за меня готовы подраться, хотя и это тоже, а именно вот так, как в коконе, понимаешь?

— Да. И я этого ни разу не дал тебе ощутить, — горечь в его голосе можно было черпать и вывозить цистернами.

— Надо ложиться, мне завтра с утра в больницу, — Эва встала, за ней поднялся Макар, но когда она проходила мимо, остановил, обвив руками будто обручем. Развернул к свету и спросил, не сводя глаз:

— Эвочка, ты говоришь, что любила меня. А сейчас? Хоть что-то осталось?

Эва видела, чувствовала, как напряглись мышцы, к которым ее прижимали, как участилось дыхание, как гулко и ускоренно забилось сердце внутри широкой грудной клетки. Она честно прислушивалась к ощущениям, но кроме тревоги за отца в ней ничего не было. Подняла глаза и очень честно ответила:

— Я не знаю, Мак. Мне кажется, я просто разучилась это делать.

Глава 45

Разбудил звонок Ермака. Макару как раз такой бред снился, что этот звонок показался настоящим спасением.

— Макар Романович, Алена Петровна в себя пришла, мы с ней побеседовали немного, хотелось бы с вами обсудить.

— А Ямпольский?

— Динамика положительная, как говорят врачи. Будем надеяться.

Макар пообещал приехать в управление, принял душ и пошел искать Эву. Вчера он довел ее до дверей спальни, поцеловал в запястье и честно собрался уходить, как тут она его окликнула.

— Мак! — а когда он с готовностью развернулся, проговорила слегка виновато: — Прости, я так и не поблагодарила за то, что ты его спас. Если бы не ты, мы бы там так и остались.

Потянулась и поцеловала в щеку. Ее лицо оказалось совсем рядом, знакомый тонкий запах отозвался в подкорке, его руки непроизвольно обвили Эву и сомкнулись в замок. И как будто срослись. Все. Он не мог их расцепить, никак не мог. Он обнимал свою Эву, и его снова накрывало ощущение, что уходит все будоражащее и тревожное, блаженная истома растеклась по телу. Только бы не оттолкнула, только бы постоять вот так, совсем недолго…

Ради этого Макар был готов вынести Ямпольского еще откуда-нибудь и не один раз. Но выносить его можно было разве что из реанимации, поэтому Мак просто стоял, сцепив руки и прижавшись щекой к Эвиной макушке.

Она напряглась, уперлась руками и попробовала высвободиться.

— Пожалуйста, Эвочка, давай просто постоим, я так истосковался по тебе… Ты только в пах коленкой не бей, ладно?

Она утопила смешок ему в плечо, и Макар улыбнулся в темноту. Она не знает, любит ли его? Он поможет разобраться, теперь он точно знает, что любовь — это не вечное соревнование и не бег с препятствиями. Это когда обнимаешь, и у тебя такое чувство, что ты дома.

— Эвочка, — сказал он ей в макушку, — я, конечно, еще уточню у Арсена, когда он придет в себя, но если я правильно расслышал, он мне тебя отдал.

— Мак, — сказала она ему все так же в плечо, — он правда выживет?

— Конечно, — уверенно ответил Макар, — мы же еще не дооформили сделку. Да Ямпольский с того света придет, чтобы подпись поставить, Эвочка, ты плохо знаешь собственного отца!