— Но как ты попал в школу? — всё же выпалила я, приподнимаясь на локтях.
Тим вставать не спешил, он лежал, откинувшись на подушки, и смотрел в потолок, будто там висела самая интересная картина на свете.
— Сочинение, — заметил он. — Пусть я сдал экзамены и смог поступить в институт, но частично всё равно числюсь в школе, потому что итоговое сочинение ещё буду обязан написать. Не учеником, просто мёртвой душой из архива, которую почему-то не удалили из журналов. И сочинение уже ни на что не подействует — просто формальность.
Я пыталась переварить полученную информацию. Экзамены, институт, сочинение… Но почему тогда Тим не попытался сообщить мне это раньше? Почему явился в школу? Это я и спросила, он лишь вновь пожал плечами:
— Это не достижения, Лада. Я думал, что смогу добиться большего, например, возьмусь управлять одним из отцовых кафе, но… — он запнулся, явно стыдясь ответа, — но когда услышал от Васи о тебе, опять вспылил. И пришел. Хотя бы просто посмотреть.
Ясно. Он пришёл просто посмотреть, а когда уходил, задержался в дверях и не смог остановиться. Желание поцеловать меня оказалось выше его сил. Впрочем, и я тоже не могла устоять перед жаждой ощутить прикосновение его губ. Например, сейчас.
Я подалась вперёд, целуя его в подбородок, потом выше, выше…
— Малыш, ты понимаешь, что сейчас активно меня соблазняешь? — тепло спросил Тим.
Малыш. От этого простого слова, сорвавшегося с его губ, по телу прошла дрожь. Господи, как же я скучала. К чёрту! Всё к черту.
— Понимаю, — кивнула я, касаясь уголка его губ.
— И понимаешь, что поговорить мы нормально так и не сможем? — Тим постарался сурово сдвинуть брови, хотя в голосе была слышна улыбка. — А я, между прочим, заготовил огромную извинительную речь с обещаниями, что постараюсь делать и зачем. И с рассказом об институте.
Я покачала головой:
— Между прочим, настоящие мужчины действуют, а не произносят огромные речи с извинениями.
— Тебе бы она понравилась, — он показательно надулся и закрыл глаза.
Какой же детский сад. Но судя по тому, как я улыбалась до боли в челюсти, я сама не далеко ушла от ясельной группы.
— Больше, чем один вредный мальчишка?
Тим приоткрыл один глаз и покорно ответил на поцелуй.
Эпилог
Я уже в третий раз пыталась сообразить, что необходимо было делать в этом дурацком упражнении с таблицей, чтобы завтра помучить им учеников, но Тим сам бил баклуши — какой-то странный был у них институт, домашки задавали совсем каплю — и не давал сосредоточиться другим. Хотя за последнюю фразу слух мой зацепился:
— Так что помни, в субботу мы обедаем у нас.
— У вас? — переспросила я, поднимая голову.
— Услышала, наконец. — Тим довольно кивнул и вырвал у меня учебник: — Ты без блядской печатной тетради эту таблицу не сможешь использовать, просто забей на неё и выполняй с ними упражнения дальше, — бросил он, обводя пальцем табличку. — Я же весь учебник прорешал. Знаю.
Я покачала головой, возвращая себе книгу. Оказалось, Тим может быть тем ещё занудой, когда дело касается учёбы и работы. И домашки в институте, возможно, им задают не так уж мало, просто этот нахал быстро со всем справляется. Впрочем, чего я ожидала от парня, который по жизни рылся в отцовых документах?
— В смысле, у вас? — переспросила я.
— В прямом, — отозвался Тим. — С моей мамой и папой. Будем сидеть вчетвером за одним столом и сопровождать обед приятной беседой. — Он подобрался поближе и быстро заграбастал меня в объятия. — И не смей отказываться.
А ведь именно это я и собиралась сделать. Несмотря на то, что Тимка практически перебрался ко мне уже месяца два назад (Никита выселился сам, вернув мне квартиру, а Тим даже исправно пытался платить за то, что оккупирует помещение), с его родителями я не встречалась с тех самых пор, как ушла из их дома. Было дико стыдно. В прошлый раз я была в доме Егоровых в качестве гувернантки, и вернуться туда как девушка их сына… ох, что подумает Алевтина? В смысле, подумала она об этом уже давно, и раз Тимка продолжает дни и ночи проводить у меня, наполовину захламив шкаф своей одеждой, его мать была не против. Но встретиться с ней лично было страшно.
— Тим, я не смогу.
— Ещё как сможешь! — возмутился он. — Я же смог съездить к твоим родителям. А они, между прочим, искренне верили, что молодому человеку их дочери не восемнадцать, а хотя бы двадцать восемь.
Это да, это было. Притом папа к новости отнёсся спокойно, а вот маму явно передёргивало от мысли, что любимый человек младше меня на три с лишним года и ещё даже не закончил институт. Но Тим держался стоически и был просто самым идеальным и галантным.
Я так не смогу. Признаю, Тимка гениальней.
— Моя мать чуть не била тебя за возраст, а твоя мать уничтожит меня, — выдала последний аргумент.
Тим улыбнулся, как Чеширский кот, и ласково потёрся подбородком о мою макушку.
— Во-первых, она и так знает, сколько тебе лет, и ещё не убила, — хмыкнул он. — Во-вторых, мама сама старше отца на пять лет. Какие возмущения?
— Что? — опешила я. — Алевтина Васильевна…
— Ага, старше папы на пять лет. Почти на шесть, — твёрдо сообщил Тим, а потом произнёс совсем другим, явно скопированным тоном: — Любовь к девушкам постарше у нас семейная.
Здравствуйте, Алексей Андреевич, почему вы умудрились вбить сыну в голову такую простую истину про девушек постарше, но не сумели научить его сообщать другие важные факты заранее? Теперь я обязана пойти на обед хотя бы ради того, чтобы задать этот вопрос.
А Тима наказать. Натурой. И никакое наивное «Я думал, ты знаешь» ему не поможет, потому что теперь он мой. Со всеми потрохами. Обещал не отпускать, исправляться и очень-очень стараться. Так что пусть отрабатывает собственные обещания.
С этими мыслями я откинула учебник на край дивана, обернулась в кольце рук Тима и выдохнула ему в губы:
— А как ты меня в этом убедишь?
В любви он убеждать умел, это точно.
