Ника поджимает губы, чтобы скрыть улыбку.
Очень хочу, чтобы она восприняла это как шутку. И не связала со своей матерью. В моих словах нет этого подтекста. Я хочу, чтобы она понимала, все это прошлое для меня. Не имеющее больше никакого значения.
— Свяжешься с меркантильной дрянью? — улыбается, принимая мою игру. — У вас это, видимо, семейное, — произносит и резко замолкает. — Прости.
— Не хочу терять больше не минуты этой жизни, — касаюсь ее щеки.
— Почему ты не приехал?
Вытаскиваю телефон и открываю свою почту. Протягиваю Нике.
Она читает, а потом удивленно на меня таращится.
— Ты купил билет в Цюрих на сентябрь еще в апреле?
— Хотел улететь сразу после релиза. Попросить тебя о встрече.
— Зачем?
— Извиниться.
— Только извинится?
— Поговорить. Объясниться с тобой, потому что тогда не смог. Только нахамил…
— Через пять лет…
— Мой психолог сказал, что если есть желание, то никогда не поздно.
Ника облизывает губы, крутит кольцо. Снимает-одевает его.
— Пообещай, что не будешь лезть в мою работу, — прищуривается.
Киваю.
— И смиришься с тем, что я не буду на тебя работать. И на Азариных тоже.
Снова киваю.
— И жить мы будем раздельно.
— Ладно.
— И…
— Что? — ловлю ее смеющийся взгляд.
— И съездить со мной к ба.
— Вы общаетесь?
— Мы померились. Я обещала помочь ей с ремонтом. А так как с работой пока глухо…в общем, купила на послезавтра билет. Полечу на четыре дня переклеивать обои.
— Согласен. Только если полетим мы туда, как муж и жена.
Никак кусает губы, что выглядит, блядь, невероятно сексуально.
— Это шантаж.
— Это взаимовыгодные условия. Компромисс, если хочешь.
Ника молча выпрямляется и, обогнув меня, идет в спальню. Возвращается уже с чем-то в руках.
— На.
— Что это?
— Мой паспорт.
Открываю первую страницу. Действительно, ее паспорт.
Не сводя глаз с Ники, вытаскиваю телефон и звоню Вале.
— Здорово. У тебя связи в загсе есть?
— Найдутся.
— Я сейчас адрес скину, подскочи паспорта забрать.
— Что у вас там опять происходит?
— Я женюсь. Желательно, чтобы утром печати уже стояли.
— Понял.
Отключаюсь и отдаю Нике телефон.
— Адрес свой напиши.
Она набирает название улицы, дом, номер квартиры подрагивающими пальцами и нажимает отправить.
— Платье, ресторан? — рассматриваю ее, а ощущение, будто мы оба в какой-то параллельной вселенной находимся.
— Через месяц. Если мы не разведёмся через месяц, то ты сделаешь для меня самую красивую в мире свадьбу.
— Выбирай место, — притягиваю ее к себе за талию. — Потому что мы точно не разведемся.
— Посмотрим.
Ника привстает на носочки и касается моих губ своими. Едва ощутимо, но меня вставляет, даже от этого.
Приподнимаю ее над полом и тащу в спальню.
— Мы так не договаривались! — пищит на всю квартиру.
— Первую брачную ночь никто не отменял, — заваливаю Нику на кровать и нависаю сверху.
— Ты еще даже не женился, брачующийся, — хохочет, а сама уже расстегивает мою рубашку.
Не отстаю, задираю на ней футболку и обхватываю губами острый сосок.
Внутри такой ураган эмоций бушует, что на какие-то предварительные ласки меня не хватает. Трогаю ее между ножек, задавая пальцами темп, скольжу по клитору, пока не выделяется достаточно смазки, а ее всхлипы не превращаются в тихие стоны.
Ника стонет, обнимает за шею и целует. Кусает мои губы и шире разводит бедра.
Быстро раскатываю презик, отодвигаю в сторону полоску кружевных трусов и совершаю первый толчок. Искры из глаз летят от похоти. Оттого насколько меня вставляет все происходящее.
От нее. От девочки, которая как засела в моей голове в девятнадцать, так навсегда там и осталась.
Если прошлой ночью, мне хотелось любить ее медленно, будто убеждаясь, что все это реальность, то сейчас, срабатываю дичайшие инстинкты.
Вколачиваюсь в нее как одурелый. Зацеловываю губы и глотаю громкие Никины стоны.
Глава 44
Ника
Пять утра. Пассажиры спят. Многие вырубились еще на взлете.
Ян сидит рядом, ерзает в кресле.
— Нам обязательно было лететь экономом? — ноет, в сотый раз пристраивая свои длинные ноги, упираясь коленками в спинку кресле перед собой.
— Угу. К сожалению, другие билеты мой бюджет не потянет.
После бурного секса, пока Гирш ходил в душ, я купила билет и для него. За свой счет. Он возмущался минут пять, на тему, что, Валя бы с легкостью добыл нам бизнес, но отвлекся на мою грудь.
Теперь вот снова бубнит.
— Смешно, — закатывает глаза, продолжая ерзать.
— У тебя шило в одном месте, что ли?
— У них коньяк есть? — выглядывает в проход, подлавливая взглядом стюарда.
— Без понятия, — пожимаю плечами и натягиваю на глаза маску для сна.
Билеты и бабушкин ремонт, я решила оплачивать из своего кармана. Это не загоны на тему феминизма. Это проверка, насколько долго он сможет со мной соглашаться, и как скоро он психанёт и решит все сделать по-своему.
Моя главная проблема — это доверие. Раньше его было слишком много, теперь же, наоборот, слишком мало.
Честно говоря, я до сих пор в ужасе от его предложения. Только Гирш мог до такого додуматься.
Я испытала такой насыщенный спектр эмоций, что до сих пор дурно.
Пять лет мы были чужими, а теперь за неделю решили наверстать все, что упустили. Не комедия ли?
Забавно, что несмотря на эти пять лет, я не воспринимаю Яна чужим. А ведь месяц назад, была уверена, что между нами не осталось ничего общего.
Я научилась без него жить. Остыла, так мне казалось.
Только вот на деле, все оказалось более прозаично. Несколько суток, и нас снова закрутило в водоворот страсти с примесью одержимости. Это пугает до чертиков.
Я боюсь повторения прошлого. Себя боюсь. Его.
— Ты спишь? — Ян сжимает мое колено.
Приходится стащить маску и состряпать недовольное лицо. К прикосновениям, еще и откровенным, на людях я еще не готова. Да никогда готова не была.
— Пытаюсь.
— Коньяк у них говно, — вздыхает и рассматривает меня, как какую-то диковинку.
Он все эти дни на меня так смотрит. С нежностью. Но чаще кончено проскальзывает похоть. Вот и сейчас, даже мурашки по телу. Я прямо вижу, что у него в голове происходит. Он меня уже отлюбил во всех позах прямо в этом кресле.
Улыбаюсь и невольно закатываю глаза.
— Что?
— Ты слишком громко думаешь, — кладу голову ему на плечо и переплетаю наши пальцы.
Неужели все это реально? Мы вместе. Десять тысяч метров над землей, а он рядом. Держит меня за руку. Волшебство какое-то.
— До туалета не хочешь прогуляться, — шепчет мне на ухо, за что получает шлепок по груди.
— Абьюзерша.
— Спи. Тебе еще обои клеить, — зеваю, прикрывая глаза.
— Как вы вообще помирились?
— Обстоятельства. Бабушка попала в больницу. Я приехала, потому что испугалась.
— Чего?
— Того, что она умрет, и я больше никогда ее не увижу. Не смогу поговорить. Не смогу спросить, почему она так со мной поступила?
— Спросила?
— Да, мы долго говорили. Она плакала. Я тоже. Мне ее даже стало жаль. Ее так воспитывали. А потом она полжизни винила себя за то, что, не смогла должно воспитать мою мать. Я стала для нее вторым шансом. Она заигралась в Бога, Ян. Она это понимает. Мы созваниваемся пару раз в месяц. Удивительно, но она постоянно меня хвалит.
— Я рад.
Гирш просовывает руку мне под спину и крепко прижимает к себе.
— Ты говорил с Вячеславом перед смертью?
Ян издает какой-то странный звук. Я чувствую, как у него вздымается грудь.
— Взаимопонимания мы не нашли. Да я и не хотел его искать.
— Он был тебе дорог. Ты страдал после того, как он умер.
— Не думал, что он так рано уйдет.
