Жестокий роман. Книга 1 - Винченци Пенни

В тот вечер мы вместе поужинали у «Джимми». Вы знаете «Джимми»? Это подпольный ресторан возле Лейсистер-сквер. Он всегда был грязным, как мужской туалет. Но молодых такое не отталкивает. Там все было очень дешево.

Так вот. Он был божественно красив и оставался таким до последнего часа. Бедняга! Он был просто очарователен. Он как-то по-особому задавал самые деликатные вопросы и так внимательно слушал собеседника, что казалось, будто для него нет ничего важнее на свете. Он проявлял интерес к самым неожиданным вещам, но это все было обычным трюкачеством, актерской игрой. На самом деле он слушал вполуха. Женщины всегда чувствуют это лучше, чем мужчины. Да и мужчины могли бы понять это, если бы внимательно следили за ним.

Короче говоря, они с Джунивер просто потеряли рассудок. Всегда ходили в обнимку, не отпуская друг друга ни на шаг. «Дорогие мои, — часто говорила им я, — почему бы вам не отправиться домой и не потрахаться как следует?» Джунивер всегда соглашалась с моим предложением, а Пирс при этом почему-то смущался. Ему не нравилось, когда женщины употребляли нецензурные слова и говорили откровенно о таких вещах.

Они поженились в конце того же года. Джунивер просто умирала от счастья, что заполучила такого мужа. Это была довольно странная свадьба. Ее родителей несколько удивило это обстоятельство. Правда, мать Джунивер считала, что Пирс — замечательный жених, но ее отец и брат думали иначе. Они сомневались, что этот брак будет продолжительным и счастливым. К тому же уэльсские традиции, знаете ли.

Свадьба была в ее доме, но туда понаехало столько гостей из Лондона, что местные жители изумились Мы все были молоды, экспансивны, много шумели, одеты бог знает как. На ее семью это произвело удручающее впечатление.

А потом Пирс произнес речь. Когда я услышала его, мне хотелось умереть на месте. Он поднялся и предельно искренно сказал, как безумно счастлив, что старик Дэвис подарил ему прекрасную жену, а потом подошел к Джунивер и торжественно произнес: «Спасибо тебе за то, что ты вышла за меня замуж, Джунивер». Меня чуть не стошнило от этих слов. А как он был одет! Я понимаю, что это была его свадьба, но они все договорились, что Пирс наденет строгий костюм, а он напялил на себя нечто сероватое, очень длинный пиджак с темным бархатным воротником, и напоминал смазливого мальчика Тедди. Все старики ахнули, увидев его в таком костюме. Да и мать его, Флавия, несколько перестаралась: надела слишком яркое платье и сделала пышную прическу. Местные жители отродясь такого не видели. Она оставалась на свадьбе до самого конца и даже произнесла такую торжественную речь, что все попадали. К счастью, его отец к тому времени уже ушел.

Я очень люблю Флавию, но, конечно же, она испортила Пирса. Поэтому у них и начались проблемы.

Со своим будущим мужем я познакомилась на их свадьбе. Он приехал туда из Лондона вместе с другими гостями. Когда Пирс произносил свою речь, он, стоя рядом со мной, прошептал мне на ухо: «Забавный тип, не правда ли?» Мне пришлось согласиться с ним.

После этого я не видела их около года. Вернувшись из путешествия, я встретила в Лондоне Джунивер. Она была чем-то расстроена, хотя уверяла меня, что все нормально. Правда, она сказала тогда, что у Пирса возникли какие-то проблемы. «Он не хочет играть незначительные роли, Лиза, — сказала она тогда, — а в результате не получает ничего и в основном болтается без дела».

Я, конечно, спросила ее, удачно ли ее замужество, но она ограничилась лишь одной фразой: «Все прекрасно, дорогая».

Через несколько недель они пригласили меня на ужин. Это все было очень грустно. Пирс показался мне раздраженным, почти невыносимым. Джунивер предупредила меня, чтобы я ни в коем случае не заводила речь о работе. Я, понятно, не упоминала об этом, но о чем же еще мы могли говорить? Как мне показалось, Пирс несколько.., ну.., не враждебно, конечно, но все же отчужденно вел себя с ней. Отчужденно и весьма критически. По его словам, она все делала не правильно, не так. Мясо всегда пережаривала, цветы не поливала, ну и тому подобное. Она пыталась держаться спокойно, но это ей не удавалось. «Дорогой Пирс, милый Пирс, извини, прости, я не хотела, я не думала». А ему следовало врезать по яйцам.

После ужина Пирс вдруг предложил Дэвиду пойти в паб, что было весьма необычно для него. Когда они ушли, я спросила Джунивер, что, черт возьми, у них происходит, на что она ответила: «Лиза, любовь остыла, совершенно остыла». Она была так взволнованна, что не могла говорить об этом. Мы стали обсуждать наши профессиональные проблемы, но я так и не поняла, чья же именно любовь остыла — ее или Пирса.

Когда мужчины вернулись домой, мы с Джунивер уже основательно набрались. Они тоже были веселы и слегка возбуждены. После этой встречи я не видела их целый год. В то время я была в Милане, а Дэвид — в Нью-Йорке. Вернувшись, я узнала, что они разошлись, Я позвонила матери Джунивер, так как не могла найти ее в Лондоне. Та была очень расстроена и сказала, что никогда не ожидала от Пирса подобного. При этом она добавила, что Пирс заставил Джунивер сделать аборт.

Только много лет спустя я узнала от нее правду. Тогда она уже работала в Бристольском драматическом театре и сказала, что не хочет говорить о Пирсе и о том, что с ним связано. Джунивер добавила, что этот брак был самой крупной ошибкой в ее жизни. Через несколько лет, когда у меня появились проблемы с мужем, она мне все рассказала. Но тогда мне казалось, что он просто испорченный, эгоистичный и невыносимый ребенок. Выяснилось, что все гораздо сложнее.

После этого я не видела его много лет. Пирс избегал меня, чувствуя себя виноватым, стыдился того, что сделал. Я тоже не слишком стремилась встретиться с ним, поскольку была зла на него и очень сочувствовала Джунивер. Он снова вошел в мою жизнь лишь тогда, когда стал кинозвездой. Вот тут он и поделился со мной мыслями о том, что между ними произошло. Пирс полагал, что рассказ преуспевающего актера будет более убедителен.

Если же говорить откровенно, то он был жутко закомплексован, и это делало его опасным.

Глава 17

Хлоя стояла с Пирсом в фойе «Театра Принцессы», держа его под руку, улыбаясь и кивая проходившим мимо них зрителям.

Она оделась очень тщательно и выглядела привлекательно, что вполне соответствовало событию. На ней было длинное кружевное платье с оборочками, а на плечи она небрежно набросила меховую накидку. Однако ее большой живот был уже заметен. Пирс очень нервничал из-за предстоящей премьеры. Когда Хлоя спросила его, как она выглядит, он рассеянно ответил:

— Конечно, вне всяких сомнений.

Да, это был их самый важный и торжественный день — премьера «Леди из Шалотта» должна была ознаменовать веху в истории британского театра. Это было плодом его двухлетнего труда, вдохновения и предпринимательского таланта. Над этим спектаклем работали десятки поэтов, композиторов, музыкантов, художников, оформителей, певцов и танцовщиков. И вот сегодня Пирс представлял произведение, рожденное талантом и неиссякаемой душевной энергией.

Хлоя взглянула на мужа и сдержанно улыбнулась, видя, как тот нервничает, хотя и старается делать вид, что совершенно спокоен. Она прекрасно понимала причину его состояния. Пирс очень боялся, что премьера провалится, не вызовет отклика в сердцах зрителей. Тогда потерпит крах и он, и уже никто не поможет ему. Хлоя также понимала, что все друзья Пирса в мгновение ока станут врагами и не дадут ему спуска. Они даже обрадуются, если произойдет эта страшная для него трагедия.

Хлоя убеждала себя, что это не может случиться, хотя в театре такое бывало довольно часто. "Нет хуже паранойи, чем паранойя актеров, — как-то сказал ей Пирс, объясняя особенности своей работы. — Мы всегда ожидаем провала, ибо наши судьи — зрители и пресса. Неудача может поразить актера даже на гребне славы.

Этому страху актеры подвержены больше, чем кто бы то ни было".