Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя

Он отвернулся и открыл крышку пузырька с таблетками. Этот резкий жест вернул меня к реальности. Вся радость, всё трепетное волнение мгновенно улетучились, сменившись холодной тревогой.

– Эйс, – прошептала я, делая шаг к нему.

Мой голос дрожал, а в горле встал ком. Я протянула руку и коснулась его плеча. Он вздрогнул, но не отстранился.

– Мила… – Эйс повернулся ко мне. – Я не могу… я не справлюсь… Тебе не нужно этого видеть.

Я посмотрела на таблетки в его руке. Знала бы раньше обо этом, всё пошло бы по совершенно иному сценарию. Более позитивному.

– Если это всё, что тебе мешает, – начала я, – то ты должен знать, что мне всё равно.

Он удивлённо поднял брови. Я взяла бутылку воды, которая стояла на тумбе, и протянула ему.

– Эта болезнь не делает тебя хуже. Она делает тебя тобой. Сложным, иногда непредсказуемым, но всё таким же, какой ты есть.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь, Мила.

– Лягушка знает, о чём говорит, ясно? – перебила я, используя его дурацкое прозвище, стараясь хоть немного разрядить обстановку. – И я не перестану квакать, пока ты не согласишься со мной.

Уголки его губ дрогнули, и я чётко расслышала смешок.

– Квакать? – переспросил он с улыбкой, и впервые за это утро в его глазах появился проблеск тепла.

– Ага, – подтвердила я. – И не вздумай затыкать мне рот, а то я начну квакать ещё громче.

Он рассмеялся, настоящий, искренний смех, от которого у меня на душе стало легче. А потом коснулся моего лица, его пальцы нежно очертили мой подбородок, пока его взгляд постоянно направлялся к моим губам.

И мне это ужасно надоело.

– Можно, – ответила я.

Эйс всё понял, подался вперёд, наклонившись, и в ту же секунду его губы накрыли мои.

Резкое тепло, непривычное давление. Зажмурившись, я неуверенно ответила на поцелуй, боясь пошевелиться. В голове была полная пустота. Что делать? Как целоваться правильно? Я ведь никогда раньше этого не делала. Тот поцелуй с Эйсом не в счёт, ведь тогда это произошло против моей воли и было неожиданным настолько, что я растерялась до состояния статуи.

Сейчас же сердце бешено колотилось в груди, готовое выпрыгнуть наружу. Эйс уронил бутылку, его руки обняли мою талию, притягивая меня ближе, и по моему телу пробежала дрожь. Я робко подняла руки и неуклюже коснулась его плеч, мои пальцы сжались на ткани его свитера. Он мягко прижал меня к себе, и поцелуй, сначала робкий и неловкий, стал глубже. Я чувствовала, как его губы двигаются, мягко и настойчиво, словно приглашая меня следовать за ним.

– Расслабься, – прошептал он мне в рот, поняв мою неловкость и неуверенность. – Просто повторяй за мной.

И я попыталась. Попыталась расслабиться, попыталась понять, как двигать губами, как отвечать на его поцелуй. Сначала движения были неуверенными, скованными, но постепенно, под его чутким руководством, я начала понимать, что нужно делать. Он чуть отстранился, его дыхание щекотало мою кожу.

– Вот так, – прошептал Эйс. – Умница.

И снова поцеловал, на этот раз медленнее, давая мне время привыкнуть, время почувствовать. Волнение и смущение постепенно отступали, уступая место странному, сладкому чувству, распространяющемуся теплом по всему телу.

– Ты мягкая… – прохрипел он. – Очень мягкая и сладкая.

Его руки скользнули с моей талии на спину, прижимая меня ещё ближе. Поцелуй становился всё более уверенным, всё более глубоким, и я поняла, что мне это нравится. Чувствовать его губы на своих, нравится его близость, нравится это новое, незнакомое чувство, захватывающее меня всё сильнее. Нравится даже его язык, который я ощущаю своим. А ведь совсем недавно подобное казалось мне противным.

И в этот момент, когда мир сузился до размеров его объятий, раздался резкий стук в дверь.

Мы словно очнулись от чар. Резко отстранились друг от друга, тяжело дыша. Воздух между нами, наэлектризованный поцелуем, казался почти осязаемым. Мои щёки горели, сердце бешено колотилось, а в голове всё ещё стоял приятный туман.

Эйс, также раскрасневшийся и с слегка взъерошенными волосами, провел рукой по своим губам, словно пытаясь стереть следы поцелуя, а затем нервно взглянул на дверь. Стук повторился, на этот раз более настойчиво.

– Эй, ребятки, я могу войти? – раздалось за дверью.

– Чёрт, – пробормотал Эйс себе под нос. – Кенни.

Я молча кивнула, всё еще пытаясь отдышаться и привести в порядок мысли. Внутри всё трепетало, смесь смущения и недоумения боролась с желанием продолжить то, что было так внезапно прервано.

Эйс бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем пойти к двери.

– Чего тебе, придурок? – крикнул он, стараясь придать своему голосу нормальное звучание.

Я же, прислонившись к стене, пыталась унять дрожь в коленях и беспорядочно бившееся сердце, всё ещё ощущая фантомное прикосновение мужских губ.

Дверь распахнулась, и на пороге возник красный Кенни Янг. Красный в том понимании, что его лицо было почти такое же, как его рыжие волосы. От холода. Он простонал, растирая замёрзшие уши:

– Какой же на улице дубак! Чуть уши не отвалились! Я могу… О!

Кенни замер на полуслове, переводя взгляд с растрёпанного Эйса на меня, прижавшуюся к стене. Его глаза расширились, а на лице медленно расплылась понимающая ухмылка.

– Я, кажется, не вовремя? – протянул он, с явным наслаждением от неловкости ситуации.

Эйс прокашлялся, приглаживая волосы.

– Пошёл в зад, Кенни. Что ты хотел?

Он говорил немного скованно, и я почувствовала, как мои щёки вновь заливает краска.

Кенни, не теряя своей лукавой улыбки, прошёл в комнату, снимая с себя заснеженную куртку.

– Интересно, – промурлыкал он. – Короче… Профессор зовёт завтракать. Объявят «победителей», а потом пойдём кататься.

– У нас лекция вообще-то.

– Не, её перенесли на два часа вперёд из-за нашего курса выживания. У нас есть время. И не забывай о тренировках.

Он многозначительно посмотрел на Эйса, затем перевёл взгляд на меня:

– Хочешь посмотреть на этот раз?

Я растерялась.

– Ты только что жаловался на отваливающиеся от холода уши, – подметила я.

– Общество Рори меня согреет.

Чего?..

– Вы с ней подружились за эту ночь? – спросил Эйс.

– Мы напоролись на росомаху, – начал Кенни с драматической паузой, – и обнаружили, что у нас обоих аллергия на адреналин. Ни бежать, ни драться. Пришлось три часа сидеть на дереве, пока эта тварь не ушла. За это время мы успели обсудить всё, от любимого цвета до смысла жизни. Теперь Рори – мой любовный интерес.

Я закашлялась, подавившись воздухом. Эйс, до этого высыпавший на ладонь таблетки, замер на месте. Его челюсть буквально отвисла. На лице читалось явное недоумение.

– Любовный… что? – переспросил он.

Кенни самодовольно улыбнулся.

– Ага. Искра, буря, безумие. Три часа наедине с росомахой под нами – это тебе не шутки. Отлично сближает.

Я бросила на Кенни изумлённый взгляд. «Искра, буря, безумие» с Авророй? Серьёзно?

– Мы об одном и том же человеке? – Эйс закинул в рот таблетки и запил водой. – Та самая Рори, которая в прошлом году делилась теорией о том, что Земля сто процентов плоская? Ты же называл её инопланетянкой и говорил, что тебе жаль её будущего парня.

– Ну да, – кивнул Кенни, ничуть не смутившись. – И что? У неё много других достоинств. Например, она боится росомах, как и я. И вообще, любовь зла…

Уму непостижимо!

Эта ночь сблизила не только нас с Эйсом, похоже.

– Короче, замолкните и спускайтесь в столовую, – махнул рукой Кенни. – Не нужно мешать нашему с Рори счастью.

А потом развернулся и вышел из номера, хлопая за собой дверью.

Мы с Эйсом неловко переглянулись. Лишь мимолётно взглянув на его губы, я ощутила, как мои собственные закололо, а в желудке запорхали бабочки.

– Кажется, этой ночью на охоту вышло много купидонов, – высказался Эйс, усмехаясь.

А мне пока было не до шуток.

Он поставил бутылку на тумбу и подошёл ближе.