Люси Салливан выходит замуж - Кейс Мариан

— Это не мое дело, — отрезал Саймон. — Хотя, думаю, тебе не придется долго скучать одной. У тебя появится новый парень, и очень скоро. С такими сиськами ты не засидишься.

— Мне не нужен новый парень, — взмолилась Шарлотта. — Мне нужен только ты.

— Тебе не повезло, — жизнерадостно сообщил Шарлотте Саймон. — Твое время вышло. Не будь такой эгоисткой, Шарлотта. Дай и другим девушкам попользоваться.

— Мне казалось, что я тебе небезразлична.

— Незачем было так серьезно ко всему относиться.

— Значит, все? — выговорила сквозь слезы Шарлотта.

— Все, — согласился Саймон.

— Люси, он вел себя как абсолютно чужой человек, — рассказывала мне позднее Шарлотта. — Я думала, что знаю его. Думала, что я нравлюсь ему. У меня просто в голове не укладывается, как он мог бросить меня так внезапно. Я не понимаю почему! — восклицала она снова и снова. — Что я сделала не так? Почему я ему разонравилась? Может, я поправилась? А, Люси? Или я надоела ему своими жалобами о том, как мне скучно на работе? Если бы я знала… — В смятении она качала головой. — Самое непонятное в мире — это парни.

Но, по крайней мере, ее не мучили образы ее мифической соперницы, как мучают они нас, брошенных женщин с маленькой грудью, — образы Девушки с Пышным Бюстом. Потому что Шарлотта сама была той Девушкой с Пышным Бюстом.

Однако во всех остальных сферах она сомневалась в себе так же, как я — в себе.

Шарлотта заставила Саймона встретиться с ней. Она преследовала его с упорством и решимостью, неожиданными в человеке со столь невинным лицом. Она караулила Саймона у его офиса до тех пор, пока он не согласился зайти с ней в паб и поговорить.

Итак, они встретились, поговорили, выпили, потом еще выпили, потом оба напились как следует, после чего поехали к Саймону домой и занялись сексом.

Наутро Саймон сказал:

— Мне было очень приятно, Шарлотта. Надеюсь, теперь ты прекратишь околачиваться возле моей работы. Мне стыдно перед коллегами.

Шарлотта опешила. Довольно неопытная в любовных делах, она решила, что раз они с Саймоном переспали, то, значит, их роман продолжается.

— Но… но… А как же прошлая ночь? Разве ты не…

— Нет, Шарлотта, — нетерпеливо перебил ее Саймон. — Я не вернулся к тебе. Мы просто трахнулись. Одевайся, тебе пора.

— И хуже всего то, Люси, — жаловалась мне Шарлотта, — что я по-прежнему понятия не имею, почему он перестал со мной встречаться.

— Как так?

— Я забыла спросить его.

— Что же вы делали весь вечер и всю ночь? Ой, нет, не говори, кажется, я догадалась.

— Я слишком молода, чтобы меня бросали, — горевала Шарлотта.

— Для этого не бывает слишком молодых, — поведала я ей.

Глава пятьдесят пятая

На этой неделе Меган должна была начать работать в новой должности, но возникли осложнения. Вернее, одно осложнение: ослабление умственного здоровья Фрэнка Эрскина.

Управляющий директор был недоволен тем, как повел себя один из его высокопоставленных подчиненных. Намерение Фрэнка найти работу для привлекательной загорелой девушки, одетой в шорты, было расценено как неподобающее и неприличное для человека его лет и положения. Вся компания с первого по пятый этаж гудела слухами о том, что у Фрэнка кризис среднего возраста и нервный срыв и что в настоящее время он неспособен рационально мыслить.

Фрэнку намекнули — и довольно настойчиво, как сообщили мои источники в отделе кадров, — что он должен немедленно взять длительный отпуск по состоянию здоровья. К счастью, его жена решила поддержать его, и поэтому удалось избежать вмешательства прессы.

И было сказано, что когда Фрэнк вернется — хотя никто не верил, что он вернется, — то тогда совет директоров охотно обсудит с ним продвижение Меган по служебной лестнице.

А до тех пор Меган была обречена прозябать в нашем отделе. Мередию чуть не тошнило от злорадства.

Глава пятьдесят шестая

Три сердца были разбиты.

Нас как будто поразила чума. Нам стоило бы, наверное, затянуть квартиру черным крепом и повесить на входной двери черный крест, который предупреждал бы: здесь царят уныние, болезнь и смерть. Возвращаясь домой с работы или откуда-нибудь еще, я почти ожидала услышать звуки траурной музыки.

— На этом доме лежит проклятье, — сказала как-то я, и две моих сестры по несчастью согласно кивнули.

И хотя на дворе еще стояло лето, всякий, кто перешагивал порог нашего зачумленного обиталища, попадал в суровую, беспросветную зиму.

Как-то в воскресенье днем Карен и Шарлотта отправились в паб, чтобы выпить немного и еще раз поделиться друг с другом тем, насколько малы были пенисы Дэниела и Саймона соответственно, и как плохи их бывшие бойфренды были в постели, и что с ними они никогда не испытывали оргазма, а только притворялись.

Я бы с удовольствием присоединилась к ним, но не могла: я находилась под добровольным домашним арестом. Вызвана эта мера была тем, что меня стало беспокоить количество потребляемого мною алкоголя — я много пила вместе с Гасом, а после его ухода — еще больше.

Вместо этого я решила почитать книгу, которую купила в комиссионке в терапевтических целях. Это было исследование о женщинах, которые слишком сильно любят. Жаль, что она так поздно попала мне в руки, но это потому, что ее напечатали лет десять назад, когда я была новичком в любовных делах и еще не интересовалась подобными изданиями.

Зазвонил телефон.

— Дэниел, — сказала я, потому что звонил именно он, — и чего тебе от меня надо, распутник ты этакий?

— Люси, — он не обратил внимания на мою колкость, — она там?

— Кто она? — холодно спросила я.

— Карен.

— Нет, ее нету. Я передам ей, что ты звонил. Хотя на твоем месте я бы не очень-то рассчитывала на ответный звонок.

— Нет-нет, Люси, — испугался Дэниел. — Не передавай ей ничего! Я хочу поговорить с тобой.

— А я не хочу с тобой говорить, — отрезала я.

— Пожалуйста, Люси!

— Нет, и оставь меня в покое, — взорвалась я. — У меня есть принципы, знаешь ли. Ты не можешь разбить сердце моей подруги и надеяться, что после этого я останусь твоим закадычным приятелем.

— Люси, сначала ты подружилась со мной и только потом с Карен.

— Да, — подтвердила я. — Но правила есть правила — если парень бросает девушку, то автоматически становится злейшим врагом для всех ее подружек.

— Люси, — очень серьезным тоном начал Дэниел. — Мне надо кое-что сказать тебе.

— Тогда скажи, но постарайся покороче.

— Ну, я и сам не верю, что это я говорю… но… Люси, я скучаю по тебе.

Мне стало ужасно грустно. Но я привыкла к этому чувству.

— Ты за все лето ни разу мне не позвонил, — напомнила я ему.

— Ты тоже мне не звонила.

— Да разве я могла? Не помнишь — ты же встречался с одной нашей общей знакомой, и если бы она узнала о моем звонке, то убила бы меня.

— Но и ты была не одна все это время.

— Ха! Уж Гаса-то можно было не бояться.

— Я бы так не сказал.

— Вообще-то да, — признала я и чуть не заплакала, вспомнив Гаса. — Он, конечно, не очень высокий, но сумел бы постоять за себя.

— Я не это имел в виду, — ухмыльнулся Дэниел. — Ему не пришлось бы меня бить, он бы свалил меня тремя минутами своей занудной болтовни.

Я пришла в ярость. Дэниел называет Гаса занудой! Это было настолько абсурдно, что я даже не стала возражать. Но Дэниел и сам понял, что неправ:

— Извини, Люси, мне не следовало так говорить. Он отличный парень.

— Ты действительно так считаешь?

— Нет. Я говорю это из страха, что ты бросишь трубку и откажешься встречаться со мной.

— У тебя есть все основания этого бояться, — заявила я. — Потому что у меня нет ни малейшего желания встречаться с тобой.

— Прошу тебя, Люси, — заныл он.

— Зачем? Ты так жалок — едва остался без женщины, как тут же твое эго забеспокоилось, и вот ты уже названиваешь старой доброй Люси…