Спасение Рейн (ЛП) - Кингсли Келси
СОЛДЖЕР
В одиннадцать лет у меня развился парализующий страх смерти после того, как я стал свидетелем того, как мой дедушка замертво рухнул на тротуар перед нашим домом, а через несколько лет наблюдал, как моя бабушка внезапно и скоропостижно умерла от рака.
Мое отрицание было сильным — неприступная башня в центре моего сознания и всего, что я делал. И жил верой в то, что если просто сильно этого захочу, то смогу избежать смерти.
Я упорно боролся за себя. Еще больше боролся за свою мать. И я выжил — мы оба выжили, — именно так, как я и предполагал. Несмотря на препятствия, которые встречались на нашем пути. Я убедился в этом.
Но когда в двадцать один год я сидел на обочине дороги и смотрел, как мой лучший друг испускает последний вздох, весь страх перед смертью исчез. Реальность смертности стала неоспоримой, одним ударом опрокинувшая башню, воздвигнутую мной. И меня одолело простое принятие того, что смерть — это просто неизбежная часть жизни. Каким-то образом, наблюдая за смертью Билли, я испытывал странное чувство комфорта. Как будто если он смог это сделать, то и я смогу.
И я крепко держался за эту мысль всю оставшуюся жизнь. Если бы мне в любой момент пришлось встретить конец своей жизни, то я бы боролся до тех пор, пока не смог бы больше бороться. И принял бы свою судьбу с достоинством. Тогда переход был бы простым. Легким и простым — так же, как это было для Билли.
Потому что, как я уже сказал, если он смог это сделать, то и я смогу.
Но в тридцать один год я понял, что разница между мной и Билли заключалась в том, что он считал, что в его жизни нет ничего, ради чего стоило бы жить. Уйти из этой жизни и сделать шаг к тому, что будет дальше, было для него так легко, потому что, черт возьми, что бы там ни было, это должно быть лучше, чем то, что он делал здесь, верно?
Но расстаться с Рэй было нелегко.
Хотя она неоднократно говорила мне, что любит меня, что всегда будет любить, это не могло принести мне того утешения, в котором я нуждался, чтобы привыкнуть к принятию, которое, как я думал, у меня было. Потому что принятие означало сдаться, а сдаваться означало уступить.
Я не сдался. Держался из последних сил за свою жизнь, только чтобы еще раз взглянуть в ее яркие изумрудные глаза. До тех пор, пока у меня не осталось бы выбора, а потом…
Пустота.
Это был первый раз, когда я умер. До того, как меня вернули, но Рэй уже не было. Ее заменили странные голоса, странные лица, странные руки, странные звуки. Они бормотали слова поддержки и заверения, что я у них, что должен остаться с ними и что должен держаться. Как будто у меня было право голоса.
Но я спросил их о Рэй, и незнакомцы заверили меня, что с ней все в порядке, она в безопасности. И это все, что имело значение. Это было все, что мне было нужно.
И я умер второй смертью, зная, что если не смогу быть с ней, если мое тело не позволит мне этого, то я вообще нигде не буду.
И каким-то образом, когда часы пробили одиннадцать-одиннадцать, я смирился с этим.
* * *
Я не знал, где нахожусь, но не чувствовал себя потерянным.
Окруженный ослепительным светом и теплом, похожим на то, как если бы я стоял на причале в середине лета, я был встречен знакомым присутствием. Тот, кто знал мое имя, называл меня дружок и говорил, что рад видеть меня снова.
«Дедуля».
Он был там со мной. Я знал это. Чувствовал его вокруг себя, объятия комфорта и света, но ничего не видел.
— Где ты? — спросил я, спокойно и без страха, ища в белом свете лицо, руку… хоть что-нибудь, что можно было бы увидеть или почувствовать.
— Мой мальчик.
«Бабуля».
— О, мой маленький человечек.
Я рассмеялся, как будто они играли в прятки. И смеялся, потому что во мне не было ничего маленького.
— Я не вижу вас, ребята!
— Мы здесь, дружок.
Голос дедушки окутал меня, сжимая и успокаивая, как одно из его объятий.
Где-то вдалеке залаяла собака.
«Салли».
— Я скучал по вам, — признался я, уже на грани слез. — Мне бы хотелось, чтобы вы с ними познакомились… Хотелось бы, чтобы вы увидели…
— Мы видели, милый.
Я искал их глаза на свету, молясь о проблеске, о доказательстве, о чем угодно, что подсказало бы мне, что они действительно были там, и я не попал в какое-то ужасное чистилище, где меня вечно будут преследовать голоса людей, которых любил, потерял и по которым скучал. Но ничего не нашел. Даже своих собственных рук, поднесенных к лицу. Ничего, кроме света и звука.
— Эй, чувак.
Теперь это был другой голос. Тот, который затронул более глубокую струну и заставил меня задыхаться на пороге отчаяния.
— О Боже, Билли.
Он рассмеялся тем гнусавым смехом, звук которого я уже почти забыл.
— Что ты натворил, черт возьми? Ты серьезно пошел и дал себя подстрелить?
«О, точно. Вот что произошло».
— Агаа… — Я нащупал свое тело и кровь. Мои руки наткнулись на твердую массу моего живота, но не на горячую липкую кровь, которая лилась из меня раньше.
— Всегда нужно быть героем, не так ли?
Я закружился по кругу, отчаянно пытаясь посмотреть ему в глаза
— Но я не спас тебя.
— Чувак, как ты собирался меня спасать, если я сам себя не спасал?
— Но мне жаль, Билли. Я мог бы что-то сделать или кому-то рассказать…
— Я знаю это, чувак. Мы оба были глупыми детьми, делали глупости. Но мы хорошие, ты и я. И всегда были хорошими.
Я продолжал двигаться, плывя по морю из ничего через мир ослепительного света.
— Что это? — спрашивал я Билли, бабушку или дедушку — любого, кто мог бы ответить. — Почему я ничего не вижу? Где…
Мои слова прервала слабая, знакомая мелодия — кто-то пел вдалеке.
«Ты — мое солнышко…»
Я закрыл глаза, слушая текст, позволяя каждому слову обволакивать мое сердце утешением, которого не знал с тех пор, как был маленьким мальчиком, не обремененным правдой, которая, в конце концов, разрушила мою невинность.
«Мое единственное солнышко…»
Голос был уже ближе, и в том месте, где, как я знал, должна быть моя грудь, заныло от тоски: я отчаянно желал вернуться в то время, когда смогу забраться в ее постель, свернуться калачиком рядом с ней и не думать о том, где она была и что делала.
«Ты делаешь меня счастливой, когда небо становится серым…»
Я вспомнил, как она обнимала меня. Вспомнил ее запах, ее голос, ее юношескую улыбку, прежде чем зависимость успела поглотить ее целиком. И понял, что она была прекрасна. Боже, я так долго не признавал этого, но, черт возьми, та была красива. Вторая по красоте женщина, которую я когда-либо знал.
«Ты никогда не узнаешь, милый, как сильно я тебя люблю…»
Этот голос был еще ближе, почти рядом со мной, и я боялся того момента, когда открою глаза и не увижу ее рядом. Мне хотелось посмотреть на ее лицо, чтобы знать, что с ней все в порядке, как и со мной. Хотелось — нет, мне нужно было знать наверняка, что она спаслась, если не в прошлой жизни, то в этой, новой, полной счастья и любви.
Но что, если ее там не будет?
Смогу ли я справиться с сокрушительным горем, потеряв ее снова?
«Пожалуйста, не забирай мой солнечный свет…»
Знакомое ощущение, что я больше не один, охватило меня, и я почему-то знал, что это она.
Но не мог заставить себя открыть глаза.
— Мама?
— Привет, малыш.
Ее голос был бодрым и ясным, как ноябрьский день, а аромат пряных яблок окутал меня, заставляя уголки моего рта изогнуться в меланхоличной улыбке.
Но я все еще не мог открыть глаза.
— Теперь тебе лучше? — спросил я ее.
— Намного, — ответила мама, и я услышал улыбку в ее голосе.
Готов поспорить, что она выглядела именно так, как я запомнил ее в детстве.
— Я хочу посмотреть на тебя, мама. Мне нужно…
— О, малыш, я знаю. — Ее рука, мягкая и теплая, едва коснулась моей челюсти, и я вздрогнул от отчаянного всхлипа. — Но если бы ты увидел меня, если бы ты увидел любого из нас… ты бы никогда не ушел.
Похожие книги на "Спасение Рейн (ЛП)", Кингсли Келси
Кингсли Келси читать все книги автора по порядку
Кингсли Келси - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.