Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн

Когда его рука сжалась в кулак и он притянул меня к себе за ткань моей толстовки, я подчинилась более чем охотно.

Его губы прижались к моим, и из моего горла вырвался стон, как болезненное, горькое облегчение от того, что он все еще хотел меня такой, что я все еще была ему нужна. Наши губы двигались вместе, сначала почти нерешительно, пробуя на вкус, ощущая, исследуя реальность нашей любви друг к другу, прежде чем тонкая грань нашей сдержанности лопнула, и он оттолкнул меня назад, навис надо мной и поцеловал глубже.

Я растаяла для него, облегчение и благодарность, и столько ночей тоски по нему, когда я была одна в этом мире, все смешалось воедино, пока я не почувствовала, что не смогу дышать, если он не будет рядом со мной. Джей-Джей застонал в нашем поцелуе, его губы приоткрылись, а язык начал ласкал мой медленно и требовательно, отчего у меня задрожали колени, когда он показал мне, как сильно хочет меня, ничем, кроме своего рта.

Раньше я лежала одна в любой постели, которую могла назвать своей, и думала о своих мальчиках, о том, как ощущались бы их поцелуи на моих губах или как их тела разрушали бы мое.

Но ни одна моя фантазия не могла приблизиться к реальности. И когда Джей-Джей захватил мое дыхание поцелуем, таким чертовски полным любви и эмоций, клянусь, я снова разбилась. Но на этот раз мои осколки не были острыми и хрупкими, способными порезать и причинить боль, все они были с мягкими краями и жидким шелком, которые, казалось, соединялись друг с другом более плавно, чем когда-либо прежде.

Этот поцелуй стал обещанием между нами. Концом и одновременно началом. Мы перестали быть детьми, которые слишком боялись любить вот так. И мы перестали быть измученными, обиженными взрослыми, в которых эти дети выросли друг без друга. Здесь было наше место, и больше не было смысла прятаться от этого, страдать из-за этого или, черт возьми, бояться этого.

Он зажег меня и заставил гореть, а я добровольно бросилась в это пламя и умоляла его поглотить меня.

Когда он отстранился, оставляя меня задыхающейся и нуждающейся под ним, а мою плоть, жаждущую новых его прикосновений, я увидела любовь в его глазах. И когда он положил свою руку на руку Чейза, которая все еще сжимала мое бедро, я поняла, что он имел в виду. Он был полностью согласен, если я была согласна. Если мы будем вместе.

Я повернула голову, моя грудь все еще вздымалась от поцелуя, а взгляд блуждал по выражению лица Чейза в темноте, и я не нашла в нем ни злости, ни обиды, ни чувства предательства, только желание и потребность его самого и отражение всех моих собственных шрамов в боли, которая жила внутри него.

— Мы опаздываем, — проворчал Чейз, облизывая губы и притягивая мой взгляд к своему рту так, что мой голод по этим парням начал выходить из-под контроля. Я хотела притянуть его ближе, притянуть их обоих и показать им, как сильно они мне нужны.

Но как только мысль об этом пришла мне в голову, и мои трусики начали становиться влажными от возбуждения, звук голоса Шона зазвенел у меня в ушах. Обвинения, которые он бросал в мой адрес, и следы, которые он оставил в моей голове.

Я чуть вздрогнула, но они это увидели: они оба напряглись по обе стороны от меня, как будто я закричала, а не содрогнулась, и Джей-Джей откинулся назад, выдыхая и кивая, как будто соглашался, хотя я не сказала ни единого чертова слова.

— Пойдем, — предложил он, протягивая мне руку, когда встал, и даже не потрудился попытаться скрыть то, как его член натянул спортивные штаны, словно гребаный левиафан, жаждущий полакомиться девственными душами.

— Извините, — пробормотала я, позволяя ему поднять меня, и Чейз тоже встал.

— Не за что извиняться, — прорычал Чейз, беря меня за подбородок своей мозолистой рукой и заставляя посмотреть в его разноцветные глаза. Я знала, что сейчас он слеп на один глаз, но что-то в том, как бледный шар, казалось, смотрел прямо внутрь меня, заставляло меня чувствовать, что он может видеть мою душу, даже если не может видеть моего лица. — Если ты можешь смотреть на мои увечья, не вздрагивая, значит, ты сможешь справиться и с тем, что сделал с тобой этот ублюдок. Не позволяй ему заставлять тебя чувствовать себя так, малышка. Никогда.

— Хорошо, — выдохнула я, желая, чтобы все было так просто, и он вздохнул, потому что знал так же хорошо, как и я, что это не так.

— Мы с тобой, красотка, — добавил Джей-Джей, увлекая меня за собой, продолжая держать меня за руку, и Чейз тоже обнял меня за плечи.

— Я тоже с вами, — ответила я, и Чейз улыбнулся, поцеловав меня в макушку, когда мы вошли внутрь.

Я прищурилась от света в спальне после ночной темноты, но после того, как немного поморгала и позволила мальчикам вести меня дальше, мои глаза снова привыкли.

Я свистнула Дворняге, и он спрыгнул с кровати, помчался за нами, когда мы добрались до двери и направились вниз, чтобы встретить Рика и Фокса у лодки.

Звуки их голосов донеслись до нас прежде, чем мы их заметили.

— Это потому, что ты разучился ловить волну за те годы, что бегал повсюду, пытаясь стать королем Коув, — передразнил Рик, и Фокс насмешливо фыркнул.

— Говорит парень, который шлепнулся, когда волна стала слишком большой. Признай, придурок, все то время, что ты провел в тюрьме, заставило тебя заржаветь, — ответил Фокс, и от его дразнящего тона у меня заколотилось сердце, а внутри затеплилась надежда. Они… ладили?

— Да, я стал такой же ржавый, как ложка, которой я собираюсь вырезать печень из твоей груди, — сказал Рик, и Фокс громко рассмеялся.

— Печень находится не в гребаной груди, идиот.

— Нет. Но я собираюсь войти оттуда, чтобы было еще больнее, — отмахнулся Маверик, его веселый тон был очевиден, и это вызвало у меня улыбку.

— Кто-нибудь еще взволнован тем, что мы впятером наконец-то снова отправимся в совместное приключение? — Громко спросил Джей-Джей, когда мы подошли к ним, прерывая их нелепую дискуссию и заставляя их обернуться, чтобы посмотреть на нас.

— Ты говоришь о нас, как о персонажах Энид Блайтон, — пробормотал Чейз.

— Э-э, да, я думаю, это точно — только более горячая и крутая версия «Знаменитой Пятерки» (Прим. серия книг детского детектива «Знамения пятерка» писательницы Энид Блайтон, также есть телесериал основанный на этих книгах), — сказал Джей-Джей, пожимая плечами. — У нас даже есть наш собственный крошечный пес Тимми.

Дворняга тявкнул, словно соглашаясь с этим, и принялся возбужденно гоняться за своим хвостом, на бегу постукивая маленькими коготками по причалу.

— И кто же тогда я? — Спросил Фокс, его пристальный взгляд скользнул по нам троим и, казалось, остановился на точках соприкосновения, где рука Чейза все еще лежала на моих плечах, а Джей-Джей все еще держал меня за руку. Однако он ничего не сказал по этому поводу, просто прищурил глаза и сосредоточил свое внимание на лице Джей-Джея.

— Джулиан, — ответил за него Рик. — Напыщенный придурок, который все время думает, что он главный, и у которого в заднице огромная палка. Ты точно Джулиан.

— Ну, Роуг, очевидно, Энн — симпатичная девушка со всеми лучшими идеями, к которой явно неравнодушны все парни, — перебил Чейз, и Фокс нахмурился от такой оценки.

— Я процентов на восемьдесят уверен, что все они были братьями и сестрой, чувак, — сказал Джей-Джей, и я фыркнула от смеха.

Когда нам было лет по восемь-девять, нам в руки попала коллекция эпизодов старого английского сериала, снятого по книгам «Знаменитая Пятерка», и мы смотрели их подряд в доме Джей-Джея, пока его мама принимала вереницу клиентов наверху. Мы прибавили громкость, но на нас накричали за то, что мы отвлекаем клиентов звуками детского смеха. После этого Джей-Джей пошел в местную библиотеку и взял несколько книг для чтения, а после того, как стал немного одержим, заставлял нас отправляться с ним в случайные «приключения».

— Ну, я, очевидно, Дик, — сказал Маверик. — Отчасти потому, что он был тем, кто всегда попадал в неприятности, а отчасти из-за моего огромного члена, который делает это имя чертовски подходящим для меня. (Прим.: Имя Dick слышится и пишется точно так же как член.)