Шахматы. Чёрная королева (СИ) - Флёри Юлия

— Он просто использует тебя!

— Да. Наверно, так. Вот только, ничего нового, папочка. Ты используешь, Юра использует. Ему-то уж чего отказываться от такой возможности?

— Что ты?.. — Схватился отец за сердце. — Что ты такое говоришь?.. — Пробормотал, силясь на ногах устоять. Вот только внутри у Марты все еще было пусто, и первых звоночков рассмотреть она не успела. — Вадим хотел, чтобы ты стала его женой. Не из большой любви, как, возможно, догадываешься, а из понятий скорейшего продвижения по службе. — Прошептал отец. — А я испугался за тебя, защитить хотел и тогда, полтора года назад, намеренно со свадьбой торопил. Я хотел, чтобы у тебя была возможность жить, а не пресмыкаться перед этим…

Глянув на Вадима, отец коротко скривился.

— А сейчас, когда он узнал, что ты моя дочь — просто отыграться хочет. Вот и все! — Сверкнул злым взглядом, а Марта пусто улыбнулась.

— Вот и все. — Словам вторила. И от души отлегло. — Вадим?

— Что? Что ты услышать хочешь, солнце? Все это, конечно, так. Но мы-то с тобой знаем, что было кое-что еще. — Добавил значительно тише и уже будто для нее одной. — Ты уходишь?! — Повышением тона с ответом торопил и не опустил планку, сославшись на ее растерянность.

— Наверно, да, ухожу. — В лицо ему посмотрела и как от боли скривилась.

— Тогда не смею задерживать!

— Да. Да… — Отстраненно кивнула и прошла ко входной двери, позволяя отцу набросить на плечи привезенное из дома пальто.

На Вадима в дверях обернулась.

— Но это ведь не значит, что ты исчезнешь из моей жизни?

— Нет. Это значит, что в следующий раз, все будет по-настоящему.

— Как глупо звучит… — Слабо улыбнулась странному обещанию. — И все же жаль, что вышло именно так. — Припомнила слова отца, о спешке с замужеством и отчего-то показалось, что Вадим это понял. — Я бы выбрала тебя. — Прошептала Марта, прощаясь, а потом поддалась давлению отца и со ступенек все же сбежала на площадку у лифта.

Отец привез в свой дом. Ни по дороге, ни потом, упрекать, поучать не стал. Только сжимал ее прохладную ладонь и будто в глаза заглядывал. Ответом его Марта не удостоила.

А наутро она отбыла в подмосковный санаторий. Вернувшись спустя месяц, заселилась в элитный дом, квартиры которого могли достаться лишь крупному руководящему деятелю либо не менее крупному мошеннику. Но об этом Марта узнала гораздо позже, а пока могла наслаждаться жизнью.

Юра иногда приходил ночевать к Марте, но чаще возвращался в загородный дом. Впрочем, спали они все равно врозь, потому особого смысла в этих рокировках не было. Абсолютно ровно Марта смотрела на мужа. Была безразлична к тому, есть он или отбыл по государственному заданию на другой край света. Все равно, говорит он или молчит. Совершенно безразлично, что думает, и какими глазами на нее смотри.

Свою вину тот признавал, но принимать извинения было уже некому. Марта смотрела на него с умилительным взглядом и изредка вздыхала, напоминая, как же он ее утомил. Не участвовала в культурной и политической жизни, не желала посещать важные мероприятия, а когда в один прекрасный день Юра собрал все свои вещи и переехал жить в загородный дом насовсем, лишь вздохнула с облегчением. Условно, конечно, ведь напряжение не отпускало с того момента, как от Вадима ушла. Мысленно была рядом с ним, его видела, закрывая глаза, и, будто помешательство… но все чаще за спиной слышала его голос. Решение пришло вдруг и закрепилось в голове как единственно верное. С ним нужно было встретиться. Но желания стали далеки от реальности, когда слег отец.

Сначала просто повышенное давление, а потом следующие одни за другими болевые приступы. В связи с этим, во власти произошли изменения и должность, высокий пост, отошли другому, готовому к свершению деятелю. Отцу, понятное дело, говорить об этом Марта не стала, но и скрывать правду вечно было весьма затруднительно, так как врачи поторапливали с выпиской из специализированной больницы «для своих», а лучше не становилось…

Тот момент стал переломным и для семейной жизни Марты. Юра, осмелев, силу свою почувствовав, принялся давить. Хотел полноценной жизни, свою жену в доме видеть. Не гнушался торговаться состоянием горячо любимого тестя, а ведь в прежние времена перед ним лебезил и учтиво склонил голову, впрочем, те времена давно прошли. Теперь он мог позволить себе повысить на Марту голос, схватить за руку, а один раз даже замахнулся. Не ударил. Струсил, как поняла Марта по его глазам, но терпеть издевательства и далее намерена не была. Ушла из дома. К отцу. На словах, вроде как для того, чтобы за ним ухаживать, но и сама Марта, и Юра понимали, что все гораздо глубже, гораздо неприятнее. А после очередной ссоры с родителем, ушла и оттуда. Сути упрека не вспомнила, как только дверь за спиной хлопнула, а вот обида осталась.

Дверной звонок застал Вадима на пороге. Срочно вызвали в отдел, мешкать не хотелось, а любой, даже самый примитивный разговор займет время, которого и так в обрез. Потому затаился, на банкетку присел, вытянув ноги едва не на весь проход, но когда звонить прекратили, а по двери послышались увесистые удары, плотоядно улыбнулся и замок все же отворил.

На раскрасневшегося дядю Веню глянул в некотором удивлении. Проступивший на его лице пот оценил, дрожащие от напряжения пальцы тоже. Но в квартиру не пригласил, сам за порог вышел, благоразумно за собой дверь прикрывая. Руки на груди скрестил и посмотрел с явным превосходством.

— Марта у тебя? — Выдал дядя Веня взволнованно и замер в ожидании его слов. В ответ на плотоядную улыбку Вадима челюсть сжал.

— И тебе здравствуй. Слышал, ты сдаешь…

— Позови мне Марту! Я поговорить хочу!

— Ее нет. — Хмыкнув, развел Вадим руками. — Нет и быть не может. Разве что девочка согласится на мое предложение и…

— Заткнись! Заткнись, замолчи! — Сжал Вениамин Семенович кулаки. — Я не отдам ее тебе, слышишь?! Только не тебе! Никогда не отдам!

— Да поздно, дядь Веня! — Выдал Вадим со смешком и старика оттолкнул, когда тот в квартиру ломиться вздумал. — Она уже моя. — Зло выплюнул слова. — Или ты этого еще так и не понял? Ты сам себя переиграть хотел и вышло что? Все равно ко мне тянется, обо мне думает. И если не стала женой, то будет любовницей, третьего не дано!

Ладонью по дверному полотну хлопнул, замки защелкивая.

— Позови Марту!

— Сказал уже, нет ее здесь.

Отмахнулся Вадим и уже шел мимо, размахивая рабочей папкой, насвистывая знакомую мелодию, как на старика обернулся и, прочитав в глазах растерянность, вполоборота стал.

— С чего вообще взял, что у меня? — Окликнул, и то, как старик голову руками обхватил, понял без слов. Развернулся и шаг к нему сделал. — Как давно она ушла? — Выдал резко и за руки Вениамина Семеновича дернул, призывая на вопрос ответить. — Сколько ее нет?

— Я не знаю… Не помню. Неделю назад ушла и не звонила с тех пор. Поссорились. Она стала просто неуправляемая. Мы все время… все время ссоримся… Это твое влияние!

— Ты сказал «неделя» или мне послышалось? — Отмахнулся Вадим от обвинений и пытался до сути добиться.

— Неделя. Может, дней девять. Я думал, она к себе вернулась, в квартиру, но сегодня Юра пришел и сказал, что забрал у Марты ключи. У нее никого нет, понимаешь?! Она совершенно одна! Ни подруг, ни коллег… Я хотел, чтобы она жила семьей, я хотел для нее счастья, я хотел…

— Знаем мы, чего ты хотел. — Недобро ухмыльнулся Вадим и в сторону лестницы двинулся.

— Куда ты идешь? — Прилетели в спину тревожные слова, а он плечами пожал и губы вытянул, прикидывая.

— На работу, разумеется.

— Но… — Как в немом спектакле старик принялся руками размахивать, не в силах произнести и звук.

— Я же сказал, что Марты здесь нет. — Сквозь зубы процедил Вадим и ушел, оставляя старика ни с чем.

Вот только не о нем думал. За Марту душа болела. Отношения с ней да-авно вышли из-под контроля. Да, пожалуй, контролю подвластны не были вовсе. Сплошное наваждение и слепое желание быть рядом, обладать, заботиться. К этому, в принципе, и стремился. Своими методами, которые, порой, причиняли девочке боль. Но на первом месте был результат, а там… там он ее раны залижет…