Антистерва - Берсенева Анна

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90

Она почти обрадовалась своему неожиданному решению. Вернее, она обрадовалась бы, если бы вообще могла сейчас радоваться. Во всяком случае, сужение белого света до какой-то ясной точки, в которой был построенный на века дом, и яблоневые сады, и река Красивая Меча, – немного ее приободрило.

К тому же с этим решением были связаны понятные и последовательные действия. Надо было взять ключи от сретенского дома – Антонина Константиновна достала их из музыкальной шкатулки; когда она откинула крышку, колокольчики сыграли простую, прямо к сердцу прикасающуюся мелодию. Надо было позвонить на Казанский вокзал – оказалось, сегодня еще есть поезд, идущий через Лебедянь, и уходит он ночью. Надо было…

Надо было поехать на Ломоносовский и забрать вещи. И это надо было сделать до того, как Иван придет туда после работы. Лола знала, что он придет, и знала, что к этому времени должна исчезнуть. Она должна была исчезнуть из его жизни раньше, чем все, что произошло с ними этой ночью, приобретет дневные черты.

«Надо – значит, сделай, – говорила ей в детстве мама. – Не будешь решительная – будешь несчастная».

Мама в самом деле была человеком простых и решительных действий. Когда-то Лола даже сердилась на нее за это качество: ей казалось, что жизнь достойна более тонкого подхода. Но теперь она собиралась сделать все именно так – решительно, раз и навсегда.

Она хотела избавиться от всего, что произошло этой ночью, потому что понимала, что это обман – может быть, не зрения или слуха, но обман состояния, обман самоощущения. Она даже вспомнила, как это называется по-французски – трамбле, изменчивое впечатление. Во Франции это было утонченное и очень модное направление жизни: маскировать все вокруг под что-нибудь другое. Готовить курицу так, чтобы казалось, будто ешь грибы. Мужчинам преображаться на театральной сцене в женщин и наоборот. В дорогом парижском ресторане, где Лола была с Кобольдом, на столике лежала старинная перчатка – с потертостями на швах, с зеленоватыми плесневелыми пятнышками. А когда она взяла перчатку в руки, оказалось, что это серебряная пепельница, на которой стоит клеймо известного дизайнера…

И, конечно, почувствовать то, что она почувствовала сегодня ночью к совершенно чужому человеку, было тем же самым изменчивым впечатлением, которое хорошо только где-нибудь… в театре. А в жизни все должно оставаться таким, какое есть на самом деле.

И это значит, что ее, Лолы, в жизни Ивана Леонидовича Шевардина быть не должно.

Глава 11

Василий заболел очень не вовремя.

Конечно, другому человеку любая болезнь показалась бы несвоевременной, но он уже привык к тому, что приступ может начаться в любую минуту, а поэтому мог говорить себе: лучше бы не сейчас, хотя бы через неделю.

Нынешний приступ случился как раз накануне дочкиного четырнадцатилетия – еще более некстати, чем когда-то перед летними экспедициями. Тогда из-за этого ломались планы не только Ермолова, но и других людей. Теперь же Василию было жаль, что вместо подготовки ко дню рождения Лола то и дело заглядывает в спальню и спрашивает, как он себя чувствует и не надо ли ему чего-нибудь. В Оперном театре только что начался сезон, и Манзура не смогла уйти в отпуск или хотя бы взять отгулы, как она делала всегда, когда он болел. Поэтому Лола являлась из школы раньше, чем обычно – Василий догадывался, что она сбегает с уроков, – и не отходила от него ни на шаг.

– Да ничего мне не нужно, маленькая, – говорил он, когда она в очередной раз предлагала ему бульон или чай. – Я неплохо себя чувствую. Просто лучше отлежаться, тогда быстрее пройдет. Не волнуйся, не в первый же раз.

Конечно, девочка видела его приступы не впервые и вообще-то не должна была пугаться всего этого: его внезапной слабости, и невозможности подняться с кровати, и уколов, и лекарств… Она и не пугалась – она просто переставала жить всем, чем жила, когда он был здоров, и полностью переносила свою душу на его болезнь. А это было для Василия мучительно, потому что он не хотел тревожить ее душу своими унылыми проблемами. Она была – счастье, негаданный, поздний, драгоценный подарок судьбы, он готов был сделать все, чтобы уберечь ее от ударов, которые могла приготовить та же судьба, которая так неожиданно ее подарила. И понимал, что немногое способен для этого сделать из-за проклятого сердца, которое не позволяло ему рассчитывать на свои силы.

Пока не родилась Лола, болезнь не слишком расстраивала его. Конечно, сердила беспомощность во время приступов, но Манзура вела себя в это время так, как будто ничего естественнее, чем беспомощность мужа, и быть не может. Василий знал, что она не притворяется: способность его жены принимать жизнь такою, как есть, без сомнений и сетований, была абсолютно органичной. И она с ее глубокой, просто осязательной догадливостью наверняка знала, как мало он дорожит жизнью.

«Хороший летчик-испытатель из меня получился бы, – с усмешкой думал он о себе – отвлеченно думал, как о постороннем человеке. – Да бодливой корове…»

Конечно, он успешно выполнял бы работу, для которой требовалось бесстрашие, – не потому, что был как-то особенно бесстрашен, а лишь потому, что не дорожил жизнью. И, возможно, по этой же причине жизнь не дала ему сил не только для опасной, но и для любой сколько-нибудь напряженной работы… Геология требовала крепкого здоровья, и, хотя его уважали коллеги, Василий понимал, что серьезных успехов он в своей профессии не добьется. Бесконечные «невозможно», «не получится», «с вашим заболеванием» стояли на его пути как бастионы. Сначала он пытался их штурмовать – ездил в горы, как все, жил в палатке, тоже как все, плавал в горных речках, которые особенно любил за их стремительный, обжигающий холод. Но после того как несколько раз ему пришлось прерывать работу в экспедиции и уезжать в Душанбе – собственно, он не уезжал, а его увозили на «Скорой», – Василий понял, что незачем ставить в глупое положение товарищей по работе. Не просят уйти на инвалидность, спасибо и на том. А требовать, чтобы они заботились о человеке, который упрямо не желает рассчитывать свои силы, – это уже слишком.

Из-за болезни его работа – рутинная работа в республиканском Министерстве геологии – была такой же блеклой, как и вся его жизнь вообще, и он привык не мучить себя осознанием этого. Единственной радостью постепенно стало чтение, и Василий считал, что этого достаточно. В конце концов, прочитал же он у Чехова: так бывает, что люди за всю жизнь не получают ни одной капли счастья; должно быть, это так нужно.

И так это было до тех пор, пока не родилась дочка.

Когда Манзура сказала, что беременна, Василий утратил дар речи – впрямую утратил, не фигурально.

– Ты что-то путаешь, – выговорил он, когда прошло первое остолбенение. – Тебе ведь… Нам ведь уже много лет.

– Я не путаю, Вася. Сорок семь лет мне, я знаю. Конечно, таджички и позже рожают, но чтобы в первый раз… А все-таки это правда.

Ему показалось, она боится громко говорить, чтобы не повредить той неожиданной жизни, которую чувствует в себе. И тогда он понял, что Манзура не ошибается.

До самого рождения ребенка Василий не знал, как он относится к этому, все приближающемуся, событию. В молодости у него было отчетливое чувство, что детей иметь он не хочет. Да он вообще-то и в молодости не размышлял на эту тему, потому что его мысли о детях расстроили бы Манзуру, которая всегда каким-то загадочным образом знала, о чем он думает и как себя чувствует. Ну а в пятьдесят четыре года тем более странно было об этом думать. Он и не думал – до самых родов не думал, и с недоуменной опаской смотрел на растущий живот жены. Впрочем, живот у нее был небольшой, сзади даже незаметно было, что она беременна. Фигура у нее с юности была как стебель, это не менялось с годами, и походка оставалась гибкой, как будто она несла на голове высокий кувшин с водой, хотя Василий никогда не видел ее за таким занятием. К тому же она на редкость легко переносила беременность. Даже в больницу ни разу не легла, хотя Василий, напуганный врачами, которые рассказывали ему всяческие ужасы про пожилых родильниц, уговаривал ее это сделать. В общем, девять месяцев прошли для него незаметно и необременительно.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90