Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator"

Он сделал несколько медленных фрикций, растягивая меня, и начал жесткие точные движения, фиксируя мои бедра под нужным ему углом.

Уткнувшись в подушку, я закрыла глаза и попыталась уйти в свое пространство, но это было невозможно. Слишком сильно он воздействовал на меня, слишком точно бил по слабым местам, меня накрывало волнами его мужской энергетики, и я никак не могла найти свою точку опоры.

Мое сознание фиксировало его действия, и все, что я сейчас чувствовала, — глубокие жесткие толчки, огонь внизу живота и его стальные бедра, сжимавшие меня.

Мою душу бросало в холод его стали, а плоть обжигало жаром его похоти. И я, опускаясь на дно, хотела только одного — подчиниться Его доминирующей воле, Его мужской природе.

Сейчас во мне боролись Разум и Инстинкты, Любовь и Ненависть, Бог и Дьявол.

Я чувствовала приближение и его, и свое. Ощущала его горячие ладони на ягодицах. Осязала затылком его взгляд. Вдыхала его запах. Больше он меня не стимулировал и не возбуждал — в этом не было необходимости, в его умелых руках я превращалась в сплошной оголенный нерв. Я была возбуждена до предела от его горячих рук, сжимавших мои ягодицы, от точных движений, от мужского, ставшего родным, запаха — я любила своего Дьявола, и сейчас хотела принять его веру: вслед за ним я неслась вниз в преисподнюю, и от этого моя кровь сворачивалась в густую багровую сыворотку, превращая меня в бомбу замедленного действия, готовую взорваться похотью в любую секунду.

Но душа болела — она кровоточила, как открытая рана. Нет. Мне нельзя было вниз. Иначе я потеряюсь в Нем навсегда, превращусь в ничто. Я сконцентрировала сознание, и из меня выдавило под натиском его толчков сдавленным голосом:

— Мне. Не нужна. Твоя. Похоть.

Я шептала эти слова себе, не ему, и как только они обрели силу, вырвавшись из моего горла, я почувствовала, как меня начало отпускать, в то время как он, продолжал методично вбиваться в меня, даже не подозревая, что творилось у меня внутри — ему были безразличны мои метания.

Внезапно он обхватил мои волосы и, потянув их на себя, бесшумно взорвался ядовитой ртутью, больно сжимая меня бедрами, словно металлическими тисками.

Время остановилось и все, что я чувствовала, — биение сердца, шум в ушах и ноющая горячая боль, которая обжигающими волнами неудовлетворенности пульсировала внизу живота в унисон Его члену. Но я не жаловалась — пусть так, но у меня получилось остаться собой.

Как только он закончил, я почувствовала, что он отпустил волосы и вышел из меня, оставляя влажный след из ртути.

Уткнувшись лицом в подушку, я слышала сквозь шум в ушах, как он встает с кровати, надевает брюки и также молча, не спеша, покидает мою спальню, получив то, за чем пришел.

Я лежала на животе и чувствовала себя так, словно по мне в очередной раз прошелся танк. Но на это я не обращала внимания — душа кровоточила, и меня било крупной дрожью от бессилия, от этой невыносимой больной любви и ненависти к этому мужчине, от безысходности ситуации и от того, что я не могла вырвать Дьявола из сердца.

По бедру стекала ртуть, и я, желая как можно быстрее смыть с себя Его металл, резко развернулась и села на кровати.

Я посмотрела вниз — на остатки моей любимой пижамы, порванные трусики, которыми он вытерся, смятую постель… вспомнила ритмичные жесткие толчки…

Удар сердца…

Еще удар…

Глубокий вдох…

Болевой ком в горле…

И ОБРЫВ — ПРЕДЕЛ! РУБЕЖ! ТОЧКА! НУЛЕВОЙ КИЛОМЕТР!

Меня накрыло мощной волной — мозги отключились, уступая место бесновавшимся внутри меня эмоциям — нет, так продолжаться больше не могло. Мой поступок и слова, застрявшие в горле, были полностью лишены логики, но мне было наплевать — я вскочила, таща за собой простынь, и выбежала в коридор, направляясь к его двери, на ходу заворачиваясь и спотыкаясь о неудобную длинную ткань, чувствуя босыми пятками холодный мрамор. Я ворвалась в его спальню без стука, без предупреждения, как он врывался в меня каждый раз, когда ему это было нужно.

В комнате горел приглушенный свет, и я застала Барретта, выходившего из ванной с маленьким черным полотенцем, обернутом вокруг бедер. Он внимательно смотрел на мою фигурку, обмотанную простыней, но в его взгляде не было даже удивления. Меня било в лихорадке, я сжимала пальцы в кулак, а мои волосы, корни которых все еще болели от его рук, путались в складках ткани. Я шла к нему и говорила — слова сами выскакивали из меня, а голос срывался до хрипоты:

— Неужели тебе нужна женщина без тепла и нежности, которую можно держать на коротком поводке?!!! Неужели тебе нужна игрушка без души и сердца только ради удовлетворения своих потребностей?!!!

Остановившись в нескольких шагах от него, я выдохнула, а он, просканировав меня, спокойно, но жестко ответил:

— Во-первых, сбавь тон. Во-вторых, успокойся и иди спать — ты перевозбуждена после секса.

— И это все, что ты видишь во мне сейчас?! Неудовлетворенную женщину?! — я отрицательно покачала головой. — Нет. Ты знаешь, что я люблю тебя, и продолжаешь превращать мое чувство в элементарную ПОХОТЬ и РАЗВРАТ!!! Либо прими мою любовь, либо отпусти и не мучь меня!!! У тебя нет недостатка в женском внимании!!

Не спеша приблизившись ко мне, он просканировал мое лицо равнодушным взглядом и спокойно произнес:

— Твои чувства — это твои проблемы.

Он сказал это тихо, без эмоций, не желая ни унизить меня, ни обидеть, скорее, желая меня привести в чувство. И это сработало — его спокойный взгляд и голос, ничего не выражающее лицо, подействовали, как холодный душ.

Приходя в себя, я некоторое время изучала эти ртутные глаза, ставшие уже частью моей души, и наконец тихо произнесла:

— Да, ты прав, мои чувства — это мои проблемы.

Опустив глаза, чтобы больше не видеть его, я развернулась и пошла к себе, понимая, что он меня не отпустит, как бы я его не просила. Мои метания ему были безразличны.

Весь дом был погружен в мертвую тишину, и казалось, если прислушаться, то можно услышать ход времени. Я лежала без сна, по щекам текли слезы, и душа по-прежнему кровоточила и болела. Низ живота все еще ныл. Барретт был прав, я была перевозбуждена. Но я была рада, что не поддалась — я отстояла саму себя, свою сущность, свою личность и не растворилась в этом человеке, не растворилась в этой всепоглощающей сексуальной вакханалии. Я не хотела, чтобы моя любовь к этому мужчине превратилась в животный инстинкт, в простую сексуальную похоть, от которой бы я потом стала зависимой, как наркоман от дозы. Я не хотела превращаться в куклу, которую завели и довели до оргазма, не хотела потерять себя в отношениях, где секс — это единственная точка соприкосновения: без души, без тепла, без любви.

Меня мучило лишь одно — откуда это совершенно нелогичное неосознанное интуитивное чувство доверия к нему? Откуда это желание протянуть руку к опасному Хищнику без страха и сожаления? Я не знала ответов на эти вопросы и перестала их искать. Я знала главное: мое чувство — это моя проблема. Больше никаких размышлений и поисков истины, решение принято. МАКТУБ*.

* Мактуб — исламское фаталистическое понятие, литературно переводимое как присловье «так предначертано»

Глава 23

Проснулась я то ли рано, то ли поздно — было непонятно. Я лежала на спине с открытыми глазами и смотрела в потолок. Что-то изменилось в атмосфере и обстановке моей комнаты, и я обвела ее взглядом, присматриваясь к абрису предметов в тусклом свете тучного неприветливого утра. Нет, все было по-прежнему, все на тех же местах: моя разорванная пижама и трусики лежали на полу там же, где и были оставлены вчера. Тогда что изменилось? Я прислушалась к себе и вдруг осознала, изменилась не комната — изменилась я. И этот утренний свет был похож на неприятно режущее глаз белое люминесцентное освещение, срывающее с реальности покров иллюзий. Я осознала, что за эту ночь я повзрослела, словно Барретт прокрутил мой возрастной циферблат на несколько лет вперед; словно моя жизнь — это самолет, который за ночь пересек сразу несколько часовых поясов, пронизывая пространство и время на огромной скорости, стремясь к будущему, от начального пункта "беспечная юность" до пункта назначения "взрослая реальная жизнь".