По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина

- Я не могу, Фалькор

- Почему?

- Ты мой брат.

Фалькор заклекотал и только сильнее стиснул ее руки, удостоверившись, что она в его распоряжении.

- Это же прекрасно! В нас течет одна кровь, мы - одно целое.

- Ты ошибаешься, я не узнаю тебя, Фалькор. Что произошло с тобой? Опомнись же! Я твоя сестра.

- Я знаю, ты захочешь большего, мы можем любить друг друга не только как брат и сестра, это целый новый мир для нас обоих. Прими меня, и ты никогда не пожалеешь.

Коутрин хотела зажать уши, но она по прежнему была в плену рук Фалькора.

- Ты - мой брат, и по-другому не будет, - твердо опротестовала его откровения принцесса.

Она рассчитывала, что ее хладнокровие отрезвит рассудок наследника.

-А теперь отпусти меня, и мы спокойно поговорим.

Как ни старалась Коутрин, но сверху на нее смотрел неизвестный ей Сокол.

- Позволь мне показать тебе, как мы идеальны

- Нет!! - не выдержав воскликнула принцесса и резко дернула руки. Однако, напрасно.

- Отпусти меня сейчас же!

Фалькор ласково сжал ее подбородок, зафиксировав ее голову в выгодном ему положении.

- Только посмей, и я прокляну тебя!

Сокола не зацепили ее угрозы.

- Я возненавижу тебя!

- Ненависть? Коутрин...- Сокол театрально покачал головой, и характерный клекот искусственного разочарования заглушил ее выкрик о том, что он перестанет быть ее братом. Фалькор видел страх и растерянность, просочившуюся наружу из любимой шалфейи. Он не понимал, почему она отвергает его. Они ведь всегда любили друг друга. Оставив ее в одиночестве на несколько недель, помогая определиться и сделать выбор, он думал, она зацепится за него, как за соломинку посреди стремительного потока событий. Он просчитался. Его шалфейя согласилась следовать записям, уместивших ее судьбу в нескольких предложениях.

- Я упустил из вида одну деталь. И, по-моему, я ошибался, начиная с того дня, когда посмотрел на тебя по-другому, - признался сокол и тут же усмехнулся.

Он освободил запястья шалфейи и сел на край дивана, о чем-то напряженно размышляя. Коутрин получила обратно свободу и в порыве захлестнувших эмоций, стиснув зубы, вонзила кулак в его щеку. Удовлетворенный скрежет сжатых зубов заглушил глухой стон Фалькора, никак не ожидавшего атаку. Вряд ли удар был сильным, хотя для Коутрин в данный момент было важно иное - месть за унижение. Может, и немного грубая своей первобытностью, но принесшая облегчение. Рука заныла, и пальцы свело, как от судороги.

Он бешено сверкнул глазами. Она посмела поднять на него руку. Внутри Сокола что-то перевернулось. Если ему не суждено владеть ею, то пусть она страдает от своей глупости так же, как и он от страсти.

- Прости, - вдруг резко опомнилась Коутрин и виновато поднесла руку к его лицу, но не дотронулась, боясь быть отвергнутой. В ее глазах стояли слезы. Она моргнула, и крупная капля оставила влажную дорожку на бледной коже. Вязкая слюна заволокла рот, и принцесса тихо всхлипнула.

- Я не хочу тебя больше знать, - вынес свой приговор будущий правитель. Он поймал ее протянутую руку и отвел в сторону.

- Если я еще раз увижу тебя, то лишу себя глаза. Если тебе не все равно, держись подальше от меня, и никогда не позволяй нашей встрече случиться. А когда ты станешь женой вероотступника, не смей вспоминать о том, что у тебя есть брат. Я проклинаю ваш союз, как идолопоклонников.

В ровной речи Фалькора можно было уловить раскаленную ревность и отчаяние.

- Ты сам все подстроил! - Коутрин услышала чью-то немую подсказку и только озвучила услышанное.

- Что?

- Это ты! Ну, конечно, же.

Шалфейя схватилась за голову.

- Странное стечение обстоятельств - на самом деле уже разыгранная по ролям пьеса! - ошеломленная догадкой, воскликнула принцесса, гневаясь на себя больше, чем на брата.

- Ты шпионил за мной! Ты ходил за мной по пятам везде и всюду. И, конечно, тебе ли не знать, где я прячу личные записи? Зачем тебе это? За что ты так поступаешь со мной?

Фалькор сузил глаза и выпрямился во весь рост, демонстрируя шалфейе, с какой легкостью он может в мгновение ока продолжить выяснение отношений под другим углом.

Коутрин растерла по щеке непрошеные слезы. Теперь они струились по лицу. Именно через мутный поток слез она увидела истинную сущность Фалькора.

- Как ты это сделал? Что ты сделал с моей матерью?! - завопила принцесса. Ее раздраженные от соленой влаги глаза расширились, она задрожала от обиды.

Фалькор сложил руки на груди и отступил назад, освободив пространство для выражения ее позиции и возможных маневров.

- Мне казалось, ты хотела поговорить спокойно, - словно наслаждаясь ее криком, растягивая слова, объявил сокол.

Коутрин схватила первое, что попалось под руку, и метнула в сторону брата. Слишком медленно и предсказуемо, Фалькор без труда уклонился, запущенная в него древняя ваза пролетела мимо; глиняные черепки, как водные брызги, разлетелись по полу.

- Ты еще хуже, чем твоя мать. Она хоть и змея, но раздувается перед нападением, а ты, как точильщик, покрываешь свою жертву клубами сладкого тумана и под его покровом, как последний трус, жалишь. Тебя этому учили как будущего короля?

Сокол задержал на ней свой взгляд, затем коротко кивнул сестре и, развернувшись, направился к двери. Ему нечего было ответить.

Они также не увиделись в день отъезда Коутрин. Они избегали друг друга до самого конца.

- Не плачь, родная, - прошептала королева своей дочери. - Ты возвращаешься домой. Ты сможешь, наконец, увидеть наши родовые земли. А жизнь при дворе шалфейев совсем иная.

Королева мечтательно закатила глаза, словно стараясь доказать Коутрин, что в мире нет ничего более удивительного, чем замок Райп с его захватывающими дух прилежащими городами.

- Ты будешь королевой, разве я могу молить Бога о большем.

Принцесса тихо всхлипывала, презирая себя за слабость, на которую не нашла управу. Душа разрывалась на части. Она оставляла позади привычную жизнь, почти всю себя. Что она принесет в новый дом? Возможно, только веру в Кутаро и обязательства перед ним. Идти вперед для будущего по его велению.

- Что будет с тобой?

- Не волнуйся за меня, дорогая. Король остынет и, может, даже позволит мне навестить тебя. А пока я отдохну в своих комнатах...

Коутрин покачала головой. Она-то уж знала, что на самом деле происходит между ней и отцом. Зная его характер, он скорее всего, запрет ее одну в одном из крыльев дворца. Пройдет не один месяц, когда королева снова сможет свободно выходить за пределы своей тюрьмы. Сегодня король, все же, смилостивился и позволил им проститься. Сам же он наблюдал за всем с балкона своего приемного зала. Коутрин видела только его силуэт, не имея возможности видеть лица. Но Коутрин не сомневалась, он был не рад разлуке.

- Он допрашивал меня о храме, - еще тише произнесла королева, уводя дочь за локоть в сторону, подальше от ушей ее фурант, взявших их в круг.

Коутрин зачастила ручным веером перед лицом, высушивая слезы и предотвращая прилив румянца к щекам. Об их секретном месте контакта с Богом никто не должен знать. Никогда. Эта тайная комната подарена им Кутаро.

- Я не знаю, кто ему доложил, - ответив на немой вопрос дочери, продолжила Королева. - Это, скорее всего, предположение. Ключ на том же самом месте. Я думаю, король просто прощупывал почву. По его мнению, у нас должно быть место где-то в замке для "еретических ритуалов".

Королева пренебрежительно сделала ударение на последние слова, копируя выражения сюзерена.

- Мама..., - мягко окликнула принцесса, поймав блуждающий взгляд шалфейи, -...облегчи себе жизнь, прими религию соколов. Позволь себе жить, иначе король тебя со свету сживет своей любовью.

- Это не так просто, дорогая, - она скривилась при звуке собственного голоса. - Однажды ты поймешь, что жертвовать собой - это как утренний туалет, совершаемый над тобой рабами. Ты принимаешь его как должное.