Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга

— Послушай, — вдруг сообразила я, взглянув вниз. — Здесь склон достаточно пологий, и если мы пойдём по нему, то срежем по меньшей мере полмили. А?

Я боялась, что Аманда сразу откажется, да и я, чем дольше смотрела вниз, тем больше сомневалась в толковости своего предложения. Аманда тоже задумчиво смотрела вниз и вдруг, когда я уже готова была сказать «забудь», шагнула с дороги в колкую выжженную за лето высокую траву, которая, впрочем, сразу закончилась, и склон оказался почти голым с кое-где пробивающейся сквозь ковёр из жухлых листьев ярко-зелёной сочной травой.

Мы принялись осторожно спускаться боком, проверяя перед каждым новым шагом, чтобы старая листва не начала скользить под подошвами. Нам повезло, что последние дни здесь выдались солнечными, и земля не была скользкой. Нам предстояло пройти не так много, если нас обеих не подводил глазомер художников, и всё же идти по наклонной было тяжеловато, тем более Аманде. Я слышала её учащённое дыхание, которое выдавало то ли страх, то ли усталость, ведь пошёл уже второй час, как мы были в парке. Я хотела протянуть ей руку, но в последний момент передумала, потому как сама чуть не оступилась, а увлечь за собой в полет беременную подругу совсем не хотелось. К счастью, скоро уклон стал ещё более пологим, и мы уже смогли двигаться без опаски упасть и даже прибавили шагу. Только вдруг путь нам преградили незамеченные с дороги кусты, которые невозможно было обойти, потому как те пересекали склон длинной грядой. Мы попытались отводить ветви руками, стараясь протиснуться между кустами, и чуть ли не пять минут шли будто по коридору с низкими сводчатыми потолками, которые больше, правда, напоминали катакомбы, ведь из страха выколоть глаз приходилось нагибаться чуть ли не к самой земле, а потом проход вдруг просто исчез.

— Ты что предлагаешь мне ползти? — спросила Аманда, отводя со лба прилипшие пряди.

Я пожала плечами, но другого выхода не находила. Единственным проходом через этот непролазный бурелом служила своеобразная арка из веток двух кустарников, поднять которую у меня не получилось, и потому отверстие дотягивалось нам лишь до пояса.

— Знаешь, — мне на ум пришла идея, которую я со страхом решилась озвучить, — на корточках пройти не получится, да я и не уверена, что ты с животом смогла бы. И на четверенькам нельзя, а то ты живот наколешь. Но, помнишь, на гимнастике в детстве нас учили ползать животом кверху?

И я наглядно продемонстрировала ей гимнастическое упражнение, не обращая внимание на нещадно колющие руки мелкие сучки и высохшие листья.

— Ты там спрячь ладони в рукава кофты, чтобы больно не было, — крикнула я Аманде с той стороны лилипутской арки, потирая ладони, в которых явно засели мелкие невидимые сухие иголки, подобно обычным занозам. Но времени жалеть себя не было, потому что я с упавшим сердцем следила за тем, как Аманда садится на землю и пытается сделать первый шаг. Живот её в расстёгнутой кофте стал похож на сточенный конус, потеряв привычную округлость. Я никогда не видела его таким, и мне стало страшно. Аманда дула себе на лицо то ли, чтобы вновь убрать с глаз надоедливый волос, то ли у неё перехватывало дыхание от натуги, то ли ей было больно. Я проклинала себя и за идею срезать путь, и за ту эквилибристику, которая непонятно чем обойдётся подруге. Тяжело выдохнув, Аманда опустилась у моих ног на землю и, освободив руки, принялась очищать от сухих острых травинок кофту, с трудом захватывая их короткими ногтями. Мои руки засаднило ещё сильнее, но я могла разглядеть на коже лишь противные чёрные точки, потому просто тёрла ладони о штаны в надежде, что сухие колючки отвалятся сами.

— Ты в порядке? — подняла на меня глаза Аманда, подтягивая к локтям рукава кофты.

Я кивнула и задала ей тот же вопрос.

— Всё хорошо, — отозвалась она, но я-то слышала шумное дыхание и видела растопыренные пальцы на вздымающемся животе. Только понять, насколько Аманде плохо, мне было не дано, но то, что она продолжала сидеть и не поднималась, наводило меня на плохие мысли. Не знаю, каким взглядом я смотрела на неё, но вдруг Аманда почти что резко вскочила, но только в самом конце дёрнулась и схватила меня за плечо, чтобы удержать равновесие. Я машинально ухватилась за её локоть, хотя рука скользнула мимо, и если бы Аманда действительно падала, то удержать её у меня бы не получилось.

— Всё хорошо, — сказала она и отступила на шаг, словно боялась, что я вновь попытаюсь дотронуться до неё.

Она имела полное право на меня злиться. Я посмотрела вперёд и поняла, что склон начал уходить вниз ещё круче и спускаться по нему стало слишком опасно, потому что редкие низкие кустарники, за которые можно бы было ухватиться, были разбросаны слишком далеко друг от друга.

— Ты не виновата, — вдруг услышала я за спиной голос Аманды и даже вздрогнула, — я вообще-то сама пошла. Мне кажется, что мы бы уже спустились по дороге, а сейчас… Я даже не представляю, куда нам идти дальше, и сеть… Опять нет сети, чтобы посмотреть карту… Пойдём вдоль склона, что нам остаётся!

И она пошла, только почти сразу остановилась и стала учащенно дышать, держа живот обеими руками. Я побоялась подойти и замерла в отдалении.

— Только Брекстонов не хватало. Без подготовки мы столько прошли…

Я стала вглядываться в даль, но кустарники скрывали от нас дорожки, окольцовывавшие гору, а те, что были выше и доступны обзору, оказались безлюдны. Да и если бы были на них люди, то чем они могли нам помочь? Как ни крути, а идти нам надо своими ногами. Только непонятно как долго и, главное, в каком направлении.

— Может, вернёмся? — осенило меня; собственно вернуться надо было у той чёртовой арки, которую нам пришлось преодолевать ползком.

— Нет, — отозвалась глухо Аманда. — Всегда надо идти вперёд, тогда куда-нибудь придёшь, а пути назад мы всё равно не знаем, а впереди хотя бы зарослей нет, а эти должны же закончиться когда-нибудь.

Мы пошли. Я радовалась отсутствию дождя, смотрела в небо, словно с него мог спуститься орёл и поднять нас на дорогу на своих могучих крыльях. «Ау, где ты?» — так и хотелось крикнуть, ведь не зря нашу землю называют землёй орла и койота, ведь по индейским легендам где-то тут рядом они сотворили первого человека. Так отчего же ему не пожалеть нас, или хотя бы нерождённого человечка. Такой бред лезет в голову из-за страха! Я чувствовала, как скользит у меня в руках бутылка, которую я чуть не потеряла в той арке, когда сунула в карман. Впрочем, вспотели у меня не только ладони, но и шея, по которой я пару раз даже проходилась рукой. Аманда тоже разделась, и когда обернулась ко мне, я увидела влажную полосу на её футболке там, где полукруг живота встречался с грудью.

— Там воды хоть немного осталось?

Я кивнула и протянула ей бутылку — на три глотка хватит. Я же сглотнула последнюю слюну, с ужасом понимая, как плохо сейчас подруге, потому что в беременность жажда переносится ещё тяжелее, особенно, когда влага усиленно уходит из организма вместе с потом. Меня аж передёрнуло, словно от сильного порыва ветра. Хотя я была бы рада сейчас любому дуновению, но из воздуха, казалось, испарилась последняя зимняя влага, сделав его по-летнему сухим.

— Чёрт! Из-за этих Брекстонов теперь так в туалет хочется, — простонала Аманда, сжимая в руках пустую бутылку.

Я сначала поразилась её силе, а потом вспомнила, что эта фирма стала делать какие-то экологические облегчённые бутылки, которые проминались даже тогда, когда внутри оставалась вода. Зачем я думала о всей этой ерунде? Наверное, я просто боялась думать о том, что мы окончательно заблудились.

— Так сядь и пописай. Народу никого! Даже собачников, да и никто не будет выискивать твою голую задницу на горном склоне.

Аманда глянула на меня как-то сурово и поджала губы, а я в это время почувствовала, что тоже нестерпимо хочу в туалет.

— Давай вместе, чтобы не так страшно было, — предложила я и рассмеялась собственной глупости, но что нам оставалось — знать бы, сколько ещё терпеть, мы бы потерпели. Ну, во всяком случае, я.