Между строк (ЛП) - Хейл Оливия

— Вот я, — тихо говорит она.

На экране молодая Шарлотта стоит на краю бассейна. На ней короткое синее платье, демонстрирующее ее загорелые руки, а волосы она осветлила до пшеничного блонда. Ей идет, но ничто не может сравниться с ее естественным цветом волос.

Она держит в руке яркий коктейль и смотрит на группу парней на другом берегу. Они стоят у шаффлборда, и шоу вот-вот начнется с одного из бессмысленных испытаний, которыми славится «Риск».

— О. Я вообще-то довольно милая, — говорит она.

В ее голосе слышится искреннее удивление. Я целую ее в лоб.

— Конечно, ты милая.

— Я помню, как нервничала из-за того, что надеть. Мы с мамой пошли в торговый центр и купили кучу платьев.

Она прикусывает губу, и мы несколько минут смотрим в тишине.

— О, вау, — говорит она после признания рыжеволосой девушки, которая сказала, что ей очень нравится Шарлотта.

— Я забыла про Эмили. Она была... из всех девушек она была действительно милой.

—Что с ней стало после шоу?

— Не знаю.

Голос Шарлотты звучит задумчиво.

— Я постаралась забыть о ней, как и обо всех остальных участниках.

Мы смотрим несколько серий за один вечер.

Шарлотта иногда перематывает вперед. Иногда она останавливает видео и садится, как будто хочет более внимательно всмотреться в происходящее на экране. Когда Блейк впервые называет ее Сладкой, у меня непроизвольно сжимаются кулаки от сильного желания ударить что-нибудь.

Но рядом со мной Шарлотта смеется.

— Что? — спрашиваю я.

Она качает головой, не отрывая глаз от экрана.

— Я ничего не чувствую.

— Ничего?

— Ну, признаюсь, немного за него стыдно. Но это потому, что он такой нелепый. Конечно, это забавно. Но нелепый он, а не я.

— Конечно, дорогая. Он же придурок.

Она снова смеется с явным облегчением, и мои кулаки расслабляются.

— Я думала... Я думала, что не выдержу и пяти минут. Я думала, что буду рыдать на этом диване. Но я не рыдаю. Я не рыдаю, Эйден.

— Ты сильная, — говорю я ей. — И ты так выросла с тех пор, как тебе было девятнадцать.

— Да.

Ее улыбка исчезает, и она следит за движениями молодой версии себя на экране. Уставшая и покрасневшая от солнца, Шарлотта десятилетней давности нервно оглядывается на других, более взрослых участниц.

— Знаешь что? Эта девушка... Если бы она была кем-то другим, а не мной, я бы ее пожалела.

Ее голос становится задумчивым.

— Разве это не... Я тоже должна сочувствовать ей. Прошлой себе. Я была молода и не знала, что делать, и я справлялась со всем, как могла.

— Ты определенно справлялась.

Она медленно качает головой.

— Наверное, я чувствую к ней сострадание. Я не осознавала...

— Ты проявила его ко многим героям своих мемуаров, — говорю я ей. — Любопытство, чтобы узнать, почему они поступили так, а не иначе, и сочувствие, чтобы понять их, даже если ты не всегда была согласна с их выбором.

— Да. Это правда.

Она прислоняется ко мне и смотрит на свою молодую версию на экране. Девушка, которой она когда-то была, смеется над чем-то, что делают парни.

— Может, пора мне так же отнестись и к самой себе.

Эпилог I

Эйден

Восемь месяцев спустя

В эти выходные выходит наша книга.

Здесь висит большой баннер с ее обложкой – простой фон и моя черно-белая фотография. Внизу текст: «Титан. Восхождение». Сразу под ним – слоган: «История американской медиаимперии и человека, стоящего за ее будущим».

— Это пытка, — говорю я.

Женщина рядом со мной смеется. Она слышала, как я жаловался в течение нескольких недель, готовясь к этому дню. Ее ладонь скользит в мою.

— Один час. По контракту мы должны быть здесь в течение всего одного часа.

— Я готов отдать тебе все лавры.

Шарлотта снова смеется.

— Нет, ты этого не сделаешь.

— Для вечеринки по случаю выхода книги, я думаю, это вполне ожидаемый ход, — говорю я.

Я притягиваю ее ближе и целую в висок.

— В конце концов, без тебя эта книга не имела бы такого успеха.

Вера Тран стоит у стола с напитками и болтает с несколькими людьми. Она видит, как мы входим, и извиняется перед собеседниками.

Я много слышал о редакторе Шарлотты из «Полар Публишинг». Особенно в последние несколько недель, с тех пор как Шарлотта представила наброски своей нон-фикшн книги. Они еженедельно обсуждали, что оставить, а что изменить.

Вера планирует выпустить книгу весной следующего года и хочет сделать Шарлотту одной из самых успешных дебютанток.

— Вы оба сделали это, — говорит Вера. — Проходите, смелее. Некоторые из ваших гостей уже здесь.

Я хмурюсь.

— Я никого не вносил в список приглашенных.

Но кто-то, должно быть, внес, потому что в углу книжного магазина стоят моя мама и Мэнди. Они беседуют с родителями Шарлотты.

На столе между ними лежит стопка книг. Моих мемуаров. Шарлотта смеется, когда мы подходим к нашим семьям.

Я уже стону.

— Мой герой! — восклицает Мэнди и протягивает нам книгу. — Не мог бы ты подписать ее для меня, Эйден?

— Ты смешна.

Она смеется и вместо этого передает книгу Шарлотте.

— Ты прав, мне нужен ее автограф. Автограф настоящего автора.

Шарлотта берет книгу из рук моей сестры. Она переворачивает твердый переплет, изучая корешок и элегантную обложку. Дизайн хороший, я это признаю.

Как и содержание книги. Я почти ничего не вырезал из того, что написала Шарлотта. Даже если мысль о том, что люди будут покупать и читать эту книгу, пропуская мою историю через себя, пугает меня.

Маме она даже понравилась. Она была самым строгим критиком. Я подозревал, что она будет больше всех расстроена некоторыми моментами в книге. Но ей понравилось.

— Это твое возмездие, — сказала она.

Мэнди и я договорились не следить за заголовками, которые могут появиться после выхода книги. Она заставила меня пообещать, что мы не будем продолжать пытаться контролировать прессу.

— Это не наша проблема, — сказала она. — И никогда ею не была.

Перед выходом книги мы вместе написали письмо отцу. Каждый из нас высказал свое мнение. Возможно, письмо вышло слишком гневным. Я позаботился о том, чтобы оно было доставлено прямо в тюрьму без утечек.

Я не знаю, что ждет его в будущем. Или нас, если мы когда-нибудь снова будем вместе как семья. Но впервые с момента его ареста я не против того, что не могу исключить разных вариантов развития событий.

И вот мы все здесь, на вечеринке по случаю выхода книги. Когда-то казалось, что этот день никогда не наступит.

— Здравствуйте, — говорю я родителям Шарлотты и прохожу мимо нее, чтобы поздороваться с ними как следует. — Спасибо вам обоим, что пришли. Для нас это очень важно.

Мать Шарлотты обнимает меня.

— Мы рады быть здесь. Знаешь, мы никогда раньше не были на вечеринке по случаю выхода одной из ее книг.

— Правда?

— Ни разу, — повторяет она и указывает на Джона. — Так ведь?

— Да.

Он протягивает мне руку.

— Я прочитал ее. Чарли прислала мне черновик.

— Правда?

— Конечно. Я не осознавал... как много трудностей ты преодолел.

Джон пожимает плечами. За последние несколько месяцев я довольно хорошо познакомился с ним и Хелен. Мы с Шарлоттой несколько раз навещали их в Элмхерсте. И каждый раз у меня случался непростой разговор с ее родителями.

Я думал, что мне нужно будет очаровывать и впечатлять этих людей. Но вместо этого... наши отношения превратились в нечто гораздо более искреннее. Они похожи на Шарлотту. Честные, добрые и прямые. Я уважаю таких людей.

— У тебя было сумасшедшее время, — продолжает он. — Мне очень жаль. Ни один ребенок не должен нести ответственность за грехи своих родителей.

Мне нужно время, чтобы ответить.

— Верно. Спасибо, Джон. Я очень ценю это.