Няня для балбеса (СИ) - "evsora"

- Нет, не нужно, Кис… тнисс. - Гейл неуклюже, опираясь на стену и дружески протянутую руку, поднялся и отряхнул штаны от грязи и талого снега. - Прости… я… я знаю, что все испортил. Я так сильно верил в наше совместное будущее, в… неизменность своих чувств… А ты все время отталкивала меня… Не знаю, может, неосознанно - ты ведь не знала, я в любви-то не признавался - но ты почти всегда держала меня на том расстоянии, на котором и должен был оставаться друг. А я просто так сильно увлекся своей детской влюбленностью, своей охотой, что уже не мог остановиться, не мог заставить себя признать, что давно не вижу заветную морковку перед носом и бегаю по кругу по инерции, по привычке. Мне очень сложно и неловко такое говорить тебе, Кит… Я думаю, что мы могли бы попробовать стать друзьями. Настоящими. - Гейл исподлобья следил за реакцией Китнисс, готовый броситься наутек в любую секунду. - Я знаю, что мне нет оправдания, что ты не простишь… Но, может, когда-нибудь, в будущем, ты дашь мне шанс доказать, что я действительно твой друг, несмотря ни на что. И я все верну, все исправлю. Поговорю с Мелларком, заставлю его послушать. Потому что сам он, скорее всего, разговаривать со мной не захочет… Я объясню все, расскажу правду… - Гейл начал сбиваться и путаться, потому что не видел в лице девушки ни жажды крови, ни радости от его пришибленного состояния, ни мстительности. Только немного грустную улыбку.

- Спасибо, Гейл, но не нужно с ним разговаривать.- Может, идея была бы неплоха, но Кит боялась, что, ведомый благими намерениями, Гейл может все только испортить. Если еще есть что портить. - Поговори лучше с Крис.

Парень вздрогнул и уставился на Китнисс.

- Ты думаешь, мне стоит… она станет меня слушать? - Рука, нервно дергавшая за челку и невзначай стряхивающая с волос комочки земли - бывшее пристанище невезучего цветка - выдавала неуверенность Гейла с головой. - Я ведь и правда не знал… И теперь вообще не знаю, что мне делать. И стоит ли? Крессида со мной не очень-то приветлива.

- Нет, а чего ты хотел? Четыре года, Гейл. Она была одна, с ребенком, без помощи и поддержки. Ей просто страшно, что и сын, и она сама привыкнут к хорошему, а потом ты уйдешь… - Стараясь не смотреть прямо в возмущенные глаза друга, Китнисс помогла ему стряхнуть остатки песка с головы. - Я хочу сказать что я-то знаю тебя и верю в тебя, но она ведь не знает. А возвращаться к плохому после хорошего… Это не легко, поверь мне.

Девушка не понимала как она умудрилась сама себя расстроить, но постаралась спрятать собственный страх в глазах, опущенных вниз, потому что не хотела прибавлять его к тому страху, что загнанным зайцем метался в серых клетках глаз Гейла.

- Кит, ты такая хорошая… подруга. - Гейл почувствовал облегчение от того, что этот разговор все-таки произошел. И чего только бегал, дурак? - Не знаю, откуда в тебе такая мудрость. И спасибо, что веришь в меня после всего… - Расчувствовавшись, Гейл отцепил от воротника небольшой кактусик, который висел там с самого начала разговора и стрясываться не собирался, и протянул его Китнисс. - Прими этот скромный цветок в качестве моей благодарности и моего восхищения. - Он с серьезным видом держал двумя пальцами колючий росток, протянув его девушке.

- О, как неожиданно, Гейл! Цветы? Мне? Ну вот, давно нужно было тебя послать, а то, пока ты меня любил, ни разу их не дарил. - Еле удерживая в себе смех, Кит сильно сжала губы и постаралась принять такой же серьезный вид, как и парень, который к концу ее фразы даже немного сконфузился. - Спасибо, ты даже не представляешь, насколько мне приятно… - Пряча лукавую улыбку, Кит обхватила своей рукой пальцы, с такой аккуратностью держащие кактус. - … Но, разве я могу принять его? - Глядя прямо в глаза друга, Кит сильнее сжала руку вокруг ладони Гейла, который в свою очередь, вынужден был сильнее сжать цветок. Иголки были маленькими и скорее щекотали, чем причиняли боль, но он все равно нервно сглотнул. - Пускай останется у тебя, как напоминание… - Губы, уже не скрываясь, смело кривились в мстительной улыбке. - О нашей нерушимой дружбе! - Закончив фразу на торжественной ноте, Китнисс, прищурившись, посмотрела в такие знакомые и такие по-братски родные глаза и, разжав, наконец, руку, залилась радостным смехом. - Прости, Гейл! - Продолжая хихикать, своими пальчиками разжала и его ладонь. - Видел бы ты свое лицо!

Хоторн сморгнул и тоже позволил кривоватой улыбке поселиться на лице. В какой-то момент он на самом деле испугался. Не боли, нет - разве эта пушистая палочка, больше похожая на экзотическую гусеницу, чем на средство для пытки, может причинить боль? Он испугался Китнисс. Ее злости, даже, скорее, ярости. Но она простила. Как и всегда.

И это еще больше доказывало, что она, как никто, достойна получить в этой жизни свою долю счастья. И, если для этого потребуется его помощь - он будет рядом. Как друг, естественно.

========== 43. ==========

Комментарий к 43.

Imagine Dragons – Dream

Пит толком не понимал, что он делает. Он не помнил, когда его перестала интересовать и увлекать собственная жизнь.

Он думал, что под надзором Китнисс жил, как старик? Какой глупец! Да по сравнению с настоящим временем он тогда был по-настоящему живым!

Поспать в поезде ему не удалось. Уставшие после такого нервного напряжения тело и мозг просто требовали отдых, но глаза, таращившиеся вглубь полутемного покачивающегося вагона, никак не желали закрываться. Каждый раз, когда по вагону пробегали всполохи взявшегося из ниоткуда света, Пит, пребывавший в мире своих грез и фантазий о безрадостном будущем, вздрагивал и немного прикрывал веки. Глаза после такого начинали гореть и слезиться, но потом опять упрямо открывались и впивались в ту неуловимую точку, которая так их притягивала.

Устав затыкать внутренний голос всякий раз, когда тот пытался вставить свое “Может, стоило…”, парень с тихим стоном перевернулся на спину и зажмурил глаза. Не может, не стоило, не стоит. Не будет, не нужно… “Не хватит.” - подсказала неугомонная совесть.

Решив не тратить время на споры с самим собой, Пит попытался максимально расслабить все мышцы и не двигаться. В конце концов его организм сдастся и уснет.

Распахнув глаза, Пит попытался резко сесть, но голова, набитая какой-то смесью из ваты и тягучей патоки, рухнула обратно. Он как будто и не спал - просто провалился в какую-то темную яму и летел, пока, собственно, не упал в реальность. Голова раскалывалась, хотелось вернуться в свою родную пропасть и продолжить падение, но приближение конечной остановки рушило такие сладостные планы.

Его встречали Финник с Энни, отца не было - не мог отлучиться с работы. Больше Пит его не осуждал и не пытался разобраться в мотивах его поступков, решение принимать и любить его таким, какой он есть, было непреклонным. Зато можно было от души наобниматься с другом, похлопать его по плечу, с натянутой радостной улыбкой выслушать парочку похабных шуточек и сделать вид, что они и вправду смешные. Энни, в присутствии которой Пит чувствовал себя не совсем в своей тарелке, не смотрела на него с осуждением или злостью. Еще дома ей строго настрого было запрещено поднимать тему Китнисс, а в случае ослушания строгим любимым был обещан домашний арест. Она слегка сочувственно улыбалась, спокойно участвовала в общем разговоре и даже подкалывала Финника, от которого многому научилась за непродолжительное время совместного проживания. Только иногда ее взгляд на долю секунд метался к выходу из вагона, из которого продолжали появляться люди, как будто ждала увидеть там свою подругу и услышать ее веселый возглас “Сюрприз!”. Но пустой проем был закрыт дверью, больше пассажиров внутри не осталось, и легкое разочарование, которым был наполнен взгляд милой девушки, скользнувший по блондину и упершийся в асфальт, неплохо так резануло по сердцу. Да, не смог. Слабак. Не спорит.

Если всю занявшую почти сутки дорогу Пит еще как-то справлялся с блокировкой ненужных мыслей о Китнисс, переключал свое внимание на разговоры с попутчиками, чтение материалов для сдачи экзаменов, хотя страницы были уже затерты до дыр и внутренний голос проговаривал слова раньше, чем глаза на них останавливались, рассматривание пейзажей, то покинув свою относительно спокойную, а потому приятную обитель, стало гораздо сложнее отгонять назойливые мысли. Это был город, это было то место, в котором смеялась, дышала и жила Китнисс. Он видел ее в мелькавших образах случайных прохожих, слышал ее голос в хаотичном шуме городской жизни, чувствовал ее запах среди неясных ароматов цветов, выпечки, свежеотпечатанных газет и всего, что продавалось на привокзальной площади. Ее не было, но она обволакивала парня своим ненавязчивым присутствием, которое невозможно было не заметить.