Чужой. Сердитый. Горячий (СИ) - Тиган Линетт

— Не смей, — несдержанно прервал брата Вадим. — Знаешь, Соколовский, ты не менее смелый по чёртовому телефону, но сейчас меня ничего не сдерживает, кроме твоей сестры. Ты вызываешь у неё отрицательную реакцию, ещё немного и будем наблюдать паническую атаку. Хочешь развлечься подобным образом? Я — нет.

Вадим хороший манипулятор, но я знаю твёрдое упрямство Андрея. Он идёт напролом и обходит широкую кровать, и я поворачиваю свой любопытный нос, встречая полыхающий взгляд брата.

Он в ярости сжимает кулаки, по щекам гуляют желваки, а взгляд такой убийственный, что я ёжусь, ощущая всё тот же противный холодок по коже, крепче сжимая плечи Вадима.

— Прости, — шепчу я проклятое извинение, чувствуя вину.

— Не сегодня, — злится Андрей. — Как ты только можешь спать с ним в одной… Постели, — брат брезгливо окатывает взглядом Вадима, этот же взгляд достаётся и мне. — Как ты можешь к нему прикасаться? К этому… Ублюдку. А ты… Ты — ничтожество! Решил досадить мне через сестру? Сукин ты сын, я порву…

— Андрей, остановись.

— Я уже свыкся с мыслью, что моя маленькая сестрёнка любит раздвигать ноги перед кем попало, но тебе за это отвечать отдельно, — рявкнул брат, вызвав во мне удушливый всхлип. Вадим грузно поднимается, оставляя меня без опоры, без защиты.

— Семейное, наверное. Ты ведь с не меньшей радостью подставляешь свой зад начальству ради положения и повышения, — язвит в ответ Вадим, с удовольствием подмечая, что мой брат закипает от ярости. — Так что не тебе судить, Сокол.

— Мы ещё поговорим с тобой отдельно в КПЗ. Помнишь, как там хорошо? — криво усмехнулся брат. — И там я с тебя спрошу по полной. За Розумовского, за стрельбу в аэропорту и выжившего Гордеева, за нарушения всех пунктов по протоколу! — повысил голос Андрей. — А тебя, моя дорогая сестрёнка, дома ожидает не менее увлекательное перевоспитание. Отец готов взять тебя под свой контроль, чему я бесконечно рад.

— Я никуда не поеду, — хватило мне не то смелости, не то полнейшей глупости огрызнуться в ответ. От взгляда брата я поёжилась, обнимая себя руками, пытаясь защититься от его напора.

Андрей оскалился, склонив голову, насмешливо приподняв бровь.

— Неужели. Понравилось веселиться с Волковым или подождешь, пока встанет на ноги твой любимый муж, чтобы повеселиться всем вместе?

— Андрей, — очередной раз выдохнул Вадим с очередной угрозой, — хватит, слышишь? Ты поступаешь глупо. Успокойся, а утром поговорим.

— Помолчи, ублюдок. Не лезь в наши семейные проблемы!

— Благодаря тебе, я давно по горло в ваших семейных проблемах. Но я в ответе за неё, поэтому не смей ей угрожать, — Вадим твёрдо стоял на моей защите, тихо цедя каждое слово.

— Я приказывал тебе держаться от моей сестры подальше и вернуть домой, а не укладывать её под себя в Богом забытом месте, — я впервые вижу Андрея в такой неконтролируемой ярости.

— Не тебе отдавать мне приказы, Андрей, — брат делает несколько броских шагов вперёд, а Вадим неожиданно отталкивает его назад. — Даже не думай, что я подпущу тебя к ней в таком состоянии.

Брат замахивается и уже в следующее мгновение двое парней жёстко вцепились друг в друга. Они буйно снесли прикроватную тумбу, едва не заваливая книжный шкаф, почти сдирая гардину с окна, задирая на полу ковер, переворачивая кресло…

Я нахожусь в замешательстве. С тревогой смотрю на то, как Андрей, не сдерживая своей агрессии, бросается на Вадима очередной раз, пока второй только защищается и пытается измотать брата, возможно даже успокоить… Но никак не нападает. Вадим что-то ему говорит, но слов я совсем не разбираю, только с замершим в груди сердцем наблюдаю за парой взбесившихся парней.

Меня отрезвил раздавшийся громкий треск, и всего через секунду на колени падает Вадим, к которому я бросаюсь со всех ног, сбивая собственные колени, когда я подхватываю его голову, не давая ему удариться об пол.

В руках брата мощный электрошокер, который он прячет в карман джинсов.

— Что ты наделал? — затравленно спрашиваю я Андрея, прижимая голову Вадима к своему животу, проводя пальцами по щетинистой щеке, не зная, как утешить и облегчить его боль. — Ему же больно… — всхлипываю я.

Вадим тяжело открывает и закрывает веки, кажется, почти не дыша. Чувствую, как ему больно, как он борется с этим ощущением в одиночку. Насколько же велика его выдержка, что он не стонет от боли, а сцепляя зубы, жмёт кулаки?

— Заслужено, — бездушно отвечает Андрей. — Вставай, — он тянет руку к моему плечу, а я одёргиваю его, отстраняясь. Вадим хрипит невнятным шепотом, пытаясь встать с моих колен.

— Нет, лежи! Всё в порядке, — говорю я упертому парню, который не слушает меня и скатывается на бок, выругавшись. Медленно, так болезненно-тяжело садится, кидая свой волчий взгляд из-под бровей на возвышающегося над нами Андрея.

— Ты как всегда… — хрипит парень, приложив руку к своему боку, куда, похоже, пришёлся удар, — бьёшь исподтишка. Боишься, что подправлю твою смазливую морду? Правильно, павлин, подправлю ещё как!

Андрей никогда не отступает от своих принципов и чтит собственные правила, а Вадим гордец, идёт напролом, предпочитая биться до конца с не меньшим рвением.

— Тебе мало, Волков? — угрожающе спрашивает Андрей, ступив ближе к Вадиму.

Довольно резко встаю на ноги, закрывая спиной Вадима, встретившись с угрожающим взглядом брата, который озверел. Он пристально осматривает меня, особенно то, как плотно мои пальцы сложились в кулаки, цепляясь взглядом за мужскую длинную футболку, которая ничего почти не скрывает.

— Не трогай его, Андрей, — проскрежетала я, чувствуя сильный жар в груди и кажется, это пылает злость. У меня уже чесались кулаки от желания образумить брата, но я не могла так с ним поступить. — Ты омерзителен.

— И кто мне это сейчас говорит? Шлюха Гордеева или сестра, которая окончательно сошла с ума, развлекаясь с этим придурком в глуши, игнорируя свою семью? — презрительно фыркает брат, брызжа своим ядом.

— Не шлюха, а его жена, — отстаиваю я своё положение. — А кто ты? Мой брат никогда бы не сделал мне больно, ни словами… Ни руками, — я выразительно смотрю на его кулаки, которые сжимаются от моих слов ещё прочнее.

Вадим тяжело поднимается с колен на ноги, вставая за моей спиной, положив увесистую горячую ладонь мне на плечо. В серых глазах плещется теплота и нежность, от которой можно растаять и растечься лужицей прямо сейчас у его ног… Да, Вадим, не только ты можешь меня защищать, но и я тебя.

Андрей отворачивается от меня, тяжело выдохнув.

— Утром вылетаем в Питер, — грубо рычит он, промчавшись мимо, и Вадим вовремя тянет меня на себя, не давая моему плечу встретиться с плечом брата.

Дверь хлопает громко, заставляя меня вздрогнуть.

В душе словно проделали новую дыру, и я в один миг слабею. Мои плечи опускаются, руки безвольно расслабляются, и я закрываю глаза, запрещая себе жгучие слезы слабости.

— Ты ни в чём не виновата, Ярослава, — шепчет Вадим над моей головой, плотно прижимается и обнимает. Утешает аккуратными едва щекотливым поглаживанием по спине, а на лицо приходятся десятки поцелуев, которые заставляют улыбнуться.

— Я знаю, просто…

— Нет. Не просто. Ты ни в чём не виновата, — он настаивает, а я киваю, принимая его слова.

Вадим ведёт меня к кровати, укладывает спать, как маленького ребенка. Ложится рядом, притягивая меня к себе, зарывается носом в мои волосы, переплетая наши ладони. Несмотря на спокойствие, мысли бурлят и буквально выкипают.

Я наполняюсь спокойствием, таким мягким, теплым и манящим, слушая размеренное биение сердца парня.

— Андрею нужно постелить… — я порываюсь встать, но руки Вадима препятствуют.

— Андрей уже большой мальчик. Разберётся самостоятельно, где примостить своё бесконечное эго.

Часть 15. Питер-Москва

Утром я до последнего не хотела выходить из комнаты, и только благодаря Вадиму, который объяснил перспективы решения такой проблемы, как неожиданный приезд брата за примирительным завтраком, помогло собраться духом.