Муж, которого я забыла (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

А ещё больше — от его хрипловатого голоса, который на репите прокручивается в моей голове. «Потрогай меня… Потрогай».

И эти мысли заставляют меня краснеть.

Я стараюсь не смотреть на Дениса, но мне кажется, что он видит меня насквозь. После кухонного инцидента он нежен, уступчив, заботлив. Меня трогает такое трепетное отношение.

В пятницу мы гуляем по посёлку и окрестностям. Некоторые люди здороваются с нами. Денис держит меня за руку и без конца улыбается. Той самой улыбкой, что не сходит с его лица с самого утра.

Я не знаю, что служит причиной его поведения: то ли кухонный инцидент, то ли просто сам факт того, что он наконец вернулся к своей жене. Ко мне. Ко мне, конечно.

Ужин мы готовим вместе, и, когда я с перепачканными приправами и соусом руками стою у стола, выкладывая на противень рулетики из куриной грудки, Акманов подкрадывается ко мне сзади и украдкой покрывает мою шею поцелуями, вызывая целые полчища мурашек.

За такие поцелуи нужно казнить. Я чувствую, как внутри меня скапливается желание. Оно такое тяжёлое, хмельное, пьянящее. Я еле держусь на ногах. Голова кружится. Я до боли закусываю губу, лишь бы сдержать рвущийся стон, и мне удаётся. Отчасти. Потому что какой-то невнятный звук всё-таки срывается с моих губ.

За такие поцелуи нужно казнить. Особенно, когда они обрываются столь же неожиданно, как начались. Я чувствую, как набухшие соски упираются в мягкие чашки бюстгальтера, трутся о кружево, сводя меня с ума…

— Паста томатная или шпинатная? — Как ни в чём не бывало спрашивает мой муженёк.

— Что?

— Какую пасту на гарнир? Томат или шпинат?

Резко разворачиваюсь и натыкаюсь на его смеющийся взгляд. Да он издевается! Бросаю взгляд на своё отражение: щёки горят, глаза блестят, соски торчат. Огонь. Пожар. Пламя.

— Шпинат, — бросаю ему и возвращаюсь к своему занятию.

— Я поддержу любое твоё предложение, Луковка, — искушающе шепчет он мне. — Только предложи.

Знаю, на что намекает, но не дождётся. Громко хмыкаю, мою руки и ставлю противень в духовку.

— Поставишь пасту сам? — Спрашиваю с улыбкой.

— Конечно, не вопрос.

— Отлично, — коварно закусываю губу, — я хочу освежиться в бассейне перед ужином. А то здесь так горячо, что я уже вся влажная.

В глазах мужчины вспыхивают опасные огоньки, и я тороплюсь улизнуть.

Я уверена, что он пойдёт следом. В глубине души я даже радостно потираю ручонки: жду его появления, скинув одежду в спальне, натягивая купальник, и чуть позже — рассекая водную гладь.

Плаванье ненадолго позволяет мне отвлечься от блудливых мыслей. Охлаждает. Снимает наваждение. Разум очищается, и я снова могу соображать.

Удивительно, как мозги влюблённых девушек превращаются в маршмэллоу, слегка подогретые на костре. Слишком сладко. Так, что дурманит.

Стоп! Я действительно сказала «влюблённые»?

Окей, вынуждена признать: Акманов покорил моё глупое и наивное сердце. Всё дело в его поведении, отношении ко мне, не иначе. А может, моё тело и моё сердце, все мои чувства, моя душа, — всё тянется по старой памяти, по выработанной привычке к мужу, которого сама я забыла?

У меня нет ответа на этот вопрос. Как я ни пытаюсь нащупать хотя бы что-то, отдалённо напоминающее о его присутствии в моей жизни, мне не удаётся. Я не помню Дениса, этого дома, нашей свадьбы.

Когда мышцы уже начинают побаливать от нагрузки, я с сожалением понимаю: не придёт. Выбираюсь из воды, кутаюсь в полотенце и тороплюсь в горячий душ. А когда снова появляюсь в кухне, Денис уже ждёт меня.

В его руке пузатый бокал с коньяком. Он расслабленно попивает и, судя по виду, переписывается с кем-то с довольной улыбкой. Ревность опять тычет в меня оголённым проводом, и я вздрагиваю.

— Луковка, садись, я поухаживаю за тобой, — суетится муж, — бокал вина?

Думаю, мне не помешает немного расслабиться. Я киваю. Принимаю бокал и выпиваю практически залпом.

Мы ужинаем в звенящей тишине, разрываемой короткими гудками его телефона, но он больше не уделяет внимание невидимому собеседнику. Как и мне.

После ужина он убирает со стола, запускает посудомоечную машину и закрывается в кабинете. А я просто ложусь спать.

В субботу я просыпаюсь одна. Даже не знаю, приходил ли он в спальню, где ночевал и спал ли вообще. После завтрака, приготовленного им, Денис уговаривает меня отправиться на Голубые озёра. Мы собираем корзину для пикника и уезжаем на целый день.

Здесь, на живописнейшем фоне природы, мой муж снова смягчается и уделяет мне внимание.

— У тебя проблемы на работе? — Проницательно спрашиваю у него.

А как ещё мне можно расценить его странное поведение? То дышать не даёт под своими пылкими взглядами, то холоден и отстранён.

Денис хмурится и внимательно смотрит на меня.

— Да, но не бери в голову. Ничего нерешаемого.

— Это из-за… меня? Из-за того, что тебе пришлось вернуться?

Он с досадой отворачивается, прежде чем ответить.

— Да, но тебе не о чем переживать. Я обо всём позабочусь и всё решу. Ты просто помни, что я не дам тебя в обиду. Никогда.

— Ладно, — киваю я.

Ничего не понимаю, но не развиваю тему. Неприятно быть виновницей проблем незнакомца, и я не хочу выпытывать у него подробности, а он не торопится выкладывать их.

Но когда я стягиваю сарафан, оставаясь в купальнике, и укладываюсь головой на ноги мужчины, Денис сменяет гнев на милость и лениво блуждает взглядом по моему телу, согревая меня улыбкой.

13

Невесомые прикосновения скользят по моей шее, ключицам, с осторожностью обводят лиф купальника, пробегаются по животу, достигают резинки плавок…

— Ооох, — тяжело вздыхаю и распахиваю глаза.

— Ты заснула, — улыбается Акманов и убирает свою чёртову руку. — Солнце скрылось, боюсь, что погода портится. Ты можешь простыть, лучше оденься.

В его взгляде нет и намёка на издёвку, хотя я и подозреваю, что он затеял какую-то сложную для моего понимания игру. Надеваю сарафан и решаюсь.

— Поцелуй меня, Денис, — требую тихо и приближаюсь сама.

Он коротко усмехается, но целует. Его руки ложатся на мою спину и замирают… Я обхватываю его шею, зарываюсь пальцами в волосы, глажу щёки, покрытые жёсткой щетиной, а его руки прожигают две дыры на моей спине. Разочарованно отстраняюсь и начинаю собирать остатки еды в корзинку, громко сопя.

Руки мужа ложатся на мои плечи, сжимая и поглаживая их.

— Всё в порядке, Луковка? — Спрашивает, опаливая дыханием мою шею.

— Да! Нет!.. — Нервно всхлипываю. — Я не знаю.

Слишком поздно понимаю, что мои руки бьёт мелкой дрожью неспроста. И влага на лице — это вовсе не струящийся пот, не капли дождя. Господи, какая же я жалкая!

Вдруг остро понимаю, что… не выдержу. Больше ни секунды сомнений, тяжёлых мыслей и переживаний не выдержу.

Денис внимательно смотрит на меня, чуть заметно хмурится.

— Луковка?..

— У тебя появилась другая женщина? — Выпаливаю я, и у него отвисает челюсть.

На несколько бесконечно долгих мгновений между нами стоит абсолютная тишина, а потом она разрывается взрывом хохота моего мужа. Я чувствую себя ещё более неловко, чем пару минут назад.

— Другая женщина? — Отсмеявшись, переспрашивает он. — Нет, Лукерья, у меня нет другой посторонней женщины. Поверь, мне хватает за глаза моей жены, которая считает посторонней себя. С чего ты это взяла?

— Ты не расстаёшься со своим телефоном… и общаешься с кем-то, — нерешительно перечисляю, — ты больше не целуешь меня так, как…

Затыкаюсь, краснея. Смущённо отвожу взгляд в сторону. Божечки! Не верю, что осмелилась сказать это незнакомцу, но на продолжение у меня просто не хватит духу.

Денис обхватывает пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть в глаза.

— Лукерья, я не могу, просто не могу, пойми, видеть этот панический ужас в твоих глазах каждый раз, когда я целую и ласкаю тебя, когда я хочу почувствовать на себе твои руки, когда я больше всего хочу ощутить твою близость. Мне невыносимо видеть твой страх.