Иллюзия защиты (СИ) - Сурина Лилия

- Тимур… ты доктор? – спросила я парня. Мне хотелось вытащить руку из-под одеяла и поворошить его темные, немного волнистые волосы.

- Да. Работаю хирургом в клинике… работал…

- Ты же телохранитель?

- Ну, одно другому не мешает. Сегодня телохранитель, завтра снова доктор… закрывай глаза, поспи… тебе много дел предстоит переделать.

Я вспомнила, что случилось сегодня ночью, но в душе ничего не екнуло почему-то, будто не со мной все произошло. Наверное, лекарство так действует. Я даже не заметила, когда исчез Павлушка.

Я смотрела в карие теплые глаза напротив, и вскоре мне стало казаться, что все вокруг исчезает, будто растворяется, только глаза с необычными огромными радужками остались во вселенной… последней мыслью было, что я когда-то давно видела эти глаза, и любила их… и они меня любили. Откуда-то пришло имя, и, засыпая, я прошептала его – Тимоша…

13.

Тело моего отца отдали только на пятый день. Вернее, то что осталось от него. Все эти дни я улаживала дела и готовила похороны, некогда было даже присесть. Падала в кровать и проваливалась в сон, как в черную дыру. Меня, как ни странно не тревожили, не гнали из дома и не названивали по телефону, напоминая, что пора съезжать. Видно банкир оказался приличным человеком, разрешая уладить мне свои дела спокойно. И проводить отца в последний путь из родного дома, пусть и не собственного уже.

Тимур больше не приезжал, когда я проснулась на другой день, его уже не было, возле меня сидела тетя Лена. Она гладила мою руку и смахивала слезы тайком, жалела меня. Мой добрый доктор оставил флакон с таблетками, велел Елене Анатольевне не отдавать его мне, а выдавать строго по расписанию и норме, да еще проверять, чтобы я принимала их. Может с помощью этих лекарств я держалась стойко, слез почти не было, истерик тоже. Я ждала, что Тимур и сам появится, но шли дни…

Наступил день похорон, наехало очень много людей, у моего отца было много друзей и знакомых, дальних родственников. Даже сам Сироткин прибыл в сопровождении своей свиты, и даже делал скорбное лицо. Но все вокруг знали кто основной виновник этой немыслимой трагедии. Люди перешептывались, глядя на банкира, осуждали его.

Я не замечала ничего вокруг, никого не видела, мне тетя Лена рассказала, после уже. Она с утра одела на меня тонкую черную водолазку, отыскала в шкафу черную юбку, но я сменила ее на темно-синие брючки. Повязала мне скорбный черный ажурный шарф на распущенные волосы… Если бы не она, я бы и в пижаме могла пойти.

И вот стою я, возле закрытого гроба обхватив себя руками, теребя носовой платок, даже не знаю кем сунутый мне в ладонь. Стою и смотрю на блестящую лакированную крышку гроба, удивляясь, как я еще стою, как дышу… как могут плыть облака, как может петь ветер, путаясь в кладбищенских деревьях, и трава колышется, как ни в чем не бывало.

Гроб не открывали, не на что там смотреть… Совсем некстати вспомнила процедуру опознания и меня замутило. Пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула, оторвав взгляд от последнего пристанища моего горячо любимого отца, который так легко бросил меня одну в этом жестоком мире.

К гробу подошли работники похоронного бюро, собираясь опустить его в яму, а до меня вдруг дошло, что сейчас я последние минуты нахожусь так близко от отца. Меня будто что-то подбросило, я растолкала людей и улеглась грудью на гладкое дерево.

- Нет… подождите… я еще не попрощалась… я не могу… - совсем не понимая, что бормочу, тщетно пытаясь вызвать в памяти любимый образ. Перед глазами вставал пылающий факел, а не лицо, добавляя острую боль в сердце. Кто-то тащил меня прочь, уговаривая не мешать, кто-то совал под нос кусок ваты, воняющий нашатырным спиртом, а я кричала на них и отталкивала одной рукой, другой вцепившись в ручку на боковине.

- Ева… Ева, посмотри на меня… - раздался знакомый бархатистый голос у самого уха. Я посмотрела на говорившего, сердце мое забилось быстрее. Снова, в самую трудную минуту он рядом. – Ева, отпусти его… не вернешь уже, не рви свое сердце… Пойдем отсюда.

Тимур оторвал мою руку от ручки, поднял от гроба, обнял и повел сквозь толпу. Я уткнулась в его плечо и обняла за пояс. Он привел меня к своей машине и усадил боком на переднее сиденье, вручил бутылку воды. Присел у ног, поглаживая мои колени, смотрел в глаза. Его взгляд странным образом успокаивал, а руки на моих коленях согревали приятным теплом.

- Добрый доктор вернулся? И снова в самый трудный момент… Спасибо тебе, никогда не забуду… можешь снова исчезнуть, я переживу. Теперь переживу… наверное…

- Нет, милая, не дождешься! – Тимур тихонько усмехнулся. – Я за тобой приехал… вот уладим все дела, и я увезу тебя отсюда. Только давай пока без вопросов? Люди вон с кладбища возвращаются, тебе нужно поминки отвести, а потом сядем и я все тебе расскажу и отвечу на все твои вопросы. Ну как ты, пришла в себя немного? Давай я отвезу тебя, где поминки готовили?

Я подняла руку и провела ею по темным волнистым волосам, сидящего передо мной парня, они оказались такие мягкие и мне вдруг захотелось прижаться к ним щекой и вдохнуть аромат свежести, окутывающий Тимура. Сегодня я его не боялась, он был для меня как путеводный огонек в мире мрака. Я боялась потерять этот огонек.

- Помоги мне подняться, ноги трясутся, не хватало свалиться у всех на глазах… – я протянула руки Тимуру.

- Куда собралась?

- Надо пригласить людей на поминки, чтоб в автобусы шли.

- Да сиди, их возле ворот Елена Анатольевна приглашает. Поехали, – Тимур подождал пока я уберу ноги в салон и захлопнул дверцу автомобиля, затем обошел его и уселся на водительское сиденье. – Ты как?

- Я в норме, если можно так сказать… не могу поверить, слишком нереально все. Когда маму хоронили, было очень больно и печально невыносимо, но как-то реально… а сейчас… Ладно, поехали… – назвала адрес. Я смотрела на Тимура, на то, как он сосредоточенно рулит, поглядывает то в зеркало заднего вида, то на меня. Он был одет в черную рубашку, две пуговицы на воротнике были расстегнуты, ему очень шло. Красавчик прямо, подумалось мне. Но я тут же одернула себя. Не о том я должна думать, у меня куча проблем, которую нужно как-то разгребать.

14.

Поминки прошли спокойно, все, кто были на кладбище пришли на обед, кроме банкира со свитой. Странно, что Тимур не уехал вместе с ними, работа все-таки. Он сидел рядом со мной, обеспокоенно поглядывал, даже пару раз брал меня за запястье и проверял пульс. Ко мне подходили с соболезнованиями, многие говорили, что помогут всегда, чтоб обращалась, если что понадобится. Но я понимала, они говорят это, потому что так положено. Никому я не нужна…

После обеда Тимур подвез меня до дома, высадил у ворот и уехал. Сказал, что ему нужно по делам, да и переодеться, но вечером обязательно приедет поговорить со мной. Я постояла у ворот, провожая взглядом знакомую черную иномарку. Так не хотелось входить в осиротевший, опустевший дом одной. Собираясь с духом, тяжело вздохнула, толкнула калитку… и ничего не произошло. Калитка была заперта! Кто мог запереть ее, причем изнутри? У меня сжалось сердце от недоброго предчувствия. Я постучала, потом еще. Никто не открывал, тогда я стала кричать и бить ногой по железу. Наконец загремел засов, и калитка немного приоткрылась. В щель высунулось заспанное мужское лицо, состроило мне недовольную гримасу.

- Чего буянишь? Чего надо? – спросило лицо.

- Это мой дом… - начала объяснять я.

- Не, не, не, погоди! – мужик, оттолкнув меня, протиснулся в щель и встал передо мной, положив руки на ремень. Он был огромного роста и внушительной комплекции, я сразу почувствовала себя букашкой.

- Позволь объяснить кое-что. Это – усадьба уважаемого человека, собственность господина Сироткина! Ты кто ему? Дочерей у него нет. Любовница? – мордоворот окинул меня презрительным взглядом, фыркнул как бегемот. Меня передернуло от его предположений.