Измена. Просчиталась, но...где? (СИ) - Дюжева Маргарита

Как ее бесила вот эта увлеченность Прохорова собственными детьми. Да она ему пяток таких запросто родит! Даже лучше! В сотню раз лучше. Без тошнотной половины генов со стороны его грымзы-жены!

— Все, свободна.

— Думаешь, что тебе так легко это сойдет с рук?

О, нет. Глеб так не думал. Он прекрасно понимал, что его проблемы только начинались. И дальше будет только хуже.

— Я запретил тебе и близко появляться в тех местах, где может быть кто-то из моей семьи. Так что проваливай.

Ольга сложила руки на груди и нагло ухмыльнулась:

— Не спеши, Прохоров. Я пришла тебе сказать, что нам с сыном нужна квартира. И если ты не хочешь огласки и того, чтобы твоя драгоценная женушка узнала о том, какой ты козел, то ты ее купишь. Достойный вариант я уже нашла.

Глеб снова скрипнул зубами и отвернулся. Пора было признать, что малолетняя дрянь держала его за яйца, и в ее власти было сломать все то, чем он безумно дорожил.

Вот она. Цена мимолетной ошибки. Всего раз поддался слабости и теперь барахтался по уши в дерьме.

Глава 5

Я не стала заезжать на подземную парковку и остановилась на уличной. Все равно надолго в офисе не задержусь – надо лететь на встречу к клиентам, поэтому пусть ласточка стоит под рукой. А я мигом, только папку нужную возьму и обратно.

План хороший, а вот воплощение подкачало.

Не нашла я нужной папки у себя в кабинете. Проверила везде – на столе, в столе, в шкафах, даже на подоконник глянула – нет и все.

— Не понимаю, — потирая бровь, я пыталась сообразить, куда могла запропаститься эта несчастная папка.

С беременностью и со всеми этими «радостными» новостями о том, что у мужа есть беременная любовница, я совсем расклеилась. Вроде ходила, что-то делала, а мысли как привязанные тянулись в ту сторону.

Еще дыра в груди пульсировала, не прекращая. Что бы я ни делала, она была со мной — на работе, в салоне у парикмахера, на встрече с подругами. Больно, конечно, но жить можно. И я собиралась жить! Полноценной жизнью, не утопая в сожалениях, страхах и одиночестве.

Я не одинока. У меня дети есть. Родственники есть. Друзья есть. Все они никуда не пропали с появлением лупоглазой глебовской подстилки.

Работа есть, увлечения, в конце концов.

Не заканчивается жизнь в такие моменты. Да, больно, да, страшно, да, до жути обидно за себя и растоптанную семью. Но разве это повод хоронить себя? Загонять в темную пещеру отчаяния и уныния? Нет…

Осталось только убедить в этом себя, удержаться на плаву и не сбрендить. А то уже кажется, кукушечка немного подтекать начала.

Да где эта дурацкая папка?!

И тут же вспышка в памяти.

У Людмилы!

Ну, конечно же! Где еще! Я на той неделе не успевала распечатать дополнительные материалы и попросила ее заняться этим.

— Точно старость, — проворчала я и, прихватив с дивана свою сумочку, поспешила к кабинету мужа.

Эх, и не хотелось мне туда идти…

В последние дни видеть его не могла! Смотреть в его лживые глаза, слушать лживые слова о том, как сильно любит меня и детей. Давилась желанием высказать все, что думаю о его «любви», но пока не время.

Я пока еще не решила, как мне быть и какие меры в отношении загулявшего кобеля принимать. То ли сразу усыпить, то ли сначала кастрировать. Надо все просчитать, обдумать и сделать, как лучше для меня и детей, а не для Глеба, его новой любви и их нагуляша.

Сука? Ну и пусть. Добрые в этом мире не выживают.

Когда я зашла в приемную, Людмила была на своем рабочем месте.

— Здравствуй, помнишь я оставляла…

Она отреагировала странно. Приложила палец к губам, призывая меня к молчанию.

Я аж растерялась. Бровями дернула, без слов спрашивая, что стряслось. А она указала на дверь в кабинет мужа, а потом приложила ладонь к уху.

— Подслушать? — шепнула я.

Людмила кивнула. Женщиной она была строгой и солидной, и ни разу не была замечена в бестолковых сплетнях или попытках засунуть свой нос в чужие дела. А еще она хоть и работала помощницей моего мужа, но после того, как пару лет назад я помогла ей добиться редкой, дорогостоящей операции и спасти сына, она была бесконечно предана именно мне. Не Глебу.

Ее поведение меня насторожило, и я на цыпочках подошла к двери. Прислушалась…

Сначала слова показались неразборчивыми, но спустя минуту слух адаптировался, и я стала свидетелем занимательнейшего разговора.

— … Думаешь, что тебе так легко это сойдет с рук?

Голос Ольги я узнала сразу. Первой реакцией было ворваться внутрь и устроить разнос. И этой сучке, посмевшей сюда заявиться, и самому Прохорову, окончательно попутавшему берега.

Меня трясло. От злости, обиды, стыда. Притащить сюда эту дрянь?! Прямо у меня под носом? Ну ты и сволочь, любимый! Сволочь!!!

Тем временем муж ответил на удивление жестко:

— Я запретил тебе и близко появляться в тех местах, где может быть кто-то из моей семьи. Так что проваливай.

Ух, ты, заботливый какой. О семье думает.

Я его знала, как облупленного, и эти убийственно холодные интонации… так он говорил, когда был зол. И не просто зол, а в ярости.

Не так все сладко в Сахарном Королевстве? Не хочет бедная овечка слушаться своего грозного повелителя?

Я кипела, но продолжала слушать.

— Не спеши, Прохоров. Я пришла тебе сказать, что нам с сыном нужна квартира. И если ты не хочешь огласки и того, чтобы твоя драгоценная женушка узнала о том, какой ты козел, то ты ее купишь. Достойный вариант я уже нашла.

О, как…

Шантаж.

Меня не смогла спровоцировать, чтобы я сделала всю грязную работу и, тем самым, преподнесла ей мужика на золотом блюдечке. Так теперь решила самого мужика за яйца подергать?

Молодец, девка. Смелости не занимать. Или наглости?

Затаив дыхание, я ждала ответа своего дорогого мужа.

Эти секунды показались мне вечностью. Сердце гремело в груди, душа на разрыв, но я как кобра, не моргая, стояла возле двери и ждала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Будет тебе квартира, — наконец, сказал Глеб. — Но если ты еще раз посмеешь сунуться…

Слабак!

Боже, какой слабак и трус! И дурак!

Собрался от этой сучки откупаться? А чем? Нашими совместными средствами? Мы поженились давным-давно, и брачного договора у нас отродясь не было. Все, что нажито в браке – недвижимость, бизнес, деньги – все общее.

И вот теперь он собрался покупать своей потаскухе жилье? За счет меня, детей, нашего будущего?

Меня затрясло еще сильнее. Я ради этого столько пахала? Ради этого разрывалась между домом и работой? Чтобы в один прекрасный момент появилась вот такая необремененная моралью волшебная пися и потребовала «свое»???

С трудом переведя дыхание, я отошла от двери и остановилась перед Людмилой:

— Не говори, что я приходила. Ладно? И отзови мою доверенность на заключение сделок.

— Хорошо, — кивнула она, сделав пометку в рабочем блокноте, а потом нахмурилась. — Глеб Семенович будет спрашивать, в чем причины.

— Не переживай, я научу, что ему ответить, — недобро усмехнувшись, я взяла лист бумаги и размашистым, слегка нервным почерком вывела послание для любимого мужа.

— Так и сказать? — уточнила она, пробежав взглядом по написанному.

— Так и скажи.

Людмила кивнула с максимальной серьезностью и убрала лист в верхний ящик стола:

— Сделаю.

Сделает. Не сомневаюсь.

А я, пожалуй, пойду, пока меня не разорвало в клочья от всего этого беспредела.

Как хорошо, что машина осталась снаружи. Не помня себя, я вылетела из офиса, заскочила в салон и уже там, оказавшись в символической безопасности, позволила себе немного слабости:

— Су-у-ука, — сложив руки на руле, стукнулась в них лбом. Потом еще два раза, и еще.

Лохмотья в груди кровоточили и пульсировали, легкие заливало кислотой, а душа… душе, кажется, хана.

— Сука, — едва различимым шепотом, хотя хотелось орать дурниной и крушить все, что подвернется под руку.