Личный интерес (СИ) - Вечная Ольга

Дальнейший разговор я не слышу из-за шума фена и делаю вывод, что родственники шепчут, дабы обсудить меня в красках. В кухню пробегает Люба — ага, пошли горячие сплетни.

Маме кажется, что я непременно скрываю от нее свою насыщенную личную жизнь. Наверное, ей просто не хочется верить, что мое одиночество — правда.

Я бы честно хотела порадовать ее головокружительным романом или даже подвенечным платьем, но не представляю, как это устроить.

Еще мне кажется, что Маргарита до сих пор ощущает вину за равнодушие Степана, и между нами как будто повисла неловкость.

Вот так мужчина может запросто рассорить лучших подруг, ни с кем из них даже не переспав.

— Саша! Саш! — окликают меня. — Иди скорее!

— Что? — Выключаю фен и тороплюсь в кухню.

— Где пульт? — Марго мечется между столом и подоконником, указывая рукой в телевизор. — Это же тот самый мужчина, который украл тебя в пятницу!

— Украл? — восклицает мама. — Сашу?!

Папа торопится выйти с балкона, но попадает в плен тюля и, неуклюже суетясь, крутится на месте.

— Покажите мне вора!

О нет.

Глава 8

Телевизоры в доме родителей выключаются только на ночь. В гостиной это карусель мультфильмов нон-стоп, в кухне — новости.

И сейчас на экране Савелий Андреевич собственной персоной. Стоит у здания суда, солнце ему, бедняге, прямо в глаза светит, но темные очки адвокат не надевает. Страдает во имя образа — честного и искреннего защитника интересов своего несправедливо обвиненного клиента.

И лечит, лечит. С удовольствием и взахлёб.

В его простоте и правда есть нечто дьявольское. Мне кажется, даже мама это чувствует, потому что зависает со странным выражением лица.

Нет, вы только посмотрите! Ни тени сомнения у Исхакова.

Наконец, Люба находит пульт управления и прибавляет звук. Савелий Андреевич говорит еще несколько слов и тут же уступает место ведущему.

— Саша, а кто это? — переспрашивает мама. — Такой представительный. Какой-нибудь политик?

— Что-то больно быстро вернул нашу украденную Сашу господин политик, если речь о пятнице, — критикует отец, который уже справился с препятствиями и теперь стоит рядом с экраном. — Подозрительное дело. В мои годы если воровали девочку с танцев, так хотя бы до полуночи. А то и на всю ночь.

Девочке через два года тридцать — это к сведению.

Я жестами показываю папе: не наш вариант. И интерес у него угасает.

— Это коллега. Мы случайно встретились у фуршетного стола, перебросились парой слов.

— Я спрашиваю у Степана, где Саша, а Саши и след простыл! — включается Маргарита.

— Да наша Саша — роковая красотка! — подкалывает папа. — И Степан, и коллега, вот только в девять вечера она уже дома кефир дует.

Я показываю язык и взглядом прошу Марго прекратить эту балаганную линию.

Она серьёзнеет:

— Ты всегда говорила, у вас там выбрать не из кого. Ха-ха. Я бы уж точно не упустила такой шанс.

— Да, почему просто коллега? — встревает Люба. — Конфликт интересов? Или что-то сложное, как у вас там бывает?

— Какая тяжелая профессия, — нагнетает мама. — Даже на свидание сходить нельзя, все под запретом. Конфликт на конфликте.

— Он опасный тип, — говорю я, когда удается втиснуться в обсуждение. Наливаю себе кофе.

— О да! — ликует Марго. — Тут поподробнее, пожалуйста.

— Не в этом смысле. Эмм, перестань радоваться.... Правда опасный. Любая связь с ним — и я рискую работой.

— Потому что он симпатичный, холостой и при деньгах? Ну а что? Кольца нет на пальце, я обратила внимание, когда он вернулся, проводив тебя. Степан с него потом глаз не сводил, кстати. И даже подошел с девчонками познакомить, но твой коллега ушел один.

Зачем Савелий задержался, если в итоге ушел один? Его пиджак я оставила в гардеробе, других причин не было. Ждал, что я передумаю и вернусь? Снова загадки. И все же в самой глубине души мне чуточку приятно, что «секс-спикер» не стал развлекаться после моего ухода.

Вздыхаю.

— Это все, конечно, мило, но он решает дела через взятки, а меня за такое еще и посадить могут. Будете передачи носить, сводники?

— Вот чёрт, — тихо говорит папа.

— Он богат, только денежки эти грязные.

— Могла бы тоже стать чуточку богаче, не будь ты столь принципиальной, — замечает Люба.

— Сама бы и взяла взятку, раз так все просто.

— Взяла бы, да никто не предлагает, — смеётся она.

— Не дай Бог тебе ввязаться в спор, где берут судьи, помощники и все остальные.

Я много думала о том разговоре с Савелием, но так и не смогла определиться, как поступить. Исхаков не глуп. Если он предложил мне деньги напрямую, значит, его что-то или кто-то натолкнул на это. Вопрос в следующем: рассказать ли Савенко? У нас хорошие отношения, однако подобного рода нюансы мы никогда не обсуждали.

По закону следует заявить. Но я тоже не дура, и мне совсем не хочется стать инициатором скандала, когда на кону назначение на должность судьи. Гаянэ Юрьевна еще пару лет назад посоветовала избегать лишнего внимания, чтобы не выглядеть чрезмерно рьяной или вызывающей.

С другой стороны, Савенко может узнать о попытке подкупа позже, в таком случае я попаду в еще более затруднительное положение, оказавшись между двумя жерновами: совестью и вероятной служебной проверкой.

Ну спасибо, Адвокат дьявола, раскурили трубку мира. Может, на шопинге получится отвлечься и ответ придет сам собой?

___

Ответ не пришел ни в воскресенье, ни в понедельник.

Раннее утро, половина восьмого. Я глушу двигатель на парковке у здания суда и ловлю в зеркале свое отражение. Ладно. Разберемся.

Пусть я так и не решила, как поступить с продажным адвокатом, но шопинг всё же даром не прошёл. Кое-что из покупок — пыльно-сиреневую рубашку и сережки — я планировала надеть прямо сегодня, даже примерила после душа, однако в последний момент выбрала привычную строгую блузку и завязала волосы в тугой пучок.

Не знаю почему.

Просто.... братишка с Любой за завтраком разобрали мой внешний вид на атомы. Начали расхваливать детали, и я почувствовала себя неуютно: на работе точно посмеются. Быстро переоделась.

Сережки тоже смотрятся глупо, снимаю их и убираю в бардачок.

Меняться сложно. Я не хочу выглядеть, как будто «стараюсь изо всех сил». Унизительно. Умом-то понимаю, что наряжаться (в разумных пределах) нормально, но внутри образовался блок, и его невозможно сломать.

Наверное, женственность — это не про ум и не про «ломать». Вот только про что?

На выходе с парковки меня догоняет новенький пристав по фамилии Синицын. Имя, увы, вспомнить никак не получается. Он только-только поступил к нам и ужасно волнуется, боится ошибиться. Парнишке едва за двадцать — худощавая фигура, нервно сжатые губы и куча немых вопросов в больших голубых глазах.

Я прекрасно помню себя на последнем курсе и даю несколько общих советов, которые помогут новенькому продержаться, пока не вырастут зубки.

Понедельник выдается горячим: Кристина вышла на работу, но мне все равно приходится присутствовать на нескольких заседаниях, чтобы быть в курсе событий.

Да и Савенко попросила составить компанию. Некоторые юристы отличаются повышенной эмоциональностью и вспыльчивостью, которую она не переносит на клеточном уровне.

Итак. 15:10. Зал 312.

Работаем на пределе.

Заседание идет восьмую минуту, но ситуация уже вышла за рамки штатной. Представитель ответчика решил говорить мало того, что не вставая, так еще и одновременно с судьей.

Это не наглость, это тупость. Опыт подсказывает: правда на стороне ответчика, однако юрист может все испортить.

— Представитель, не перебивайте, — повторяет Савенко, чуть прищурившись. Она в бешенстве.

— Но это важно! — Он без пауз продолжает нести чушь.

Синицын с прямой, будто спицу проглотил, спиной медлит. Либо нервничает, либо тупит, что, впрочем, не имеет значения. Атмосфера звенит.