Подлец. Второй шанс - Стар Дана

Я уже вызвала скорую – наблюдаю из окна, как к подъезду подъехала машина скорой помощи с мигалками, оттуда вышли фельдшеры.

– Всё, мама, не волнуйся, врачи уже приехали!

– Буду так быстро, как только смогу. Держись там!

Киваю, отключаюсь. Не помню даже, как успела натянуть на себя платье и прихватить кардиган с сумочкой, в которую наспех засунула деньги, телефон и документы.

Повезло, что получилось уговорить мать после смерти отца переехать поближе к нам. Ту квартиру в пригороде продали, добавили и купили небольшую двухкомнатную в сорока минутах езды от нашего района.

Врачи осматривают меня и принимают решение незамедлительно – требуется госпитализация.

Тоня обнимает меня, обещая, что Кирилл будет под присмотром. Смахнув слёзы с ресниц, я выхожу вслед за врачами. Один из мужчин придерживает меня, помогая осторожно спуститься.

В машине меня укладывают, делают какой-то укол. Через несколько минут прибываем в отделение. Меня быстро определили в палату, ставят капельницы, берут анализы, УЗИ…

Через полчаса получается расслабиться и даже вздремнуть под капельницами.

Врачи умело контролируют ситуацию, на УЗИ говорят, что с ребёнком всё хорошо, но есть тонус. Придётся несколько дней полежать под наблюдением, пройти профилактические процедуры.

– Слава богу, – выдыхаю я, – мне кажется, я была на волоске.

– Вам категорически нельзя нервничать! – строго отчитывает меня лечащий врач, делая какие-то пометки в журнале.

Затем наклоняется, аккуратно ощупывает живот, опять что-то чиркает в своём журнале.

– Могли случиться преждевременные роды из-за стресса, повезло, что вы сразу обратились за помощью. Рожать вам еще рано, в вашем случае велик риск летального исхода плода – так что больше не волнуйтесь! Минимизируйте все вероятные раздражители. Только здоровый образ жизни, полноценный отдых, сон и витамины.

Отчитавшись, врач удаляется, оставляя меня одну отдыхать в палате.

В палате есть ещё одна койка, но она сейчас пустует, пока никого не подселили.

Сжимая телефон в руке, пишу сообщение маме и Тоне, сообщая, что я в порядке, угроза миновала.

Про Артёма думать вообще не хочу… Понимаю, что это случилось из-за него. Я чуть не потеряла свою малышку!

Мама отвечает – говорит, чтобы я не волновалась, она только вошла в квартиру, Кирюша спит. Тоню отпустила, будет готовить еду и спросила, что мне вкусненького привезти?

«Из еды – йогурт, булочку, фрукты. Если можно… Здесь кормят хорошо, так что не нужно тащить баулы, ладно?»

Был период отношений у нас с мамой, когда мы несколько недель не разговаривали. Я и на неё тоже обижалась из-за отца. Но потом мы помирились, она очень скучала и чувствовала себя виноватой.

Потом папа умер из-за проблем с печенью, мама к нам поближе переехала. Мы стали очень близки. Она помогает с Кирюшей, когда может.

Когда Кириллу месяц исполнился – отца госпитализировали. Такие тяжёлые моменты, как правило, примеряют враждующие стороны.

Вот и мы помирились. Отец подобрел, принял Артёма и очень хотел увидеть внука, потому что знал – ему осталось недолго. И очень важно было за это время выговориться, наладить контакт, попросить прощение.

Мы простили друг друга. Всё-таки он мой папа… А потом его не стало.

«Настенька, ну я Артёму уже позвонила! Он отец, всё-таки должен знать. Пусть тебе вещи и продукты привезёт. Я всё сейчас быстренько соберу»

Как же не хочу его видеть!

Но мама уже ему сообщила о том, что меня госпитализировали.

Я рассказала маме, что мы с Артёмом поссорились, он ушёл ночевать к сестре. Главные причины конфликта пока не стала раскрывать.

Сейчас не до этого, не хочу вспоминать это снова. Только не сейчас, когда живот только-только перестал болеть и малышка, наконец, зашевелилась.

Я опять задремала, проснулась уже под утро, услышав торопливые шаги в коридоре.

– Молодой человек, а вы к кому?

– Анастасия Озерова, я её муж! Как она? Можно мне пройти в палату? Я ей личные вещи принёс и продукты… Тут вот тёща всё необходимое собрала, – зашелестел пакетами.

Я сразу напряглась, услышав его голос, и натянула одеяло повыше. Перевернулась на правый бок, прижавшись к стене, сделала вид, что сплю.

– Проходите, она в порядке.

– А ребёнок?

– И ребёнок тоже. Супруге вашей нужен покой. Дней пять поддержим, понаблюдаем в стационаре.

Скрипнула дверь, кто-то вошёл. Затылком почувствовала на себе его взгляд… От шеи до ступней побежали вниз холодные мурашки.

Он вошёл и замер за моей спиной на несколько секунд. Просто стоял, просто смотрел. Я шептала про себя – хоть бы оставил эти чёртовы пакеты и ушёл!

Но он не торопился.

Раздался лёгкий стук – пакеты опустились на тумбочку, а он начал приближаться и подошёл к кровати в плотную.

– Маленькая… – тихо, нерешительно начал, – спишь?

Почувствовала, как меня коснулись его пальцы. Они легли на шею, прошлись по коже ласково, а мне не хотелось, чтобы он ко мне прикасался – слишком свежа и глубока рана.

– Знаю, что нет. Я пришёл, проведать тебя…

Голос Артёма так и звучал виновато, как будто он не знал, что говорят в таких случаях.

– Пакеты принёс? На этом всё, можешь идти.

– Насть, – выдохнул он, – я хочу помириться! Очень тебя прошу! Выслушай меня. Я очень волновался… Чуть с ума не сошёл, когда мне твоя мама позвонила.

Тут я внезапно услышала кряхтение и резко обернулась.

Артём пришёл не один.

Он стоял напротив меня как ни в чём не бывало, и… держал на руках Никиту.

– Артём, ты издеваешься надо мной?? Ты… Да ты… Зачем его сюда принёс??

Я впала в ужас, когда увидела мужа, стоящего напротив больничной кровати с ребёнком от любовницы на руках.

– Пожалуйста, не начинай! Ира уехала, мать не в состоянии справиться с младенцем, так что эта обязанность пока легла на мои плечи. Извини за это небольшое неудобство, придётся немного потерпеть.

Я опять почувствовала, как начинаю закипать. Хотелось треснуть его со всей силы! Бросить в него что-нибудь тяжёлое! Отколотить так, чтобы ходить не смог.

Разве он не понимает, что мне больно видеть его с этим ребёнком?

Зная, что он от другой женщины, и наглядно понимать, что этот подлец предал нашу счастливую семью.

А сейчас, глядя на него, как он заботливо держал на руках Никиту и покачивал его, когда тот начинал поплакивать – особенно неприятно.

Меня это задевает до глубины души – видеть его заботу, беспокойство к чужому малышу.

Как он бережно его держит, прижимая к себе как хрупкую, ценную ношу. Как шушукается с ним, вкладывая во взгляд больше тепла, чем мне и нашим детям.

Это несправедливо, неуважительно с его стороны.

Да он так с Кириллом никогда не возился, как возится сейчас с сыном от шлюшки!

А меня это ранит. Очень задевает. Это ревность, боль, тоска! Это предательство и унижение моего достоинства.

Пережив эту ночь, я до конца осознала и смирилась с тем, что была измена. А сейчас, глядя на них вдвоем, теперь я видела реальное подтверждение их интимной связи.

У Никиты такие же тёмные волосы, как у Артёма. Пухлые губы, ровный нос. Глазами он в мать пошёл, по всей видимости. У Артёма на руках ведёт себя более спокойно, чем у всех остальных. Совпадение? Не думаю. Просто чувствует родного человека.

Зачем он так со мной поступает? Просто издевается! Зная, как мне тяжело, так он ещё будто специально пришёл с ним в больницу, чтобы добить меня окончательно.

– Ты чудовище… Нравится видеть, как я страдаю? – опять в глазах напряжение, слёзы подступают. Пальцы трясутся, сердце набирает ритм. Холод обволакивает тело.

– О чем ты говоришь? Настя, прекрати вот это вот всё! Мне правда некому было оставить Никиту, но нужно было срочно увидеть тебя. Я же волновался! Вот, теперь полегче стало – врачи сказали, опасность миновала.

– Это всё из-за тебя!

– Насть, ну не кричи… Ну побереги себя, – топчется возле кровати, ребёнок в его руках начинает ёрзать, – ради Анечки. Давай поговорим, а? Я здесь, чтобы тебя успокоить, чтобы всё объяснить.