Порочная невинность - Рейн П.

– Есть свободная комната, если желаете позвонить прямо сейчас, мистер Ла Роса.

Женщина указывает рукой на коридор с рядом закрытых дверей.

– Отлично. Какой номер?

– Комната номер семь.

Я поднимаю руку в знак благодарности и, не оборачиваясь, прохожу в нужную комнату. Закрыв за собой дверь, сажусь на единственный стул, снимаю трубку и набираю знакомый номер.

– Антонио, – отвечает после первого же гудка отец. – Как дела, сынок?

Время ограничено, поэтому светская беседа сведена к минимуму. В отличие от отца Марчелло мой не ведет себя как полный придурок, и все равно наши отношения основаны на том, что в свое время я возглавлю империю, которую он помог построить. Он не спрашивает, как идет учеба, не досаждают ли мне Мирабелла или Аврора. Он знает, что с этим я разберусь. Я уважаю отца и надеюсь когда-нибудь заслужить ответное уважение.

– До разговора с Марчелло было получше.

– Что сказал тебе Марчелло?

– Они получили наводку от своего информатора в порту и перехватили партию оружия, того самого, что отправляли нам несколько месяцев назад.

– Cazzo! [2]

– Я почти уверен: это и есть оружие, которое пропало по вине русских. Хотя пока не могу сказать точно.

Отец вновь ругается по-итальянски, затем берет себя в руки, делает глубокий вдох и продолжает:

– Я посмотрю, не пропало ли еще какое-нибудь оружие, кроме «русского».

– Ты уверен, что это разумно?

Обычно я не задаю отцу таких вопросов, но ставки слишком высоки.

– Ты во мне сомневаешься?

– Конечно нет, просто…

– Может быть, кто-то из своих. Либо курьеры украли наше оружие и перепродали в Нью-Йорке, либо кто-то здесь снимает сливки и ведет свою игру на стороне. Поговори с Марчелло: выясни, не стал ли кто-то из его постоянных клиентов покупать меньше, чем раньше, и присматривай за русскими в кампусе. Если что-нибудь узнаешь, сообщи.

Я киваю, хотя он меня не видит:

– Понял.

– Не уходи, мама хотела с тобой поговорить. Сейчас ее поищу.

Пока он зовет маму, остается всего несколько минут, и я очень рад, потому что та морочит мне голову ненужными подробностями о свадьбе и вопросами, которые я должен задать Авроре от ее имени.

– На следующей неделе сообщи, что скажет Аврора. Не забудь! – требует мама.

– Обязательно. Поговорим на следующей неделе. Ti voglio bene, Mamma. Люблю тебя, мамочка.

Я вешаю трубку, пока она не вставила что-то еще о свадьбе, и облегченно вздыхаю, приглаживая шевелюру. Не успеваю вызвать лифт, как двери открываются. Аврора удивленно таращит глаза, затем растягивает губы в улыбке.

– Приветик!

Она выходит из лифта, встает на цыпочки и целует меня в щеку.

– Привет.

– Ты уже поговорил? Мое время через несколько минут.

– Да, говорил с отцом, – киваю я.

Она хмурится:

– Все хорошо? Ты как будто на взводе.

– Нет, все нормально. Еще говорил с мамой, у нее есть к тебе несколько вопросов.

Ее глаза радостно вспыхивают:

– Прекрасно. Я зайду к тебе, как только закончу разговор.

– Да, конечно.

Я обхожу ее и вновь жму кнопку:

– Отлично, тогда до встречи.

Аврора растягивает губы в улыбке. Меня всегда пугает ее улыбка; наверное, потому что в ней не участвуют глаза. Вместо своего этажа я нажимаю первый. Неохота оставаться одному в комнате, погружаясь в мысли о Софии. Надо докопаться до сути того, что происходит с поставками оружия.

В салоне я вижу развалившегося в кресле Томмазо, он болтает с Софией. Должно быть, она говорит что-то чертовски забавное, потому что Томмазо захлебывается от смеха.

Не знаю, почему у меня напрягается челюсть. Во-первых, Томмазо никогда не западал на Софию. Он тоже знает ее с детства и никогда не видел в ней чего-то большего, чем друга. Томмазо старается совершать свои мужские подвиги подальше от дома.

Гм… два дня назад я тоже видел в Софии только подругу своей младшей сестры. А сейчас… Что, черт возьми, со мной творится? Может, это реакция на стресс от осознания того, что придется прожить остаток лет с Авророй? Как бы там ни было, я должен это прекратить. Немедленно! Услышав мелодичный смех девушки, я вспоминаю, что нужно разбираться с последствиями нашего поцелуя.

Признать, что это случилось, и потребовать молчания? Вряд ли стоит ей угрожать. София не дурочка и понимает, что, если расскажет кому-нибудь о нашей маленькой неосторожности, поползут слухи. В ее интересах сохранить незапятнанный имидж.

Я-то вполне могу изменять Авроре и после женитьбы – в наше время такое не редкость, особенно если брак заключался по расчету, а вот Софии перспектива прослыть моей любовницей не сулит ничего хорошего. Притворюсь, что ничего не было. И уж точно не будет.

– Привет, ребята.

Я обхожу Софию, сажусь слева от Томмазо и смотрю на нее. Она опускает взгляд.

– Ты говорил с отцом? – спрашивает Томмазо.

– Да, – киваю я.

Я пока не решил, посвящать ли его в рассказ Марчелло. Нет никаких причин сомневаться в преданности Томмазо мне и нашему делу, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Доверившись не тому человеку, ты можешь погибнуть. Поскольку я не распространяюсь о телефонном разговоре с отцом, Томмазо понимает намек и меняет тему.

– Как тебе вчерашняя вечеринка?

– Перебрал чуток, – пожимаю плечами я. – Ничего не помню.

Наши с Софией взгляды встречаются. К ее чести, она молчит. В глазах на долю секунды мелькает обида. А может, показалось. Я вызывающе поднимаю бровь.

– А ты хорошо повеселилась, София?

– Неплохо.

Она шарит глазами по комнате, будто надеется на появление Супермена, который ее спасет.

– Ты ведь с Джованни приходила? Вы теперь встречаетесь? – интересуется Томмазо.

Я так хочу услышать ответ, что подаюсь немного вперед. София переминается с ноги на ногу.

– Пока не знаю.

– София!

Мы втроем оборачиваемся на голос Миры. Она выбегает из лифта, за ней вразвалочку следует Марчелло.

– Привет, ты куда сбежала вчера? Джованни тебя обыскался, – обращается к Софии Мира.

Та отводит глаза и переключает внимание на мою сестру:

– Извини, у меня схватило желудок, и я подумала, что лучше уйти. Я бы с ума сошла от стыда, если бы меня вырвало на глазах у Джованни.

Она едва заметно улыбается. Удивительно, как легко слетает с ее языка ложь, и все-таки я благодарен, что она меня не выдала.

Мира хмурится:

– А теперь тебе лучше?

– Да, уже все нормально, – улыбается София. – Думаю, я слишком увлеклась пивом. Странный выдался вечерок.

Странный – еще мягко сказано.

Марчелло приветственно поднимает руку, подходит к моей сестре и обнимает ее за талию. Какая сладкая парочка! Смотреть противно!.. Мира хватает Софию за руки.

– Я хочу поговорить с тобой о Джованни. Я разговаривала с ним прошлой ночью, после того как мы не смогли тебя найти, и он ужасно расстроен. Думаю, он…

– Господи, вы не могли бы устроить свой девичник где-нибудь в другом месте?!

Я сердито смотрю на сестру, которая хмурится в ответ.

– В чем дело? Наконец сообразил, что помолвлен с исчадием ада? – насмешничает Мира.

Не успеваю я ответить, как слышу голос Авроры:

– Вот ты где!

– Вспомни заразу – появится сразу, – ворчит Мира.

Я зыркаю на Софию, – та смущается еще сильнее.

– Я поднялась в твою комнату, и когда тебя там не оказалось, подумала, что ты можешь быть здесь.

Аврора проскальзывает мимо Софии, Миры и Марчелло, словно не замечая их присутствия, и усаживается мне на колени. Я не понимаю, почему она ведет себя так, будто мы влюбленная пара, и все же подыгрываю, чтобы показать Софии: прошлая ночь не повторится. К тому же это бесит мою сестру. Я обнимаю Аврору за талию и провожу рукой по ее животу. Противно сводит желудок, хотя я не делаю ничего плохого. Она моя невеста. Почему же тогда так неприятно прикасаться к Авроре, а к Софии – так безумно приятно?