Измена. Он не твой (СИ) - Мосар Яна

Тот день, когда я впервые его увидела.

Мы с Мариной шли по улице, осень уже была. Ночью прошел дождь.

Я держала в руках папку с чертежами для курсового проекта. Маринка рядом что-то рассказывала и смеялась.

И тут из-за поворота вылетает машина, проносится мимо и с такой силой брызгает водой из лужи, что мне словно в лицо плеснули ведром воды.

Папка с чертежами тут же намокает.

Кофе выплескивается на куртку.

Машина тормозит и сдает назад.

– Девчонки, простите! – опускается окно. – Не заметил лужу.

– Может тебе очки носить тогда, раз не заметил! – смахивает с себя воду Марина. Тут люди идут!

– Блин, мне теперь заново все печатать.

– Давайте, компенсирую как-то.

– Как? – улыбается ему Маринка.

– Спасибо! Не надо! – огрызаюсь на него, подхватываю Маринку под локоть и веду в универ.

– Псих…

Марина только улыбается.

Преподаватель, конечно, не в восторге, но что-то сохранилось, поэтому видно, что сделано. Дает мне два дня, чтобы исправить все. Маринке ставит зачет, потому что ее чертежи были в тубусе.

– Смотри, это он, – кивает Марина, когда выходит из универа после пар.

На праковке та жа машина.

– Мне все равно. Испортил мне все. Так бы уже отдыхала, а придется заново все оформлять.

– Подойдем?– тянет меня за локоть Марина.

– Нет. У меня дела, – забираю руку и иду в сторону остановки.

Машина догоняет нас и преграждает дорогу.

Открывает дверь и выходит из машины.

Высокий, в светлой рубашке и темном пиджаке. Волосы уложены наверх, улыбкой хочет задобрить.

– Девчат, это вам. Извините, не специально, – протягивает нам два стаканчика кофе.

– Спасибо, – кокетничает Маринка. – Извинения приняты, –забирает стакан.

Я свой не беру.

Ярослав ведет широкой темной бровью.

– Неизвестно, что вы туда налили, – фыркаю, глядя, как он спокойно делает глоток из моего стаканчика.

– Вроде жив пока.

– Ага, пока, – отвечаю с усмешкой. – Но я с незнакомцами из одной кружки не пью.

Он улыбается уголком губ.

– Ярослав.

– Мы спешим. До свидания, Ярослав.

– Подожди, – огибает машину и открывает багажник.

Достает рулон новой бумаги. Несколько упаковок с чертежными листами.

– Не знаю, какие у тебя были точно, – протягивает не. – Но я купил все форматы, какие были.

Эмм… Я не сразу понимаю, как реагировать. Стою растерянная.

– Это то, что надо Ярослав. Я Марина, – протягивает руку, а это Даша.

– Приятно, познакомиться, Дарья. может, вас подвезти.

– Мы с удовольствием.

– Марин, мы собирались еще в торговый центр зайти.

– Давай в другой раз, Даш. Мы согласны.

– Нет, мы не согласны. До свидания, Ярослав, – тяну Маринку в сторону остановки.

– Еще увидимся.

Еще увиделись.

А потом — не расставались.

Засыпаю в воспоминаниях.

А просыпаюсь от звонка в дверь.

– Бабуска пивет, – узнаю голос Катюши и подскакиваю с кровати.

Глава 13

Я вскакиваю с кровати, будто в сердечко мне выстрелили одновременно тысячу стрел с нежностью.

– Привет, моя внученька любимая.

– Катюша! – выбегаю в коридор.

Встречаюсь взглядом с Яром, но игнорирую и опускаюсь на колени к дочери.

Мама уже сняла с нее курточку.

– Маматька.

– Привет, моя маленькая.

И таю, когда ручонки обнимают меня. Родная моя.

Прижимаю ее так крепко, что кажется, могу вжать в себя, внутрь, чтобы уже никогда не отпускать.

И не отпущу.

Она снова покашливает мне в шею. Снова этот сухой кашель вырывается из ее горлышка.

– Она сильнее кашлять начала, – поднимаю голову на Яра.

– Мама сказала, что они никуда не ходили на улицу. Наоборот, к ним соседка какая-то тоже с внучкой пришла посидеть.

Пришла посидеть.

Стоп.

– А почему ребенок не в саду, а с бабушкой?

– Ну, а почему наша с бабушкой?! – и осекается тут же. У нас тут обстоятельства другие.

Да, она с бабушкой, потому что Яр отвез, но отвез, потому что мы еще на больничном изначально.

– Ярослав, ты, может, пройдешь?. Поужинай.

– Спасибо, ЗояПална. Я спешу.

И правильно. Кормить его еще. Катя снова откашливается.

– Катя на больничном еще, поэтому с бабушкой, так бы в саду была. Там же к ним не приходил больной ребенок тоже с бабушкой?

– Я не знаю, не спрашивал.

– Ты как себя чувствуешь? Болит что-нибудь, Катюш?

– Неа, – машет головой.

Сердце сжимается. Горло перехватывает. Она снова болеет. Или не долечилась. Или переохладилась там, в этой квартире, где никто не знает, что ее любимый медвежонок должен лежать рядом, а молоко надо чуть подогреть, а не наливать из холодильника.

– Идем, Катенька, я тебе сырничков нажарила твоих любимых молочка погрею, – берет ее на руки мама, как будто специально оставляя нас наедине.

Жду, когда закроет дверь на кухню.

– Даш… – тянет руку к моему лицу, но я уворачиваюсь.

– Не трогай меня.

– Даш, извини. Я вспылил с утра. Ты с этим тортом, квартиру чуть не спалила, мне соседи позвонили.

– Я всегда, в любой ситуации за тебя была. Всегда тебя поддерживала, даже когда у тебя проблемы были и ты не прав был. Но услышать, – перехожу на шепот, – что я больная и мне справка нужна, это перебор.

– Потому что ты не слышишь ничего. Я тебе пытаюсь объяснить, а ты заладила одно. Даже не попыталась меня выслушать.

– Нет желания, знаешь ли, про твою физиологию слушать. Ей рассказывай.

Закатывает глаза и выдыхает.

Потом смотрит на часы.

– Мне пора уже.А это слишком долгий разговор.

– Честно? Я не хочу это слушать. Я тебя любила, только тебя, на других даже не смотрела. Не то чтобы изменить, я в мыслях даже не допускала. А ты со мной с такой легкостью хочешь поделиться?

– Ты меня не слышишь, – спокойно отвечает. – Я говорю, что это длинный, сложный разговор. Я хочу тебе все спокойно рассказать, как было.

– Зачем?

– Чтобы ты себя на мое место поставила и постаралась простить.

– Я не хочу стараться, и прощать тебя не хочу. И забывать ничего не хочу.

– Ладно, спешу, правда, потом поговорим. Даже если ты не хочешь.

– Знаешь, иногда достаточно один раз увидеть картинки, чем двадцать раз услышать.

– Какие картинки, а? Ну, что там?

– Ты там.

– Все?

– В чужой постели. Этого не достаточно?

– Никогда я не ночевал в чужой постели.

– О чем ты вообще собираешься мне говорить, если врешь уже?

– Я не вру. В чужих постелях я не спал.

– То есть это было еще и в нашей постели? Пока мы лежали в больнице?

Глава 14.

– Позови Катю, я хочу с ней попрощаться.

Не звала бы ни за что, назло ему. Но Кате это тоже надо. И она не виновата точно в том, что случилось.

– Катюш, – заглядываю на кухню, – папа уже уходит, поцелуешь его?

– Да!

Облизывает сметану с пальцев и слезает со стула. Мама только на ходу успевает ей пальцы вытереть.

Добегает до двери и разворачиваться назад. К столу. Берет один сырник и бежит к нам.

Яр присаживается, чтобы обнять ее, а она ему в рот запихивает сырничек.

– Кусай, папатька.

Пережевывает, улыбаясь ей.

А у меня сердце на разрыв. Зачем он это сделал?Зачем так с нами. Зачем дочку оставляет без папы? Зачем ей на всю жизнь такой отпечаток, что папа изменил маме.

Чтобы потом не доверять мужчинам? Чтобы семью нормальную не построить? Чтобы опасаться обмана?

Это сейчас я могу ей наплести всего, а подрастет поймет же.

– Спасибо, моя Вишенка, – обнимает ее и щекочет живот. – Маму слушайся и помогай ей.

– Хаясо. А когда ты пидес?

– Через пару дней вернусь. Сегодня на самолете полечу, смотри на небо и маши мне.

На самолете? Это он про ту поездку, что ли?