Предания вершин седых (СИ) - Инош Алана

Праздничный день кончился большим торжественным шествием сложившихся пар: девушки и кошки, которые нашли друг друга сегодня, шагали по полю, держась за руки, а прочие гости приветствовали их и забрасывали цветами с двух сторон. Певицы, звеня бубнами и приплясывая, сопровождали вереницу счастливых пар; вокруг них, как селезни около уточек, увивались вёрткие дудочники, а следом шли более степенные гусляры. Рука Веселинки лежала в руке Драганы, а глаза глядели в глаза неотрывно; что-то огромное, яркое, горячее росло и крепло в груди девушки, когда она утопала в устремлённом на неё бездонно-нежном взоре женщины-кошки. Позади послышался чмок: это Выченя с Хвалиславой обменялись звонким поцелуем. Сестрица хихикнула в ладошку, а её избранница посмотрела на свою юную невесту с чуть покровительственной нежностью.

— Прелесть ты моя прелестная, чудо чудное, — мурлыкнула она.

Выченя одарила её озорным, благосклонным и игривым взглядом — стрельнула жаркими огоньками из-под ресниц. Она уже была без ума от своей суженой, которая превосходила её самые смелые ожидания и мечты.

— Ну что, невесты наши милые, пустите нас через порог родительского дома? — дружески приобняв обеих сестёр за плечи, улыбнулась Хвалислава. — Надобно нам поклониться вашим матушке с батюшкой, как того обычай требует.

— Идёмте, идёмте к нам! — гостеприимно защебетала Выченя. — Мы как раз тут, в Лебедыневе, живём! Тут близко совсем!

— Путь можно и сократить, — сказала Хвалислава и взглянула на Драгану. — Что, сестрица, может, пора невестам колечки дарить?

— Это можно, — кивнула златокудрая кошка.

На палец Веселинки скользнул золотой перстень с медовым топазом. Камень тепло сверкал и искрился на солнце, своим цветом напоминая её глаза. А в перстне, который надела Хвалислава своей невесте, красовался топаз дымчатый, чуть более тёмного оттенка.

— Эти колечки — не простые, — объяснила девушкам Хвалислава. — С их помощью можно в один шаг преодолевать какие угодно расстояния. Надобно только ясно представить себе то место, где вы хотите оказаться, и пожелать туда переместиться. А мы, кошки, можем и без колец обходиться.

Веселинка зачарованно разглядывала перстень. Так непривычно было видеть на своей исцарапанной, огрубевшей руке, никогда не знавшей украшений, такую изящную и дорогую вещь... Вся она — такая замарашка-замухрышка, а на пальце — ясная звёздочка с неба. Тогда уж и одеться следовало бы получше, да только где одёжу богатую взять?

— Ну что, сестрица, испытаем белогорскую волшбу? — подмигнула Выченя. — Ух, даже страшновато!

— Бояться нечего, моя красавица, — обняв её за плечи и прижав к себе, подбодрила Хвалислава. — Закрой глаза, представь себе свой дом и смело шагай вперёд!

— А ты? — сжав её руку, оробела девушка.

— А я — следом. Не отстану, не бойся. — И женщина-кошка чмокнула невесту в щёчку.

На глазах у изумлённой Веселинки воздух пошёл волнами, как поверхность воды, потревоженная брошенным камнем. Держась за руки, Выченя с Хвалиславой шагнули туда и исчезли.

— Шагай, не робей, — шепнула ей Драгана.

Тепло её руки ободрило девушку, и она, зажмурившись, сделала шаг... Холодок пробежал по телу, точно незримая паутина коснулась и порвалась на её груди; когда же Веселинка открыла глаза, они стояли во дворе отчего дома. Очутившаяся здесь мгновением раньше Выченя изумлённо озиралась.

— Вот это чудеса! — вскричала она. И повисла на руке Хвалиславы: — Ох, ладушка, и так куда угодно можно попасть? В любое-любое место?

— Почти в любое. Оно должно быть тебе знакомо, радость моя, — ответила женщина-кошка с улыбкой. — Потому что незнакомое место представить себе нельзя.

Восторженный щебет сестры немного привёл Веселинку в чувство. Она невольно оглянулась и тут же успокоилась, увидев рядом с собой Драгану.

— Благодарю тебя за колечко, — проронила она тихо, поднеся руку с перстнем ближе к лицу и ограждающим движением прикрыв её другой рукой. — Я буду его беречь.

Драгана улыбнулась и мягко коснулась губами её виска. И опять в груди Веселинки шевельнулось что-то очень большое и, как ей казалось, пушистое. Оно мурлыкало и тёрлось тёплым боком о её сердце. Похоже, оно поселилось внутри навсегда...

А матушка Владина, услышав во дворе голоса, выскочила на крылечко и замерла с прижатыми к груди руками — олицетворённая материнская радость. Онемев от счастья, она переводила сияющий взгляд с одной дочери на другую, и её губы трепетали. Зато у Вычени слова нашлись без промедления, и она обрушила их на родительницу целым потоком:

— Матушка, матушка, вот и нашли мы своих суженых! Ставь на стол угощение, надо уважить гостей дорогих! — И добавила, обратив искрящийся взгляд на Веселинку: — А сестрица ещё и идти не хотела, глупая! Правильно сказал батюшка: от судьбы не уйдёшь! Она и за печкой тебя отыщет!

Матушка спохватилась, побежала в дом, захлопотала, выставляя на стол скромное, почти бедняцкое угощение. Младшие сестрицы все разом высыпали в горницу, глядя во все глаза на нарядных белогорских жительниц, а те при виде такой большой семьи переглянулись оторопело.

— Ну и прибыло же у нас родни, сестрица Драгана! — проговорила Хвалислава. — Целый цветник красных девиц!

Бермята, вслепую вырезавший из деревяшки звериную фигурку, поднялся со своего места. Игрушки эти его младшие дочки расписывали красками, разносили по улицам и продавали; невелика была с них прибыль, но всё ж какое-то подспорье. Невидящие, мутные глаза мастера выглядели пустыми, неживыми, но под седеющими усами проступила улыбка, озарив всё его лицо приветливым светом.

— Здравия вам, гостьи желанные, — поклонился он кошкам. — Хвала Лаладе, радость пришла в наш дом! Подойдите поближе... — Бермята протянул руки, словно щупая пространство перед собой. — Дайте мне на вас поглядеть.

Драгана и Хвалислава приблизились к отцу своих невест и взяли его протянутые руки.

— Здравия и тебе, батюшка...

Бермята быстро ощупал их, легонько пробежал пальцами по их пригожим лицам, волосам, коснулся плеч. Обе гостьи превосходили его ростом, и он, изучая их, поворачивал приподнятое незрячее лицо то к одной, то к другой женщине-кошке.

— Ну, дочки, ну, умницы! Каких славных суженых привели! — проговорил он с теплом в дрогнувшем голосе. — Порадовали старика-отца...

А Драгана молвила:

— Не называй себя так, батюшка. Вовсе не стар ты. — И, обернувшись, обратилась к матушке Владине: — Кто же кормит у вас всю семью?

— Веселинка — наша кормилица, с тех пор как у отца глазоньки свет белый видеть перестали, — ответила та. — Она его ремесло плотницкое сызмальства переняла, сперва в подмастерьях была, а теперь сама трудится.

Во взоре Драганы, обратившемся на Веселинку, отразилось уважение, сердечное тепло и ещё что-то такое хрустально блестящее и влажное, отчего девушка вдруг ощутила жар в груди и смущённо отвела глаза. Дыханию почему-то тесно стало под рёбрами, а во рту пересохло. Веселинка спрятала кисти под передник, хоть и знала, что стыдиться тут нечего. Но ей отчаянно хотелось, чтобы её руки стали нежными и мягкими: от таких рук ведь и ласка приятнее...

Драгана в три широких шага очутилась рядом, прижала девушку к груди и расцеловала.

— Вот, оказывается, какая у меня невеста, — проговорила она с нежностью. — Что же мне остаётся? Остаётся только любить её ещё крепче!

Веселинка поёжилась от горячих мурашек. Хотелось нахохлиться воробушком и зарыться в пушистый кошачий мех, прильнуть, утонуть в ласке, расслабить усталые плечи, на которых она несла так много... Опереться на сильные родные руки и позволить им всё... Всё, что только вздумается.

— Не кручиньтесь, батюшка и матушка, горю вашему помочь можно, — сказала Драгана. — Свет Лалады — великая целительная сила. Мы с сестрицей Хвалиславой попробуем вернуть ослепшим очам зрение. И тогда, Веселинка, твой батюшка снова сможет работать в полную силу, и пройдёт его тоска душевная.

— Не ослышался ли я? — от волнения пошатнувшись и ухватившись за край стола, пробормотал Бермята. — Ничего на свете я так не желал бы, как прозреть! Ох, гостьи дорогие, даже поверить боюсь, что такое может быть!