Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара

— Раз я узнал, то должен сказать тебе. Так честнее. Я представил, как ты откроешь письмо, как задрожат твои руки. Я не хотел, чтобы ты была одна, когда узнаешь об отказе, и тебе станет больно.

Его ответ понравился мне намного больше, чем я ожидала. Настолько, что я нервно отхлебнула вина.

Обычные люди бегут от чужих неудач, оставляя за собой клочки сочувствия. Резник — малознакомый парень — садится на стул и смотрит на меня, дожидаясь реакции.

Вспоминаю его слова: «Если из нас двоих кто-то упадёт, это буду я». В данный момент я в этом не уверена.

— Дерьмо, — провозглашаю я, суммируя ситуацию.

— Дерьмо, — легко соглашается он.

Залпом допиваю вино и ставлю бокал на пол.

— Спешу тебя разочаровать, Резник, я не собираюсь биться в истерике и выпрыгивать из окна. Спасибо, что пришёл, но утешать меня не надо. Это всего лишь конкурс, причём не единственный в городе. У меня стабильный заработок и интересная жизнь. Всё будет хорошо.

Склонив голову, Резник изучает меня, проверяя на искренность. Потом кивает и, поставив бокал на стол, поднимается на ноги.

— Отлично!

Надевает куртку и, помахав мне рукой, идёт к выходу.

Я по инерции подаюсь следом, но вовремя останавливаюсь. Так лучше. Данила Резник опасен для моего сердца.

— Жаль, конечно! — усмехается он, оборачиваясь. — Я надеялся, что придётся тебя утешать. — Подмигнув, он пробежался взглядом по моему телу. — Если всё-таки расстроишься, могу утешить. Поверь, тебе понравится.

— Не сомневаюсь, — сухо усмехнулась, запрещая себе представлять его метод утешения. Я и так достаточно взволнована, и эротические фантазии мне ни к чему. — Спасибо, что доставил новости.

Резник глянул на меня с укором. За плохие новости не благодарят.

Уходи, Данила. Быстро уходи, иначе мы шагнём на территорию, которой я боюсь. К которой не готова.

Резник взялся за дверную ручку, потом вздохнул и обернулся.

— Где она? — спросил тихо.

«Она». Я знаю, о чём он спрашивает. Моя картина. «Секрет». Инстинкты не подвели, ведь я и в школе заподозрила, что он понял смысл этой работы.

— Где картина? — повторил.

— Выбросила.

— Врёшь. — Стоит у двери в полуобороте. — Я хочу на неё посмотреть.

— Если и не выбросила, то она у родителей на чердаке.

— Опять врёшь. Покажи мне её.

Изгибаю бровь, непреклонно стоя на своём. Да, я вру: картина здесь, а у моих родителей нет чердака. Я лгу Резнику в каждом разговоре, это уже стало традицией.

— После окончания школы мы с друзьями решили стать знаменитыми, — вдруг говорит он, прислоняясь к двери. — Продали почти всё, что имели, а ночами разгружали грузовики, чтобы заработать. Много репетировали, готовились к прорыву, к мировой славе. Когда решили, что готовы, потратили деньги на аренду концертной площадки. Но вместо славы получили по морде. Если не считать родителей и друзей, на наш первый концерт пришли одиннадцать человек. Я помню их всех в лицо. Одиннадцать, представляешь? Сначала меня кинуло в стыд и безнадёгу, а потом накатила благодарность, что хоть кто-то пришёл. Хотелось спуститься в зал и пожать им руки, еле себя остановил. Заставил себя надеяться на лучшее, ведь это только начало. Но на второй концерт тоже пришли единицы. Это был полный провал. Тогда мы уехали в Москву, жили там, учились, играли. Когда вернулись домой, я случайно познакомился с человеком, который впоследствии сделал рекламу новых квартир. Она-то нас и прославила. Никогда не знаешь, откуда придёт успех…

— Данила! — прерываю его монолог, потому что не хочу откровенности. Это — конец знакомства, а не начало отношений. Я бы и рада, но боюсь, всем телом боюсь. — Спасибо, что пришёл.

Мы не друзья. Мы не обмениваемся боевыми историями, не показываем друг другу старые шрамы. Слишком привлекательный одноклассник случайно ступил в середину моего кризиса, но пора и честь знать. Иначе… мне не нравится то, что я чувствую к Даниле Резнику.

Он ушёл, а я допила вино. Потом подошла к нише у окна и достала «Секрет». Попрощалась, придвинула картину к стене и накинула покрытие.

Других планов на вечер не было. Горевать не хотелось, думать о Резнике слишком опасно, поэтому я прихватила остатки вина и погрузилась в горячую ванну. Чтобы посмеяться над собой, включила знаменитую песню из «Привидения», даже подпевала вполголоса.

Придёт время — и я позвоню друзьям, пожалуюсь, поболтаю, а пока ни с кем не хочется делиться новостью, что я не прошла в финал.

Вино закончилось на удивление быстро, и я даже умудрилась задремать в ванне. Очнулась внезапно, встревоженная бурным и невероятно реальным сном. Данила Резник вернулся, чтобы меня утешить, и у него это очень хорошо получалось. До дрожи в коленях хорошо.

Удивлённо поднесла ладонь к лицу. Она казалась поцарапанной, чувствительной от грубой небритости его лица.

Надо же, это всего лишь сон.

Проигрыш — всего лишь событие, одно из многих. Но почему-то хочется расстроиться и обратиться к однокласснику за помощью. Пусть утешает.

Интересно, что я почувствую, что я увижу в глазах Резника в этот раз.

Во мне говорит вино, и мне нравится этот внутренний голос.

---------------------------

2 — Приводятся названия музыкальных групп (Нирвана, Роллинг стоунз) и имена музыкантов (Мик Джеггер, Джимми Хендрикс), популярных во второй половине прошлого столетия.

3 — сцена из фильма "Привидение" (песня Righteous Brothers "Unchained melody")

Глава 2. Данила

На следующее утро пришло осознание: я проиграла. Не будет ни выставки, ни популярности, ни денег. Как же обидно. Не хочется быть неудачницей. В каждой картине — моя душа, поэтому проигрыш ранит очень сильно. Получается, что моя душа недостаточно хороша, никому не нужна, невостребованная.

Пообещав себе вечер в обнимку с розовым вином, я отправилась на занятия. Благо их много, даже в середине дня. Некоторые клиенты работают на дому и берут так называемый обеденный перерыв в любое нужное время.

После обеда позвонил Арк Молой, чтобы пригласить на благотворительную выставку. Хоть что-то полезное вышло из пресловутого конкурса, и на том спасибо. Пусть я «отказная», но попала в заветную десятку, а это открывает важные двери.

Арк притворился, что не знает результатов конкурса, а я не стала обличать его во лжи. Я не Резник, который не приемлет неискренности.

— Выставка продлится две недели. Выбери три работы, посмотрим, обсудим. Если хочешь, можешь забрать их в конце выставки. Если не жалко пожертвовать на благотворительность, тогда выставим на предновогодний аукцион.

— Я согласна.

Думать не о чем. Дело не только в благотворительности, а в том, что мою работу купят и заберут домой. Повесят на стену и будут замечать, обсуждать, она станет частью не просто интерьера, а чужой жизни.

Или запихнут в кладовку, а потом, спустя время, не смогут вспомнить, зачем позарились на такую странность.

Или вообще не купят.

— Тогда загляни ко мне в мастерскую. Обсудим детали и подпишем контракт, — попросил Арк.

Я буквально побежала домой за портфолио. Уж лучше заняться делом, чем обниматься с бутылкой розового вина.

По внешнему виду Арка вы бы никогда не догадались, что он художник. Скорее, вышибала в клубе. В нём нет ни капли утончённости, и тем не менее его работы настолько чувственны, что заставляют краснеть даже бывалых любителей эротического искусства.

Его настоящего имени никто не знает. Он не любит говорить о живописи, предпочитает пиво и футбол, и только оставаясь наедине с собой, создаёт чувственные картины, покоряющие и смущающие публику.

В отличие от меня, Арк может позволить себе настоящую мастерскую, студию, не совмещённую с жилым пространством. Правда, он делит её с коллегой, но в помещении такого размера локтями не столкнёшься.