Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible"

— Подонок, — с силой замахнувшись, она ударила меня свободной рукой по щеке, оставляя заметный красный след. Вот тут-то я и увидел в её глазах эмоции, которые с трепетом ждал весь сегодняшний день. Знаете, лучше бы я никогда не видел эти эмоции. В её глазах было столько боли, что я даже не в силах этого описать. Как же ты всё это держала в себе, родная? — Мразь, — ещё один удар, и слезы из Полиных глаз хлынули с невероятной силой. Я не пытался отвернуться или схватить её вторую руку, а просто стоял и смотрел в глаза этой девочки, которая пережила столько горя из-за меня. Да, я определено заслужил такого отношения к себе, а после моих слов я вообще, наверное, в её глазах полное ничтожество. — Это ты меня предал, а не я тебя. Это ты в миг уничтожил всё то, что между нами было, наплевав на мои чувства к тебе. Это ты говорил мне свои никчёмные слова о любви, которые, по сути-то, ничего не стоили. Это ты разрушил всю мою оставшуюся жизнь своим предательством. И сейчас ты предъявляешь мне какие-то претензии и строишь из себя обиженного мальчишку? Какая же ты сволочь! Я ненавижу тебя, Билан! Слышишь? Ненавижу, — каждое её слово отдавалось колким звоном в ушах. Я почувствовал, как мои глаза начали слезиться, а дыхание с каждым разом становилось всё глубже и глубже.

— Поля, послушай, — мой голос предательским дрожал, и я просто не мог сказать чего-то больше, наблюдая за тем, как Пелагея уже обеими руками била меня по груди, не сдерживая своих слез. Даже на каблуках она всё равно казалась маленькой девочкой, которую я был выше на целую голову. Не в силах больше смотреть на её слезы, я убрал свою руку с её тонкого запястья и приобнял за хрупкую талию, слегка прижимая к себе, но она всё равно продолжала наносить мне удары по груди. Прижав Пелагею ещё ближе, чтобы у неё не было абсолютно никакой возможно меня ударить, я ощутил на своей шее её прерывистое дыхание и, признаюсь честно, меня это медленно, но верно сводило с ума. — Поля, я такой дурак. Слышишь меня? Я полный кретин, который за одну ночь разбил в пух и прах всё то, что нам обоим было так дорого. Но всё можно попытаться восстановить. Дай мне всего один шанс, и я сумею доказать тебе всю свою любовь, вот увидишь, — я взял её аккуратное лицо в свои руки, вытирая большими пальцами её непрекращаемые слёзы, и заглянул в эти серо-зеленые глаза, надеясь найти в них хоть что-то родное. И я нашёл. Все её попытки показать всем, какая она «независимая и сильная», были пустой тратой времени, потому что, показав сейчас свои настоящие эмоции и искренние слёзы, она сама сдала себя с потрохами. — Всего один шанс, Поль, — Пелагея дёрнулась и начала пытаться высвободить своё лицо из моих рук, давая мне понять, что собирается уйти.

— Отпусти меня, — слишком сухо и неуверенно, значит, всё-таки не хочет уходить, а лишь снова создаёт иллюзию.

Я буквально за пару секунд перехватил обе руки Пелагеи и прижал её всем своим телом к каменной стене, при этом держа оба её запястья по обе стороны от её головы. Стоять с ней так близко было крайне непривычно. Ещё вчера я даже и подумать не мог, что когда-то вновь смогу находиться с ней так близко. Как же я скучал по моей родной девочке.

Я видел, как Поля в замешательстве нервно прикусывает свою губу и периодически спускает свой взгляд чуть ниже моих глаз, явно надеясь, что я этого не замечу.

— Мне больно, — слёз уже не было, но её голос слегка хрипел, и я заметил, как она тяжело сглотнула. Долго не раздумывая, я отпустил её запястья, будто зная, что она всё равно не убежит. И она действительно не стала убегать или отталкивать меня.

— Поля, я до сих пор люблю тебя, — я прошептал ей это над самым ухом и почувствовал, как она едва вздрогнула, а в глазах вновь сверкнули слезы. — Тише-тише, только не плачь, пожалуйста, — девочка моя, нет, не плачь, мне так тяжело смотреть на твои слёзы. — Дай мне один шанс всё исправить, — я провёл тыльной стороной ладони по её гладкой щеке, приближаясь с каждой секундой всё ближе и ближе. — Доверься мне.

— Один раз я уже доверилась тебе, Дима, — она медленно убрала мою руку со своей щеки, и новая партия слёз покатилась по её лицу. — Больше я такой ошибки не совершу, — прошептав эту фразу крайне неуверенно, она отстранилась от меня и без лишних слов кинулась к выходу.

========== IV ==========

«Безразличие может скрывать самые сильные чувства».

— Неизвестный автор

Уже завтра с самого раннего утра начнутся съёмки первых «слепых прослушиваний». Можно с полной уверенностью сказать, что именно этот этап является самым волнительным и ответственным, ведь здесь нужно показать себя на все сто процентов, иначе ты просто не попадёшь в команду ни одного наставника, и твой путь на этом проекте закончится. И хоть «Голос» не так уж и эмоционален, как «Голос. Дети», слёзы здесь всё-таки тоже присутствуют, следовательно, завтра и ближайшие три дня будут очень нервными не только для участников, но и для нас всех. Поэтому сегодня мне обязательно необходимо пораньше лечь спать, чтобы наконец-то выспаться, если мне это, конечно, удасться сделать.

За последние две недели я спал по два-три часа, бывало чуть больше, потому что, как только наступала ночь, в моей голове моментально пробуждались нескончаемые мысли о ней. О той, которая так внезапно вернулась, перевернув при этом всё внутри меня. Одним своим взглядом она заставляла моё сердце биться в несколько раз чаще обычного, а тело - сотрясаться. Она - Пелагея.

Сегодня была вторая и последняя по счёту репетиция нашего выступления. Юрий Викторович не считал нужным отрабатывать номер наставников по пятьдесят раз, искренне надеясь на нашу профессиональность. А мы особо и не были против, ведь самим не хотелось торчать часами в «Останкино» и бесконечно репетировать одну и ту же песню. Двух репетиций, которые длились по несколько часов с разницей в две недели, нам было вполне достаточно. К тому же, песня у нас не особо сложная, танец – тоже, следовательно, и смысла репетировать по десять раз нет.

После окончания сегодняшней репетиции я безумно хотел поговорить с Пелагеей, ведь после последней нашей встречи мы не виделись все эти две недели, а когда всё-таки встретились, она сделала вид, будто того разговора и тех прикосновений вовсе и не было. Я несколько часов внимательно наблюдал за её реакцией на каждое моё слово, даже ей не адресованное, но ничего, кроме безразличия, на её лице я не заметил. Ну, как можно так хорошо сдерживать себя и свои эмоции? Ведь две недели назад я прекрасно ощущал её прерывистое дыхание на своей шее, чувствовал, как она вздрагивала от каждого прикосновения, чёрт, да она даже заплакала. И неужели теперь она хочет сказать, что это ничего не значит, и она действительно всё забыла? Бред. Слишком сильные были её эмоции, когда я спросил, почему она всё же вернулась.

Я зашёл в свою комнату и, не снимая рубашку и джинсы, завалился на кровать. Какая-то слабость моментально разнеслась по всему моему телу. Перевернувшись на спину, я уставился в белоснежный потолок, и на меня тут же нахлынули воспоминания, полностью затмевая всё моё сознание.

[…]

Февраль, 2016 год.

— Димка, прекрати, — скатываясь от смеха, Поля пыталась вырваться из моих беспощадных пальцев, но у неё ничего не получалось, и я продолжал её безжалостно щекотать, молясь, чтобы она только не упала с кровати. — Ну, пожалуйста, Димка, — она продолжала громко смеяться и отбиваться от меня своими маленькими ручками, а я всё никак не мог прекратить её щекотать, потому что безумно не хотел, чтобы звук её бесподобного смеха стихал хоть на секундочку.

— Ну, хорошо, допустим, я подумаю над твоим предложением. А что мне за это будет? — я ловко переместил Полю на середину кровати, чтобы она всё-таки не свалилась на пол, и навис над ней, пристально смотря в родные глаза. Такая хрупкая, такая маленькая. Моя. — Одним «пожалуйста» тут явно не отделаешься, — я ехидно усмехнулся и почувствовал, как ладошки Пелагеи коснулись моей шеи, вызывая лёгкие мурашки по всему телу.