P.S. моей ученице (СИ) - Дэй Каролина

Я и сам не понял, в какой момент прописал отцу по лицу. Со всей силы, не жалея ни о чем, что не могло меня не шокировать. Надо сказать, мы никогда с ним не ссорились так сильно. Да, у нас возникали конфликты, но до рукоприкладства не доходило. Во мне что-то вскипело, когда он сравнил Вику с легкомысленной шлюхой. Большинство моих учениц явно подходили под это описание, но не моя малышка. Не та девочка, которую я полюбил больше жизни.

Он грохнулся в свое кресло, держась за лицо, однако не издал ни единого звука, ни намека на боль, даже не посмотрел на меня с ненавистью в глазах, как это обычно делали мои противники. Отец просто сидел на своем месте, будто ничего не произошло, и если бы он рукой не закрывал половину своего лица, никто бы не заметил со стороны напряжения между нами. Но оно возникло и улетучиваться из кабинета не желало, пока я не вышел на балкон, благо идти далеко не нужно.

Я уже не помнил, какая эта по счету сигарета за день. В последнее время я начал часто курить, делая перерывы всего в двадцать минут. Сейчас я кое-как зажег желанную дозу, стараясь унять тряску конечностей. Давно на меня не наваливались столь негативные эмоции. Я ударил отца. Если бы мне кто-то об этом сказал — ни за что бы не поверил. С детства он был строг, однако стоило мне повзрослеть и проявить свой характер, то начал относиться ко мне, как к равному себе. Я зачастую интересовался его мнением на тот или иной жизненный взгляд, спрашивал совет, но никогда не ненавидел его так сильно как сейчас. За что? За банальное непонимание и разделение мира на стереотипы. Ведь Вика не такая, а я не дурак, чтобы поступать так с ней. Наши отношения оказались сложны с самого их возникновения, только вряд ли отец это хоть на секунду предполагал. Возможно, все негативные чувства к родителю уйдут со временем, стоит мне только остыть и прийти в себя, не дав эмоциям вновь взять над собой верх, да и сигареты помогали мне нормализоваться в разы быстрее. Я даже не заметил, в какой момент ко мне присоединился отец, поджигая рядом со мной сигарету, моментально выпуская пар в прохладный воздух.

— Ты ведь любишь ее, так? — в его голосе я больше не слышал неприязни, возмущения или чего-то похожего. Скорее спокойствие, которого мне так не хватало в ответ несколько минут назад, когда я выворачивал душу наизнанку во время своего рассказа о нашем романе с Викой.

— Да, пап. Люблю, — подтвердил я, кивнув на автомате головой. Краем глаза я взглянул на отца, замечая, как на щеке медленно образовывался синяк. Да, весело же ему будет в понедельник в офисе, но, если честно, чувства вины я не испытывал. Вы оба выпустили пар, а сейчас спокойно разговаривали, хотя, учитывая скандал, я не ожидал от него следующих слов, спустя несколько минут ожидания:

— Чем тебе помочь? — нарушив временно привычную тишину, поинтересовался он. Я не стал вдаваться в подробности, что же могло изменить его мнение по отношению к сложившейся ситуации, а просто ответил на его вопрос. Если подумать, мы бы пришли к этому разговору чуть раньше, не будь отец таким эмоциональным. Видимо, эта черта передалась и мне, хоть мне и удалось частично ее обуздать.

— Мне нужен компромат на одного человека, — пояснил я, выдыхая новую порцию сигаретного дыма в балконное окно.

— Собираешься проверить свою малолетку? — усмехаясь скорее горько, чем иронично, спросил отец. Видимо, он еще не до конца смирился с моими отношениями, однако это не мешало ему продолжать быть моим родителем.

— Нет, — меня чуть не передернуло, когда отец назвал ее малолеткой, но поправлять его я не стал. Не тот случай. — Ее зовут Ольховская Анна Михайловна, — с неприязнью я произнес имя рыжей ведьмы, по чьей вине я вел себя, как ебучая скотина по отношению к Вике.

— Я сегодня позвоню Палычу, — заверил он, практически следом за мной выпустив сигаретный дым в окно. Радовало, что отец не забыл мое исповедание о своей проблеме и о том, что мне угрожал один человек — мы обошлись без лишних вопросов, которые могли бы еще больше вывести меня из себя. За это я ему благодарен. — Надеюсь, ты не спишь с ней, — выдохнул отец. Поначалу я подумал, что он имел в виду чертову историчку, но затем, взглянув в его глаза, осознал, о ком шла речь. Уж точно не о престарелой ведьме бальзаковского возраста.

— Нет, не сплю, — опроверг я его слова. — Мы поссорились из-за этой суки, — не стесняясь бранных выражений, выплюнул я, достав из пачки еще одну сигарету. Да, мои легкие не скажут за это спасибо, но это единственный способ успокоиться и не навешать историчке люлей, не обращая внимания на гендерную принадлежность. — Что мне делать?

— Лучше пока что держаться от этой Вики подальше. Чем реже вы будете пересекаться, тем ниже вероятность, что твоя сумасшедшая причинит ей вред, — серьезно пояснил отец. Я и сам это понимал, только рассчитывал, что в скором времени мне не придется игнорировать мою малышку, оставляя ее в полном неведении. — Зачем эта дама вообще за тебя взялась? — удивился он.

— Мужика ей захотелось, — фыркнул я, вкладывая в эту фразу всю свою неприязнь к рыжей суке. Даже заочно она бесила меня хуже некуда.

— Мать знает об этом? — спросил отец.

— Нет, — ответил я, повернувшись к нему лицом. — Не говори ей о Вике. Вряд ли она не вмешается, — объяснил свою просьбу, и отец, как никто другой, понимал, к чему я прошу его об этом. Он не нуждался в объяснении, но я не мог его не предоставить.

— Не стану. Сам расскажешь, — заверил он. — Пошли, нас наверняка потеряли, — не став выслушивать мои возражения, кинул отец и вышел с балкона. Я даже забыл спросить, что он скажет матери, когда та увидит синяк на скуле, но, видимо, его это ни капли не волновало, как и мое решение пойти с ним. Я мог бы сказать, что мне ничего не оставалось сделать, как послушаться его и покинуть балкон следом за ним, но не буду. Зачем? Ведь я сам принял это решение, тем более его слова правдивы, а мать вряд ли успокоится, если не увидит за столом единственного сына. Мне нужно лишь почаще улыбаться и говорить ее подругам комплименты, вновь надев на себя маску благородности, а потом… приехать домой с полусонной Анютой, наигравшейся с маминой кошкой, уложить спать, да и самому отдохнуть как следует. Только вряд ли я на это сейчас способен, все время вспоминая мою девочку. Мою Вику. Еще немного. Сейчас мне нужны силы как никогда. И речь уже идет не о своем благополучии, а о близких мне людях.

Еще немного…

Вновь поганое утро, вновь до жути нудный день в школе, который я хотел бы проспать и, как любой другой ученик, посидеть дома, играя в стрелялки. Однако в стрелялки мне играть поздно, а кормить семью на что-то нужно. Только это меня мотивирует подниматься ежедневно с кровати и дуть на работу сломя голову. Конечно, я бы мог попросить мать прикрыть меня, дать больничный или придумать что-либо еще, лишь бы остаться наедине с самим собой. Но не хочу. Эгоистично выглядит с моей стороны, хотя это не единственное чувство, которое я испытывал чаще положенного, переступая порог пятиэтажного здания школы.

Боль….

Каждый раз, когда я встречал свою малышку в коридоре и видел ее загруженное лицо, то не мог просто пройти мимо и не почувствовать какой-то скрежет внутри. Все разрывалось, хотя, как я думал, больше нечему. И так внутренние органы, перерезанные воображаемым лезвием ножа, повреждены. Я еле сдерживался, чтобы не подойти к той девушке, похожей на мою возлюбленную, и не смахнуть одинокую слезинку на заплаканной покрасневшем личике, но каждый раз одергивал себя и заставлял глядеть лишь вперед, иногда кивая проходящим мимо ученикам. Несмотря на слабость и многочисленные попытки положить на все огромный болт, я старался следовать наставлению отца и держаться подальше от Вики. Ключевое слово: старался. Сложно игнорировать небезразличного тебе человека. Родного. В которого влюблен всем сердцем. Мне тяжело видеть ее такую беззащитную, отгородившуюся от внешнего мира, выставляя на поверхность своей личности лишь шипы, о которые колются окружающие, и осознавать, что я не в состоянии это исправить, хоть и знал один действенный способ. Я одергивал себя практически в самый последний момент, вспоминая о предупреждении Анны Михайловны. Тем более я не знал, на что способна эта женщина, а проверять на близких себе людях не хотел, учитывая решительный настрой во время второго разговора.