Я покорю Манхэттен - Крэнц Джудит

Медленно кружа вокруг, Мэкси с каждым разом все приближалась к киоску. Боже, сколько же там выставлено журналов, какое столпотворение, но киоскер неизбежно группирует продающиеся быстрее остальных издания вместе, чтобы покупателям не приходилось терять времени на их поиски. Чтобы у «Би-Би» мог появиться хороший шанс конкурировать с другими журналами, предполагалось, что в первый месяц (большего не сумел сделать для нее даже дядя Барни) пачки «Би-Би» будут находиться рядом с «Космо» — тираж этого журнала обычно расходился в киосках и супермаркетах почти целиком, точнее, продавалось девяносто два процента, так что, просто находясь с ним рядом, «Би-Би» сразу получал возможность быть замеченным читательницами.

Так, отметила про себя Мэкси, вот лежат пачки «Космо», который выходит в свет на несколько дней раньше, чем «Би-Би». Они уже наполовину пусты по сравнению с большинством других женских журналов. Приблизившись еще на несколько дюймов, она обеспокоенно посмотрела вправо и влево — кричаще-красной обложки, которую она искала глазами, обложки, выбранной Рокко из-за того, что она напоминала стоп-сиграл светофора, заставляющий остановиться каждого, кто не страдает дальтонизмом, так вот этой самой обложки нигде не было видно. Неужели, пронеслось в ее мозгу, журнал еще не завезли? Невозможно. За четыре дня он должен быть доставлен в киоски всех городов и на все автобусные стоянки Соединенных Штатов. А уж здесь он обязан был появиться в первую очередь. Сомневаться в этом не приходилось.

Что же тогда, спрашивала она себя, киоскер просто оставил пачки «Би-Би» нераспечатанными? Потому что у него не было желания возиться с новым изданием, когда есть надежный товар, который наверняка разойдется? Многоопытный и мудрый Монти понарассказывал ей с дюжину ужасных историй в этом роде: по какой бы причине это ни произошло, результат мог быть только один — немедленная смерть. Смерть! Холодное тяжелое тело утопленника, болтающееся в воде. Ведь как бы ты ни был предусмотрителен в ходе подготовки и печатания номера, все упиралось в этого неизвестного тебе киоскеpa в конце длинной цепочки, человека, которому надлежало распечатать тюк с журналами, вскрыть ящик с книгами или развязать пачку газет, с тем чтобы выставить их на продажу. И вот если, скажем, этот человек заболел гриппом и вместо него на работу вышел кто-то менее опытный, тебе смерть. Даже не обязательно, чтобы у него был грипп — достаточно, чтобы он просто устал, накануне поссорился дома с женой и не проявил своей обычной сноровки при раскладке товара… все равно тебе смерть. Черт бы побрал человеческий фактор! Почему вообще этим делом не занимаются компьютеры и роботы, возмущалась про себя Мэкси.

Она уже не могла больше сдерживать своих чувств. Остановившись прямо перед распечатанным тюком с «Космо», Мэкси уставилась на него широко открытыми глазами. Что за черт! Рядом с ним, там, где должна была находиться пачка «Би-Би», высилась груда «Нью-Йоркского книжного обозрения». Да, этого следовало ожидать. Ее попросту предали! Поганый нью-йорский дилер, какой-нибудь там малахольный интеллигентишка с псевдолиберальными завихрениями, у которого, скорей всего, сынок кропает стишки или даже мечтает стать музыкальным критиком, взял да занял ради своего придурка чужое место! Надо же, подлизываться к «НКО» за ее счет! Хорошо, она еще с этим разберется. И Мэкси решительно прошла в самый центр газетного киоска, его святая святых, где сновали, обслуживая нетерпеливых клиентов, сбившиеся с ног продавцы.

— Где тут босс? — требовательно обратилась она ко всем сразу. — Покажите мне его, и поживей!

— Сюда нельзя заходить, мисс. А если вы ищете босса, так это я. И просил бы вас покинуть помещение.

Высокий мужчина энергично махнул рукой, выпроваживая ее из киоска. И тут же отвернулся: мало ли в Нью-Йорке красивых шизофреничек с зелеными глазами и взбитыми прическами.

— Черта с два я отсюда уйду! — Мэкси потянула его назад и заставила повернуться к ней лицом. — Куда вы девали «Би-Би»? Дьявол! Почему журнал не выставлен рядом с «Космо»? И не говорите мне, что вы его не получали. Я знаю наверняка, что…

— Получали. Да, мы получали, но все, что было, уже продали. Я уже звонил своему агенту по рознице, и он подбросит мне еще пару сотен. Так что, леди, я тут ни при чем. На его место я пока поставил эту хилую газетенку. Самому смотреть противно.

— Уже продали? — прошептала Мэкси. — И люди их раскупили?

— Не смотрите на меня так, леди! Я про них знаю не больше вашего. Они словно в воздухе растаяли. В жизни такого не видел. Эй, леди, поосторожней. Я вас в первый раз вижу… кончайте меня целовать, леди!.. Ну, хорошо, хорошо… только перестаньте плакать. У меня от ваших слез вся рубашка мокрая… помада, тушь для ресниц… да, согласен, это замечательно, что я не робот, а человек…

Жаль, думает он, что она чокнутая. С такими ножками! Совсем как в старое доброе время у Мэрилин Монро, Риты Хэйворт и Сид Чарисс. Теперь таких не увидишь. Жаль, он для нее староват…

Пэвка Мейер и Барни Шор почти не были знакомы. Хотя «Кресент» распространял журналы «Эмбервилл паб-ликейшнс» в течение уже почти тридцати семи лет, художественный редактор, ироничный интеллигент и утонченный эстет, мало общался с неотесанным магнатом, который если что и читал, так это по-прежнему бюллетень, публикующий информацию о скачках. Однако через три дня после того, как Мэкси посетила газетный киоск в здании «Пан Ам», Барни Шор пригласил Пэвку Мейера на ленч в маленький французский ресторанчик «Золотой теленок», который сразу пришелся по душе им обоим: вся атмосфера импонировала не только изощренному вкусу Пэвки, но и непритязательному в своих требованиях Барни. Одним словом, то было скромное, но отличное заведение, неизвестное никому, кроме коренных ньюйоркцев.

— Я просто обязан был отметить это событие с кем-то, кто разделяет мои чувства, — заявил Барни.

— Рад, что вы позвали именно меня, — с торжественной важностью согласился Пэвка.

— Прошла всего неделя, а его уже распродали во всех крупных городах страны. Такого в Америке не припомнят со времен выхода первого номера «Лайфа». Мои компьютеры просто с ума посходили. Ничего не могли поделать, чтобы примирить Форт Уорс и Даллас, когда жительницы Далласа все как одна бросились в Форт Уорт, а это все же путь не близкий, а жительницы Форта — в Даллас, считая, что уж там-то они наверняка смогут купить журнал. Некоторые так даже пытались подкупить в сумермаркетах кассиров на контроле в надежде получить завалявшийся номер… какое там! Та же самая история в Чикаго, Лос-Анджелесе, Сан-Диего, Бостоне, Милуоки… Я не рассчитал: надо было бы печатать впятеро… нет, вдесятеро больше. Мы уже упросили «Мередит Бурду» произвести допечатку. Они, правда, были недовольны, так что пришлось заплатить двойную цену. Советую сохранить свой экземпляр — теперь это уникальная вещь, за которой будут охотиться коллекционеры, — широко улыбнулся Барни.

— Кстати, а у вас лишних экземплярчиков случайно не осталось? — поинтересовался Пэвка.

— Жаль, но моя жена раздала их своим подругам, все до одного, даже не посоветовавшись со мной… теперь дочки готовы ее задушить, — добродушно рассмеялся в ответ Барни.

Он был явно в приподнятом настроении: слава Господу, он всегда полагался на интуицию — и снова к нему пришла удача, связанная с именем Мэкси.

— Так я и думал, — мрачно пробурчал Пэвка, хотя его сияющие глаза выдавали его с головой. — Подруги моей жены тоже никогда ничего не покупают сами, а когда на этот раз они все же отправились в супермаркет, было уже поздно. Девицы у меня в офисе расплачиваются за свой снобизм. У них такая масса журналов, что поначалу они не заинтересовались новичком. Зато теперь по очереди дежурят у киоска, чтобы не пропустить, когда придет новая партия.

— Моей секретарше пришла в голову гениальная идея: выкрасть журнал из приемной у своей парикмахерши. Но оказалось, что та забрала его домой и возвращать не собирается. Говорит, все клиенты страдают клептоманией да и потом дома, мол, от журнала больше проку. Ну что ж, Пэвка, давайте выпьем.