Квинтэссенция Кью (ЛП) - Винтерс Пэппер

Я хотела увидеть. Я хотела посмотреть в зеркало и проверить, как он окончательно пометил меня, принадлежащей ему, но Кью поднялся на ноги и взял другой прут. Опускаясь на колени передо мной, он передал мне его за держатель. Я медленно поднялась на ноги.

Закусывая губу, я задрожала от мысли, что я причиню ему еще больше боли. Смогу ли я на самом деле сделать это? Моя собственная шея пульсировала от нестерпимого ощущения боли, опаляющей и пронзительной.

Сильными уверенными пальцами, Кью расстегнул белую рубашку. Как только он широко развел ее, открывая моему взгляду воробьев и колючую проволоку, провел пальцами на уровне своего сердца.

— Я принадлежу тебе, Тесс. Заклейми меня, чтобы ты тоже знала это.

Мой живот скрутило от мысли, что я нанесу ему ожог, но я напрягла свои мышцы и склонила под углом раскаленный знак чуть выше уровня его сердца.

Кью выпятил вперед грудь, стискивая кулаки, что покоились на бедрах.

— Резко и быстро, эсклава.

Я кивнула и прижгла. Знак выплавился на коже за считанные секунды. Едкий запах паленых волос заполнил комнату. Мгновение спустя я убрала прут, бросая ужасное клеймо обратно в огонь.

Кью застонал, когда поднялся на ноги, его рубашка повисла спереди, прилипая к обожженной коже. Я резко развернулась, чтобы взять крем и бинты, прежде чем поухаживать за Кью. Легким движением, сбрасывая с его плеч рубашку, я дернулась.

Он не отводил своих глаз от меня, в то время как я втирала охлаждающий бальзам в его рану. Дизайн метки был безупречный, каждая решетка глубоко отпечаталась на его коже; буква «Т» была выполнена женственным прописным курсивом.

Слезы непроизвольно катились, когда я заклеивала метку, прикрепляя к ней пластырь.

Он преподнес мне себя. Навечно.

Кью заключил меня в свои объятия.

— Я уже могу чувствовать тьму возрождающуюся к жизни. От осознания, что ты моя. Что ты по своей воле вновь преподнесла мне в дар свою боль, — он уткнулся носом в мои волосы, глубоко вдыхая. — Я думал, что утратил эту потребность. Потерял эту часть себя.

Мне не нужно было спрашивать, какую часть Кью потерял. Я всегда знала, что он жил с демонами в своей душе.

Кью двинулся, оттесняя меня спиной к кровати. Кровать больше не находилась на полу — она была выполнена в виде клетки уменьшенного размера. Свисающей с потолка на прутьях и цепях. Складки материала, окутывали пространство, словно идеальная ловушка — ловушка, которая сохранит нас в безопасности вместе.

— Я хочу тебя, — пробормотал Кью, его пальцы уже расстегивали крошечные пуговички на моей блузке. Все пробудилось к жизни. Я прильнула к нему, потираясь сосками о его костяшки.

Он вздохнул, опуская вниз чашечки моего бюстгальтера, покрывающие грудь.

Мои руки легли на его обнаженный торс, неспешно опускаясь к ремню. Он ожидал, пока я расстегну пряжку ремня, и вытащу его. Грудь Кью вздымалась и опадала, когда я взяла кожаный ремень в свою руку.

Его напряжение, настороженность достигли апогея, и я увидела мужчину, которого чуть не забила до смерти.

Кью, мой господин, хотел использовать свой ремень. И я хотела, чтобы он сделал это.

Со страстной мольбой в глазах и любовью, что взорвалась в моем сердце, я преподнесла ему ремень на вытянутых руках.

Глава 25

Я жажду видеть, как зарумянится твоя нежная кожа — исполосованная и в отметинах, она меня заводит,

я не могу сдержать это, ты выпускаешь меня на свободу...

Кью

Я не знаю, как долго смотрел на Тесс.

Она стояла там, держа ремень, предоставляя мне его с таким доверием в ее глазах, что последнее сомнение, с которым я жил, растворилось.

Прошлый я. Я, который знал и думал, что потерял ее навеки, вновь ожил. После многих недель жизни в такой сокрушительной дезориентации, я думал, что навсегда обречен жить без монстра внутри, наедине с самим собой.

Темные желания исчезли, забирая с этим все остальное. Это было похоже на то, как если бы монстр покинул меня, чтобы я погряз в печальном одиночестве.

Я вырвал ремень из ее рук. Вздрагивая всем телом, я пропустил кожаный ремень через пальцы. Тьма ожила, принося с собой рычание и животные позывы. Я должен был быть счастлив, что они оставили меня в покое. Но я обнаружил, что скучаю по этому. Я скучал по пониманию того, кем являлся. Мне не суждено было быть нормальным. Мне не суждено было быть... человеком.

Тесс вздрогнула, ее грудь приподнялась. Я сглотнул, сопротивляясь сильному желанию.

На протяжении трех недель, я избегал всех мыслей о сексе. Я не мог стерпеть мысли, чтобы быть рядом с Тесс, когда я больше не узнавал себя. Я утратил что-то основополагающее, когда Тесс украла у меня мое достоинство, мой контроль, власть.

Тесс ранила меня, и я потратил три недели в попытке исцелить себя.

Отсутствие связи с желаниями монстра позволило мне стать ближе к Тесс, чем мне представлялось возможным ранее. Я мог утешить ее без нужды стиснуть слишком сильно в своих объятиях, или позволять ей смеяться без того, чтобы опрокинуть ее на землю и трахнуть.

Отсутствие этих нужд позволило мне увидеть себя в другом свете. Я увидел, что могу быть нежным — забавно даже думать о таком — и я мог делать это, не принуждая себя.

Я предоставил Тесс пространство, чтобы она излечилась, и претерпела изменения от болезненно-больной до сильного человека, способного выжить. День за днем ее страсть и дух возвращались к жизни, и каждый раз, когда она становилась сильнее, мой зверь постепенно высовывался из своего укрытия, возвращаясь ко мне, отчасти напугано, отчасти нежеланно.

Мои глаза опустились к пластырю, который скрывал ее метку, и мой желудок скрутило от острого удовольствия. Я, наконец, понял, как сделать и монстра внутри меня и человека счастливыми, и это, кажется, работало. Одно осознание, что на Тесс находился явный знак того, что она принадлежит мне, помогало мне успокоить стремление наносить порезы на ее кожу и заставлять ее истекать кровью. Это подавляло переполняющую необходимость, позволяя мне дышать свободней, позволяя приручить себя.

С этого момента, я сделаю единственной целью в моей жизни создать новые воспоминания, похоронить прошлое, сохранить каждое счастливое воспоминание, которое мы с Тесс сможем создать.

Тесс задышала тяжелей, когда я сложил ремень в своих руках, щелкая кожей. Я посмотрел на нее, мой член стремительно стал жестче в моих джинсах.

— Ты уверена?

Когда-то я бы не дал ей выбора.

Мне было бы все равно на то, каков будет ее ответ.

Я бы сделал это, несмотря ни на что. Но теперь ее разрешение значило для меня больше, чем просто необходимость брать. Ее подчинение питало зверя больше, чем ее борьба.

Мы разрушили друг друга, и единственная возможность остаться цельными: сплести нас вместе, склеить рваные части, сшить наши души в одну.

Она кивнула.

Это было все, что мне было необходимо знать. Сжимая ее затылок, я приблизил ее к себе и поцеловал. Я вкладывал в поцелуй все, что чувствовал. В благодарность за то, что она позволила мне пометить ее, и в облегчении от того, что, наконец, вновь почувствовал себя прежним.

Она вцепилась в мою грудь, притягивая меня ближе. Я прижался сильнее, позволяя ей ощутить, как сильно я нуждался в ней.

Издавая стон, она подняла вверх ногу, закидывая ее неуверенно на мое бедро. Я подхватил ее под колено, поднимая выше, подталкивая обернуть две ноги вокруг моих бедер.

В то мгновение, когда Тесс заключила меня в плен между своих ног, она потерлась об меня, прижимая восхитительный, пленительный жар к моему члену.

Я прекратил целовать ее, чтобы опустить голову и прикусить ее шею — ту сторону, которую не подверг клеймлению.

— Кью. Пожалуйста. Я нуждаюсь в тебе.

Я планировал, чтобы это было неспешно и страстно, но необходимость быть ближе застигла меня врасплох. Мне необходимо было быть внутри нее. Прямо сейчас.