Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга

— Допивай уже, что сидишь?

Я молча смотрела на чёрный экран ноутбука и холодела от одной только мысли, что мне придётся сейчас лечь рядом с Амандой и почувствовать спиной её спину. Живот предательски скрутило, и я пожалела, что всё ещё не дошла до туалета.

— Я спать не буду, — отрезала я, не разворачивая кресло к дивану.

— Почему? — Аманда продолжала шуршать одеждой. — Мы всего четыре часа спали. Будешь разбитой весь день, а я думала куда-нибудь сходить погулять.

— Я не усну, я лучше поверстаю флайеры, а то народ скоро отойдёт от рождественских каникул и станет вновь искать дома на покупку.

— Потом вместе будем делать, а сейчас спать…

— Не могу…

Сказала я правду, и пусть Аманда никогда не узнает её причину. Я попытаюсь поработать, чтобы забить голову шрифтами, межстрочными расстояниями, колонками, фотографиями и заоблачными суммами, которые кто-то выкладывает за калифорнийские лачуги. Как Аманда будет тут жить с ребёнком, как? Она просто обязана вернуться в Неваду в дом матери, ведь она не согласится жить у нас с отцом. Да и согласится ли папа, когда узнает, что Аманда врала ему про отца ребёнка. Да и пожелает ли отец вообще видеть постороннюю девушку у себя дома, пусть он и назвал нас сёстрами. Но назвал-то в шутку.

За спиной стало тихо, и если Аманда ещё и не спала, то должна была уже быть под одеялом, следовательно я могла пройти в туалет без опаски быть пригвожденной к ней взглядом. В ванной комнате я взглянула на своё отражение и ужаснулась чёрным подтёкам под глазами и покрасневшему верхнему веку. Я схватила влажную салфетку и принялась протирать следы от туши. Лицу стало холодно, но это меня ничуть не взбодрило. В груди бешено стучало сердце, и я даже сделала пару глубоких вздохов, но даже они не вернули мне потерянного спокойствия.

Аманда уснула быстро, и я осторожно, чтобы не скрипнули пружины, опустилась в кресло и быстро включила ноутбук, запустила браузер и уже готова была загрузить сайт Фэйсбука, как ужаснулась пришедшей в голову мысли, что Аманда может догадаться, что я ищу фотографию Майка, если вдруг решит просмотреть историю в браузере, ведь иногда мы пользовались ноутбуками друг друга. Я тут же схватила телефон и, вызвав приложение Фэйсбука, чуть не взвизгнула в голос, когда высветилось сообщение от Стива. В нем было всего два слова: как дела? Но их было достаточно, чтобы вызвать во мне тошнотворный приступ дежавю и вновь почувствовать нестерпимое желание вернуться в туалет. Стиснув ноги, я всё же осталась в кресле и написала в ответ тоже два слова «Всё отлично », только без приписки взаимного вопроса в надежде, что Стив будет сообразительным и не пришлёт мне в ответ новое, уже, быть может, более многословное сообщение. Только его интереса мне не хватало. Вспомнила о нём, и вот те на…

И всё же моя цель была фотография Майка, и я щёлкнула на фотографию улыбающегося Стива, чтобы перейти к нему на страницу, где висел прежний статус из трёх букв, только в фотографиях была новая с подписью — мы тебя не забудем. Боже мой, какой же Майк был на самом деле красивый, совсем не такой, каким нарисовало его моё сонное воображение. Скорее всего это была выпускная школьная фотография — слишком ухоженным и отшлифованным он здесь выглядел — таким, что хоть надевай на него тогу и отправляй в Римский Сенат. Как он мог не нравиться Аманде, как? Они даже были чем-то похожи внешне, хоть я отправила бы Аманду в афинский Керамик… Да, действительно в ней было что-то загадочное, притягательное и отталкивающее, что обязано было быть в гетерах, ведь на серых мышей мужчины не западают… О, чёрт!

«Знаешь, забыл тебе сказать, что Невада не Калифорния, и у нас можно возить в салоне открытые бутылки с алкоголем» — высветилось сообщение от Стива с противным смайликом в конце. Что, ждёшь, что я тебе отвечу? Жди дальше, я уже всё увидела, а тебя даже в кошмарах больше не хочу видеть!

Я вовремя остановила свою руку, чтобы не разбить телефон о стол. Никогда я не забуду всего этого ужаса! Никогда! Меня аж передёрнуло, будто я долго торчала в супермаркете перед открытым холодильником. Работать! Работать! Работать! И прекратить думать о Майке, Стиве и Аманде! О всех! Только шрифты и пиксели! Шрифты и пиксели! Шрифты…

— Знаешь, жаль, что отцом моего ребёнка был не Зевс!

Я широко открыла глаза и уставилась в увеличенный кусок текста, выравниванием которого, мне казалось, я занималась.

— Он бы превратил меня в волка, как делал со своими любовницами, и беременность была бы у меня всего двенадцать дней.

Я резко крутанула кресло и уставилась на Аманду, которая сидела на диване, спустив на ковролин босые ноги, и тянула руки назад.

— Ты чего не спишь? — сухо спросила я.

— Не сплю? — руки Аманды замерли в полете ласточки. — Десять часов уже. Заработалась ты, видать!

Это ж надо было настолько потерять нить времени! Я скосила глаза на балконную дверь: через незакрытые жалюзи пробивался свет.

— Слушай, греки ведь так пеклись о своём здоровье, и явно беременность у гречанок протекала легче, но ведь доставала не меньше, раз они в мифы такие обыденные женские желания запихнули…

Я всё так же немигающе смотрела на её заспанное, с отпечатком подушки, лицо, на потёкшую тушь, спутанные на висках волосы… Ну и гетеры не красавицами вставали с ложа любви… Хотя, быть может, они не красились так сильно, как египтянки, ведь у большинства явно были от природы густые чёрные ресницы.

— Всё болит… И рожать страшно и эти десять недель невыносимы…

— Двенадцать, — поправила я.

— Не, надеюсь я все сорок ходить не буду, хотя, говорят, мальчики ленивы и сидят дольше… Боже, как подумаю… Знаешь, может мне взять себе учеников из младших классов, ну английский с ними подтянуть, книжки там почитать… Надо объявления почитать, здесь же лафа — столько эмигрантов… Мать права, не представляю, как выгребу…

Аманда закусила губу, и я была уверена, что она сейчас заплачет, только Аманда поднялась с дивана раньше, чем я опустила ногу с кресла, и прошла на кухню.

— Что-то и гулять не хочется, всё тело ноет… Давай опять Лесси начнём выгуливать, чтобы отмазок не было, а сегодня… Мне сон приснился…

Не знаю, сделала ли Аманда паузу в своей речи, но я вся напряглась и даже почувствовала, какими тёплыми стали уши.

— Что я пытаюсь на ребёнка комбинезон надеть, а он не лезет, — спокойным тоном, даже со смешком продолжила Аманда. — Скоро тридцать недель, а мы так ничего и не купили… Пошли по магазинам, там хоть посидеть можно…

Я кивнула. Да хоть куда, только бы не смотреть в глаза и не пытаться говорить на отвлечённые темы, пока я окончательно не проснусь.

Примечание к части

Глава сорок третья "Кривое зеркало"

Я остановилась возле огромной рождественской ёлки, установленной посреди торгового центра подле эскалатора, и уставилась на своё отражение в огромном, чуть ли не с мою голову, серебристом шаре. Сейчас шар висел вровень с моим лицом, а в детстве приходилось подниматься на цыпочки и смотреться лишь в нижнюю часть: это было моим любимым рождественским развлечением, когда мы приходили с мамой за покупками и сфотографироваться с Сантой. Долго хохотали перед этим круглым кривым зеркалом, а сейчас мне впервые не захотелось даже улыбнуться, потому что стекло почти не исказило черты моего лица — именно с такой кривой рожей я жила с утреннего пробуждения от ночного кошмара. Оставалось только разреветься.

В голове царила пустота, потому что я старалась изгнать из неё все мысли об Аманде, вернее её ночном воплощении, и молилась, чтобы поход по магазинам вернул мне хоть крупицу душевного спокойствия. Я напоминала электрического ската, и мне даже казалось, что одежда на мне искрится при каждом движении. Я дёрнулась от машины, когда от одного прикосновения к крыше меня шибануло приличным разрядом — даже спадающая на лоб короткая прядь подскочила кверху. Аманда усаживалась на место водителя и не заметила моего состояния, но я всё равно сжалась вдвое, чтобы увеличить расстояние между нами, и, как неугомонная ворона, что-то каркала про засуху и прочую погодную муру, которую обсуждали по радио. Я чувствовала, как горят уши от сознания собственной глупости — что толку вторить радио-ведущему, ведь мы с Амандой были квартиросъёмщиками и никак не влияли на функционирование ирригационной системы нашего дома. Но сейчас это мыслилось мне спасительным сотрясением воздуха на любимую Амандой экологическую тему.