Она прильнула к нему.
- О, Том... я люблю тебя. И хочу тебя... буду с тобой, пока нужна тебе... мы всегда будем вместе. Клянусь.
Они полежали рядом некоторое время, и вскоре по ровному дыханию Тома она поняла, что он заснул. У нее ни в одном глазу не было сна; ей захотелось покурить и все обдумать. Она любила его - сила чувства не зависит от размера члена. Она должна убедить его в этом. Осторожно выскользнув из кровати, чтобы не разбудить Тома, она надела халат и на цыпочках спустилась по лестнице вниз. В гостиной было пусто, огонь догорал. Она бросила в камин газеты и полено. Вскоре дрова снова затрещали, стало теплее. Она села на диван, подобрала под себя ноги и, глядя на пламя, стала думать о Томе. Она всегда считала, что у всех мужчин члены примерно одного размера. Конечно, у кого-то он больше, у кого-то меньше... но она не представляла, что мужской орган может быть таким маленьким, как у Тома. Внезапно она подумала об отце. Был ли его пенис так же велик, как у Дэвида? Несомненно. Бедный Том. Она сочувствовала ему и в то же время испытывала нежность и желание. В ее душе царило смятение. Дженюари хотелось оказаться в его объятиях, прикоснуться своим бюстом к груди Тома, почувствовать близость возлюбленного... вкус его губ.
Она услышала скрип двери. Поняла, что Хью стоит у нее за спиной. Он обошел диван и посмотрел на Дженюари. Затем бросил взгляд на лестницу.
- Том спит, - сказала девушка. - Он прикончил бутылку бербона.
Хью шагнул к деревянному столику, служившему баром, и налил себе виски.
- Будешь?
Она покачала головой.
- Я выпью кока-колу. Он протянул ей бокал.
- Хочешь холодного мяса? Ты, наверно, проголодалась. Ничего не съела за обедом. Дженюари потянулась.
- Я чувствую себя прекрасно. Просто прекрасно. Мне не нужна еда.
На его лице появилось озабоченное выражение.
- Дженюари, не знаю, насколько удачен его брак, но он любит ребенка, и...
- Хью, я понимаю, что он никогда на мне не женится. Не беспокойтесь.
- Ты влюблена в него?
- Да.
Он сел рядом с Дженюари.
- Мне уже доводилось видеть, как девушки влюблялись в Тома. Все они говорили, что добьются своего. Но когда он принимал решение уйти... кое-кто травился пилюлями.
- Хью... насколько хорошо вы знаете Тома?
- Разве кто-то может знать его до конца? Мы познакомились с ним шесть лет тому назад, когда в одной из своих книг он писал что-то о космосе. Том приехал в Хьюстон за нужной ему информацией. Мы подружились. Потом я оказался в Лос-Анджелесе в тот момент, когда Том разводился. Он предложил мне остановиться у него. Познакомил меня с одной из брошенных им девушек, и мы славно провели время. Мой брак развалился, но у меня было отрицательное отношение к разводу... знаешь, "подождем, пока подрастут дети". Черта с два, они никогда не понимают... даже став взрослыми и заведя собственных детей. У моей дочери, да благословит ее Господь, трехлетний ребенок, и она мне заявила: "Папа, почему вы с мамой расходитесь... после стольких лет!" Да, да, - он вдруг умолк. - Что-то я разболтался. Ты задала мне один вопрос, а я вываливаю на тебя историю моей жизни... когда тебя на самом деле интересует жизнь Тома. О'кей. Насколько хорошо я знаю Тома? Его узнать нелегко. Мы друзья, хорошие друзья - я всегда могу рассчитывать на его помощь, а он - на мою. Мы во многом похожи. Такой человек, как Том, растворяется в своих произведениях, он прочно связан с героями его книг: он создает их, а они, в свою очередь, влияют на Тома. Моя работа тоже поглощает меня целиком... я даже не знаю толком моих детей...
Он заговорил о детях, о том, как начал летать. Дженюари слушала внимательно, понимая, что он освобождается от груза вины, обусловленной крушением брака, потерей контакта с детьми. Она сказала Хью, что он не должен упрекать себя - он следовал своему предназначению.
- Ты действительно считаешь, что самое главное для человека - делать свое дело? - спросил он.
Дженюари кивнула; ей не показалось странным и нелепым, что она дает совет Хью Робертсону, - сейчас ей казалось, что она способна решить любую проблему. Они беседовали о происхождении жизни... Солнечной системе... бесконечности. Хью сказал, что существование разумных существ за пределами нашей Солнечной системы уже является научным фактом. Он был убежден в том, что в ближайшие столетия между галактиками будет установлена связь. Цепь искусственных спутников гигантским мостом соединит планеты.
- Но как мы будем общаться с маленькими зелеными человечками?
- Почему ты полагаешь, что они окажутся зелеными? Если планета занимает такое же положение относительно центра своей Солнечной системы, что и наша Земля, то ее обитатели должны быть такими же, как мы.
- Вы хотите сказать, что может существовать другая планета, подобная Земле? С развитой цивилизацией?
- Не одна, а множество. С цивилизациями, опережающими нашу на биллион лет... и, конечно, отстающими от нее.
Они помолчали. Дженюари грустно улыбнулась.
- Тогда все, что мы делаем и о чем думаем, начинает казаться незначительным. Стоит только представить себе, что в других мирах есть люди, подобные нам, молящиеся Богу... как я, просившая его помочь мне заново научиться ходить...
- Ходить?
Они обернулись - по лестнице спускался Том. На нем был халат; писатель держал в руке пустую бутылку.
- Проснувшись, я обнаружил, что моя девушка исчезла, а спиртное кончилось. Он сел возле Дженюари.
- Я не ослышался - вы говорили о ходьбе? Сейчас почти два часа ночи.
- Нет, - отозвался Хью. - Дженюари рассказывала, как она когда-то молилась о том, чтобы Господь помог ей научиться ходить.
- Я не могла заснуть, - сказала Дженюари, прижавшись к Тому. - Мы с Хью беседуем о звездах.
- Почему ты заново училась ходить? - спросил Хью.
- Это длинная история.
- Кажется, я сегодня рассказал тебе несколько Довольно длинных историй. Теперь твой черед, - заявил Том.
Она начала говорить, сначала неуверенно. И вдруг обнаружила, что заново переживает те долгие печальные месяцы. Огонь догорел, но мужчины, казалось, этого не замечали. Темные глаза Тома излучали сочувствие и восхищение. Она поняла, что никому еще не говорила о том, как много ей довелось страдать. С Линдой она лишь делилась фактами. Даже Майк не знал о том отчаянии, которое она испытывала. При нем она всегда сохраняла бодрый вид. Но сейчас, когда она сидела в темноте рядом с обнимавшим ее Томом, все пережитые Дженюари мучения и боль одиночества выплеснулись из души девушки. Когда она закончила, мужчины долго не могли нарушить тишину. Наконец Том встал.
