Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка

— На самом деле, я решила остаться, чтобы открыть очень маленькую и очень простенькую юридическую фирму прямо здесь.

— Тетя Энн!

Джунипер вылетела из гостиной, промчалась мимо меня и врезалась Энн в бок. Та обняла ее в ответ:

— Привет, Джунипер! Ох, как же я по тебе скучала.

Джун тут же принялась рассказывать Энн о первой неделе занятий у Мэдлин и о своих сомнениях в том, что новая преподавательница сможет сравниться с Элоизой, но она, Джунипер, даст ей шанс. А я стоял в сторонке и смотрел, как смеется Кэролайн.

Да, с ними все будет в порядке. Остальное не так уж важно.

Глава тридцать восьмая. Алли

РизНаПальцах: ОМГ. Божественно выглядишь! Жду не дождусь представления, уже через две недели!

— Доброе утро, Алли! — Дженнифер, одна из новеньких в кордебалете, радостно помахала, проходя мимо меня по коридору. — Привет, Сэди!

— Доброе утро, Дженнифер, — ответила я.

Я намотала на запястье поводок, натянула на руку потрепанный край поношенного черного худи и стала пробиваться сквозь поток танцоров, идущих на занятия.

Мне пора уже быть на месте, разогреться и стоять впереди всех, как и ожидал от меня Василий. Но насчет Сэди он поставил единственное условие: пока я в студии, она должна сидеть в кабинете Кенны. Все складывалось замечательно, потому что Кенна ее обожала.

— Не опаздывай, — сказал Эверетт, пробегая мимо, и чмокнул меня в щеку.

— Да она вечно опаздывает, — буркнула Шарлотта, бросив на меня сердитый взгляд. За ней увивалась стайка приспешниц-сплетниц. — Видимо, когда ты Руссо, это не важно.

Я расправила плечи, но изобразила приятную улыбку, как того и ожидал Василий от одной из ведущих танцовщиц своей труппы. Вернуться в строй было так просто и естественно. Я погрузилась в рутину с легкостью и с той же легкостью нацепила маски, оставленные здесь несколько месяцев назад. Вообще-то, прошло уже шесть недель с тех пор, как я вернулась, но я как будто вообще не уезжала.

Отчасти в этом и заключалась проблема.

Все осталось прежним, но изменилась я. Там, где раньше я видела совершенство, остались только грязь и обман. Здесь все было покрыто позолотой, но сейчас, когда я поцарапала нетронутую поверхность и увидела, что́ скрывается под ней, блеск померк.

А может, ничего уже не будет сиять так ярко без хотя бы редкой улыбки Хадсона. Я вздохнула, поборов приступ боли, который возникал всякий раз, когда я думала о нем. А это происходило примерно каждую минуту, если только я не танцевала. От разбитого сердца я пряталась в студии и проводила там даже больше часов, чем когда тренировалась ради возвращения сюда.

Появилась Ева. Когда я подошла, она выбежала из раздевалки кордебалета. Лоб у нее тут же тревожно наморщился.

— Хочешь, я отведу Сэди к Кенне, чтобы ты не опоздала?

— Нет. — Я покачала головой и улыбнулась сестре, понимая, что эта улыбка не коснулась моих глаз. — Когда дойду, тогда и дойду.

Она сморщилась еще больше:

— Ладно.

Я ободряюще пожала ей руку и отпустила. Мне правда было все равно, опоздаю я или нет. Да, кому-нибудь не понравится, но что они мне сделают? А вот если опоздает Ева, последствия будут серьезнее.

Танцоры проносились мимо, чтобы успеть в студию до прихода Элоизы.

Коридор опустел. Мы с Сэди миновали последнюю гримерную, выбрались на лестничную клетку, спустились на третий этаж и вышли у центра силовых тренировок. Сэди завиляла хвостом, когда мы приблизились к кабинету Кенны.

— О! Алессандра! — окликнул меня Максим из конца коридора, подняв руку.

Почти удалось. Этим утром мне почти удалось избежать и его, и его отца. Каждый раз при виде этих двоих я думала о Джунипер, и гнев прожигал мою напускную вежливость изнутри.

— Чем могу помочь? — спросила я, положив ладонь на дверную ручку.

— Тебя искала Сиенна, — сказал он, выгнув бровь, совсем как отец. — Тебе нужно подписать контракт.

Я улыбнулась и ответила ровно то же, что и каждый день после возвращения:

— Посмотрю, найдется ли у меня время заглянуть к ней перед уходом.

Как будто мне не нужны деньги.

— Ты уж постарайся. Без контракта ты не так ценна для нас.

Он прищурился и попытался было загородить дверь Кенны, но отошел, заметив Сэди.

— До выступления две недели. Отец питает симпатию к твоей матери и поэтому снисходителен к тебе, но отказываться подписывать контракт настолько же дальновидно, как и получать предложения на твое имя в этот кабинет.

Моя улыбка даже не дрогнула.

— Принято к сведению. А теперь прошу меня извинить, но я опаздываю на занятия.

Он раздраженно вздохнул, развернулся на каблуках и зашагал к лифтам.

Я дважды постучала в дверь Кенны и вошла, услышав приглашение.

— Доброе утро, стая Сэди.

Кенна наклонилась и потрепала Сэди за уши, а затем окинула меня оценивающим взглядом. За последние шесть недель он уже стал для меня привычным.

— Ты хоть немного поспала ночью?

— Несколько часов.

Я отпустила поводок, и Сэди тут же бросилась к лежанке, которую Кенна держала у себя под окном.

— А ты?

— Матиас был дома, так что и я парочку успела.

На ее губах показалась улыбка. Она подошла к столу и взяла стопку конвертов.

— Я забрала их со стола Сиенны, пока Василий не увидел. Это приглашения из… — Наклонив голову, она принялась читать адреса отправителей: — Атланты, Сиднея, Парижа, Ванкувера и снова… Сан-Франциско. — Она прикинула вес конвертов. — На контракты не похоже.

Я подошла к ней и присела на краешек стола:

— Это приглашения на определенные роли.

— Фриланс, — отметила Кенна. — Самое веселье, никакой политики. Пришла, станцевала и ушла. — Она протянула мне пачку. — Я уже думаю, может, ты хочешь, чтобы Василий их увидел.

Я не сводила глаз с конвертов. Прошел слух, что я не подписываю контракт, и мне посыпались предложения как на бумаге, так и по электронной почте. Я была несчастна, и несчастье давило на грудь так, что становилось трудно дышать.

— Ненавижу это место, — прошептала я.

Кенна уселась на стол рядом со мной:

— Понимаю.

— Я скучаю по нему, а это место ненавижу.

Я сжала стопку конвертов так, что на них остались вмятины от больших пальцев.

— Да, он скрывал от меня правду, но я скрывала правду от Кэролайн. Мы все вели себя неправильно, и нам казалось, что это ради правого дела. Но наказан за это только он.

— Тебе тоже самобичевание прекрасно удается, — сказала Кенна. — А могла бы уже плюнуть на это дело и просто ему позвонить.

Я покачала головой:

— После шести недель молчания? Он наверняка возненавидел меня за то, что я его бросила.

— Ты уличила его в том, что он вешал тебе лапшу на уши, и разорвала отношения в заранее оговоренный день. Ты же не трахалась с его лучшим другом, Алли, — сказала Кенна, барабаня пальцами по краю стола. — Этот мужчина в тебя влюблен. Раз уж его не добили десять лет разлуки, шесть недель и близко его не задели.

Я посмотрела на стену с дипломами и наградами, затем в окно на репетиционную площадку, где занимались двое танцоров кордебалета. Какой-то порочный круг: танцуешь, получаешь травму, восстанавливаешься, возвращаешься.

И я никак не могла выбраться.

— И что толку ему звонить? — пожала плечами я. — Одна из причин, по которой я от него ушла, заключается в том, что здесь ему бы не понравилось.

Я сомневалась, что примирилась бы с труппой, даже если бы по вечерам возвращалась домой к Хадсону. Зато, по крайней мере, я была бы счастливой десять часов в сутки, и пускай восемь из них мы проводили бы во сне.

— Так и тебе тут не нравится, — возразила Кенна. — Ты не то чтобы живешь, Алли. Ты просто… дышишь. И я тебя обожаю, но у меня нет времени смотреть, как ты упиваешься своими горестями у меня в кабинете. Тем более когда для решения проблемы нужно просто позвонить и сесть в машину или самолет. Тебе нужно всего десять минут, чтобы снова стать счастливой, — просто вернись в гримерку, возьми телефон и набери его номер. Но ты продолжаешь страдать и заставляешь нас всех на это смотреть. Это… огорчительно. Зачем быть такой храброй ради всех, кроме себя?