Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович

Гусеница — громадная ценность для таких малюток. Возбуждение нарастает с каждой минутой. Но для муравьев густые волоски — непреодолимое препятствие. Впрочем, вскоре найден выход. Кто-то хватает за волосок, усиленно тянет его, вырывает, относит в сторону и принимается за другой. Пример заразителен — и пошли муравьи ощипывать волосатую гусеницу. Стрижка идет с большим успехом, земля вокруг покрывается волосками. В это время солдаты не теряют времени и протискивают свои лобастые голову к телу добычи, пытаясь пробить в нем брешь.

Трудная и неуемная работа муравьев, наверное, скоро закончится успехом. Но вдруг, неожиданно, один за другим муравьи покидают добычу.

Побежали за помощью? Нет, ушли совсем. Кто-то опытный из добытчиков разобрался и хотя лакома гусеница, подал сигнал «Чужая добыча». Он немедленно подействовал.

В другой лунке муравьиного льва выглядывает конец голой гусеницы и какое тут столпотворение муравьев-феидоль! Личинка льва им не мешает. Она — под землей и медленно сосет другой конец гусеницы. И муравьиному льву, и муравьям — всем хватит добычи. Дело видимо в том, что первая гусеница невкусна или даже, быть может, ядовита. Недаром она такая яркая и волосатая.

Присаживаюсь поближе и через бинокль с надетой на него лупкой смотрю, как муравьи рвут тело гусеницы, пытаясь пробраться к ее внутренностям. Сколько тратится энергии, какая спешка и какое оживление! Сейчас кто-нибудь прогрызет дырочку и тогда пойдет пир горой.

Но опять происходит неожиданное... Муравьи-феидоли прекращают нападение и быстро разбегаются. Все же чужая добыча им не нужна!

В чем же дело? Очевидно, завладев добычей, личинка хищница впрыскивает в ее тело выделения пищеварительных желез. Они ядовиты убивают насекомое, и кроме того как пищеварительный сок растворяют его тело. Может быть, эти пищеварительные соки делают добычу еще и несъедобной для всяческих любителей чужого добра.

Жаль феидоль. Каково им ошибаться!

В урочище Мын-Булак хожу между маленькими кустиками саксаула и чингиля и приглядываюсь, ищу встречи с муравьями. Местность дикая, безлюдная, на горизонте с востока видна рощица туранги, на западе — мрачные горы Калканы, на севере — синий хребет Алтын-Эмель. Солнце светит сквозь пелену облаков, не очень жарко.

Пустыня в этом году сухая, дождей не было несколько лет, растения угнетены, вокруг серо, пусто. Но цветут кустарники чингиль, тамариск и травка адраспан. Они добывают влагу из глубины длинными корнями.

Муравьи голодны, спрятались в свои прохладные подземелья, дремлют. В полусне им почти не нужна еда, кое-как можно прожить лето, осень и зиму до следующей весны. Мечутся только одни редкие муравьи бегунки, да в одном месте толпятся тесной ватагой около полсотни прыткие муравьи Формика куникуляриа. Вся их кучка бредет согласованно в одном направлении. Странным показалось это шествие, никогда не приходилось наблюдать охотников-хищников большой компанией. Может быть, только что вышли из жилища по тревоге и направились куда-то по зову.

Вблизи не видно муравейника, голая земля. Хожу вокруг, присматриваюсь, хочется узнать, в чем дело. Ватага, мне видно ее хорошо, продолжает шествие равномерным и неторопливым шагом, лишь одиночки от нее отбегают в стороны на небольшое расстояние и возвращаются обратно. Будто разведчики!

Кое-как все же я нашел недалеко метрах в пятнадцати их муравейник. Здесь возле входов, ведущих в подземелье, обычная суета, немногочисленные строители выбегают наверх с комочками земли, и, бросив ношу, скрываются обратно, за новой.

Тогда я спешу вдогонку за странной компанией. Она исчезла. Нет ее нигде в том направлении, куда она направлялась. Неужели потерял. Досадно. Не довел дело до конца, не узнал, в чем дело!

Долго кручусь на одном месте и вдруг... Вижу то, чего не мог предполагать. Возле катышка овечьего навоза примостился черно-синий жук-навозник. Его и обсели со всех сторон муравьи, вся шайка охотников накинулась на добычу. Кто тянет за ноги, кто за усы, кто впился в ротовые придатки, а один самый ретивый грызет затылок, пробивает крепкую броню, чтобы добраться до тела.

Не жалею времени, смотрю, ожидаю узнать чем все кончится. Жук долго и упорно сопротивляется, Но где ему устоять одному против стольких противников.

Возвращаюсь к муравейнику, заглядываю на него и вижу второй отряд добытчиков. Они, как и первые, бредут тесной группой неторопливо в одном направлении и во все стороны отбегают щупальца — разведчики.

Неужели здесь так приспособились ходить на охоту? Крупную добычу иначе не возьмешь, а кроме навозников вроде и нет никого более. Но как муравьи ловко изменили тактику, охоты!

Кончилась необычная и богатая дождями весна, наступило жаркое лето. Но пустыня еще зелена и красуется сизой полынью.

Мы едем по пустыне вдоль гор Чулак, по пути останавливаемся возле сухих дождевых русел и весенних потоков. Здесь еще в почве есть влага, зеленеют карликовые кустики пустынной вишни, усеянные красными ягодками, кое-где цветет адраслан, полевой осот, голубеет богородская травка. Но муравьев почти нет. Сильные потоки воды занесли мелким гравием и щебнем землю, закрыли муравейники. Другое дело муравьи-малышки. Они уцелели и сейчас безраздельные хозяева сухих русел. Кардиокондилли, плагиолепусы, тетрамориумы — им откапываться не надо. Между песчинок, камешков, всюду можно пробраться наружу.

По земле ползают коричневые, в блестящей одежде, тетрамориумы. Они редки. Интересно бы взглянуть на их жилище. Вот вход в подземные хоромы — небольшая круглая дырочка. Он немного странен: великоват, аккуратен, округл. Что бы это могло значить?

Осторожно начинаю раскопку. Вход неожиданно расширяется, за ним открывается аккуратная с гладкими стенками камера. Из нее выскакивают толпами потревоженные муравьи — малышки. Еще глубже — неожиданная находка — два полувысохших трупика пчелок-галикт. Еще глубже — ярус ячеек и в каждой белая с черными точечками глаз куколка пчелы. Их покой нарушен, они медленно ворочают головками, как бы в недоумении рассматривая неожиданно открывшийся перед ними мир, сверкающий синим небом и солнцем. Одна ячейка уже разорена муравьями и куколка уничтожена. В другую — почти закончен подкоп.

Все становится понятным: муравьи не хозяева этого жилища, они грабители. Понятна и история грабежа. Ранней весной две пчелки галикты, они часто работают сообща, вырыли норки, выгладили их стенки, понаделали ячеек, запасли в каждую провизию — пыльцу цветов, замешанную на нектаре, и, закончив жизненные дела, внутри закупорили жилище, замерли у входа немыми стражами. И было бы все хорошо, из колыбелек бы вылетели маленькие трудолюбивые пчелки-галикты, если бы не пронырливые тетрамориумы. Они все разведали, дознались, докопались, нашли и дом, и сытый стол. Вот разбойники!

Сегодня за день мы мало проехали, так как часто останавливались. Места интересные: песчаные пустыни, овражки, тугайчики у реки Или и рядом сумрачный разноцветный и скалистый хребтик Калкан. Всюду хотелось посмотреть, поискать насекомых. Поэтому одна остановка следовала за другой.

Вот и сейчас по светлой почве, от кустика к кустику строго по обозначенной пахучими метками узкой дорожке бегут крематогастеры субдентата, на ходу, прикасаясь друг к другу усиками. Среди них вижу добычливых охотников. Они волокут светло-желтых личинок каких-то насекомых. Придется у одного трудолюбивого охотника отнять добычу, посмотреть. Носильщик очень недоволен, запрокинул над собой брюшко, высунул иголочку-жало и выпустил на ее кончике капельку белого яда.

Личинка незнакома. Как будто она из отряда перепончатокрылых. Кто же она? Приходится ползти по земле, следить за цепочкой муравьев. Она приводит к кусту дзужгуна. На нем пути муравьев расходятся по веточкам растения.