Разыскания истины - Мальбранш Николай

ибо в нашем трактате мы пытаемся сделать разум способным составлять истинные и верные суждения о всех вопросах, которые ему будут по силам.

Как для того, чтобы быть хорошим геометром, недостаточно знать на память все доказательства Эвклида, Паппа, Архимеда, Апполлония и всех, кто писал о геометрии; так для того, чтобы быть знающим философом, недостаточно прочесть Платона, Аристотеля, Декарта и знать на память все их мнения по вопросам философским. Знание всех мнений и суждений других людей, философов или геометров, — не столько наука, сколько история;

ибо настоящая наука, которая одна может дать человеческому разуму совершенство, доступное ему в этой жизни, заключается в известной способности судить основательно обо всех вещах, которые ему по силам. Впрочем, чтобы не терять времени и не вызвать у читателя предубеждения поспешными суждениями, приступим к рассмотрению столь важного предмета.

Прежде всего надо припомнить правило, установленное и доказанное в самом начале первой книги, ибо оно есть основание и первый принцип всего, что мы скажем ниже. Я повторяю, его:

полное утверждение следует всегда давать только таким положениям, которые представляются столь очевидно истинными, что невозможно отвергнуть их истинность, не чувствуя внутренне страдания и тайных укоров разума, т. е. не сознавая ясно, что злоупотребишь своею свободою, если не дашь им своего утверждения. Всякий раз, когда даешь свое утверждение вероятностям, подвергаешься, конечно, опасности ошибиться и действительно ошибаешься почти всегда; если же не ошибаешься, то лишь благодаря счастливой случайности. Итак, смутное созерцание множества вероятностей о разных предметах вовсе не делает наш разум совершеннее: одно ясное созерцание истины может дать разуму некоторое совершенство и некоторое прочное удовлетворение.

Если же одна очевидность, согласно нашему первому правилу, убеждает нас, что мы не ошибаемся, то отсюда прямой вывод, что мы должны особенно стараться соблюдать эту очевидность во всех наших перцепциях, — тогда мы будем иметь возможность судить основательно обо всех вещах, доступных нашему разуму, и откроем все истины, которые нам по силам.

465

Вещи, которые могут вызывать и сохранять эту очевидность, двояки: одни находятся в нас самих или зависят от нас некоторым образом; другие от нас не зависят. Как для того, чтобы отчетливо видеть внешние предметы, нужно иметь хорошее зрение и пристально останавливать его на этих предметах, — что находится в нас самих или зависит от нас некоторым образом; так нужно иметь хороший разум и глубоко вникать в вещи, чтобы постичь сущность истин умозрительных, а это также лежит в нас или зависит от нас некоторым образом.

Но как глаза, чтобы видеть, нуждаются в свете, а этот свет зависит от посторонних причин, — так разум, чтобы познавать, нуждается в идеях, а эти идеи, как было доказано в другом месте, зависят не от нас, а от посторонней причины, которая, однако, дает нам их при условии внимания с нашей стороны. Следовательно, если бы идеи вещей не представлялись нашему разуму всякий раз, когда мы пожелаем их иметь, и если бы Тот, кто просвещает мир, пожелал скрыть их от нас, мы были бы бессильны познать что-либо;

точно так же нам невозможно видеть внешние предметы, если нет света. Но нам нечего бояться: присутствие идей в нашем разуме свойственно нам от природы и зависит от общей воли Бога, всегда неизменной и постоянной; и эта воля всегда открывает нам вещи, которые от природы доступны разуму; ибо солнце, освещающее разум, не похоже на солнце, освещающее тела; оно никогда не затмевается, и свет его проникает всюду, не рассеиваясь.

Итак, идеи всех вещей постоянно находятся в нашем разуме, даже тогда, когда мы не рассматриваем их со вниманием, а потому, чтобы сохранить очевидность во всех наших перцепциях, нам остается лишь найти средства сделать наш разум внимательнее и обширнее, подобно тому как для того, чтобы хорошо различать предметы видимые, находящиеся перед нами, с нашей стороны нужно только хорошее зрение и нужно пристально рассматривать их.

Но предметы, рассматриваемые нами, часто имеют столько отношений, что мы не можем открыть их сразу простым усилием ума, мы нуждаемся еще в некоторых правилах, которые дали бы нам умение разбираться во всех трудностях настолько, что с помощью средств, делающих наш разум внимательнее и обширнее, мы могли бы открывать с полною очевидностью все отношения рассматриваемых нами вещей.

Итак, мы разделим эту шестую книгу на две части. В первой — мы будем говорить о тех средствах, к которым может прибегнуть наш разум, чтобы стать внимательнее и обширнее, а во второй — мы дадим правила, которым он должен следовать при разысканиях истин, чтобы составлять основательные суждения, не опасаясь ошибиться.

зо р,

'взыскания истины

466

ГЛАВА II

Внимание необходимо, чтобы сохранять очевидность в наших знаниях. Модификации души делают ее внимательной, но они слишком раздвояют ее способность представления.

Мы узнали уже в начале этого сочинения, что рассудок лишь представляет и что, со стороны рассудка, все различие между простыми перцепциями, суждениями и умозаключениями сводится к тому, что суждения и умозаключения суть перцепции гораздо более сложные, чем простые перцепции, ибо они представляют не только несколько вещей, но отношения нескольких вещей между собою. Ибо простые перцепции представляют разуму лишь вещи; суждения же представляют разуму отношения, существующие между вещами, а умозаключения представляют отношения, существующие между отношениями вещей, если это простые умозаключения; если же это умозаключения сложные, то они представляют отношения отношений или сложные отношения, существующие между отношениями вещей, — и так до бесконечности. Ибо по мере того, как усложняются отношения, усложняются и умозаключения, представляющие разуму эти отношения. Тем не менее суждения, простые умозаключения и умозаключения сложные суть, со стороны рассудка, лишь чистые перцепции, потому что рассудок лишь представляет, как это было уже сказано в начале первой книги.

Если же суждения и умозаключения со стороны рассудка будут лишь чистыми перцепциями, то, очевидно, рассудок никогда -не впадет в заблуждение, потому что заблуждение не встречается в перцепциях и даже немыслимо в них. Заблуждение, или ложность, есть отношение не существующее, а то, что не существует, не может быть ни видимо, ни постигнуто. Можно видеть, что дважды 2 — 4 или что дважды 2 не составляет 5; ибо действительно между дважды двумя и четырьмя есть отношение равенства и отношение неравенства — между дважды двумя и пятью; итак, истина постижима. Но мы никогда не увидим, чтобы дважды 2 было 5; ибо тут нет отношения равенства; а то, чего нет, не может быть представлено. Заблуждение, как мы говорили уже много раз, заключается в слишком поспешном утверждении со стороны воли, ослепленной каким-нибудь ложным знанием; вместо того чтобы сохранить, насколько возможно, свою свободу, она, по небрежности, успокаивается на видимости истины.

Однако по большей части рассудок имеет лишь смутные и несовершенные перцепции о вещах, и потому он действительно бывает одною из причин наших заблуждений, — причиною, которую можно назвать случайною или косвенною. Подобно тому как телесное зрение нас вводит часто в заблуждение, представляя нам внешние предметы смутно и несовершенно: смутно, когда они слишком удалены от нас

467

или по недостатку света; и несовершенно, когда представляет нам лишь те стороны их, которые обращены к нам. Так и рассудок: имея часто лишь смутную и несовершенную перцепцию о вещах, или потому, что вещи недостаточно ясно представляются ему, или потому, что он не открывает всех частей их, он бывает причиною того, что воля впадает во множество заблуждений, слишком легко поддаваясь этим темным и несовершенным перцепциям.

Итак, необходимо изыскивать такие средства, которые помогли бы устранить смутность и несовершенство наших перцепций. И так как, по общему убеждению, одно только внимание может сделать их более ясными и отчетливыми, то следует постараться найти такие средства, которые помогли бы нам стать внимательнее, чем мы есть. Благодаря им, мы могли бы сохранить очевидность в наших умозаключениях и даже разом схватить необходимую связь между всеми частями в самых длинных дедукциях.