Общая психопаталогия - Ясперс Карл Теодор

Единство осознания собственного тела и пространства, в котором тело ощущает предметы, при аномальных состояниях сознания может приобретать гротескные формы. Больной ощущает себя «водяным знаком на бумаге, на которой что-то пишут». Еще одно из самоописаний Серко:

«Иногда тактильные галлюцинации странным, почти неописуемым образом сливаются со зрительными… В рассеянном свете поля зрения формируются какие-то более светлые полосы, которые активно движутся, закручиваются в спирали. быстро вращаются в разные стороны. Одновременно превращения происходят в тактильном поле, где моя нога также закручивается спиралью. Световые и тактильные спирали сливаются друг с другом в моем сознании, так что спираль из зрительной галлюцинации одновременно воспринимается тактильно. Кажется, что зрительное и телесное составляют единство».

Испытуемый при отравлении гашишем: «Мое тело как скорлупа, как гроб. в котором повисла душа. — нечто нежное, прозрачное, вытканное из стеклянных волокон, свободно парящее внутри раковины. Руки и ноги могут видеть, все чувства суть одно; раковина тяжела и неподвижна, но сердцевина мыслит, чувствует и переживает». Все это не просто образы, рождаемые воображением, но реальность. Испытуемый опасается, как бы его не повредили (Frankel und Joel). Больной шизофренией сообщает: «Я увидел свое новое «Я» как новорожденное дитя: от него исходило могущество, но оно не могло целиком пропитать мое тело. которое было слишком велико, и я хотел, чтобы они отняли у меня руку или ногу. чтобы тело можно было заполнить до краев. Потом дела пошли лучше, и наконец я почувствовал, как мое «Я» выпирает из тела наружу, во внешнее пространство» (Schwab).

Перечисленные феномены разнообразны, но их дальнейшая систематизация представляет большие трудности. В большинстве случаев такие аномальные переживания схемы тела не имеют аналогов среди форм нормального переживания тела. Витальные ощущения, переживания символического смысла, неврологические расстройства проникают одно в другое: сознание собственного «Я» позволяет представить одно через другое.

(г) «Двойник» (аутоскопия)

Термином «аутоскопия» обозначается феномен, при котором человек воспринимает собственное тело как двойника во внешнем пространстве; речь идет как о восприятии в собственном смысле, так и о фантастическом представлении, как об иллюзии, так и о живом, непосредственном осознании. Известны случаи, когда больные действительно разговаривают со своими двойниками. Данный феномен не однороден.

1. После того как Гете (в «Drang und Verwirrung»), увидев Фредерику в последний раз, отправился в Друзенхайм, с ним произошло следующее: «Своим духовным — не физическим — взором я ясно различил себя, скачущего по той же дороге навстречу себе же. Я был одет так, как никогда прежде не одевался, — в серое с золотым. Я тут же «стряхнул» это видение, и фигура исчезла… Благодаря чудесному призраку я обрел успокоение в момент прощания». В этом эпизоде примечательны следующие моменты: смятение (Verwirrung), ситуация, подобная сновидению, духовный взор и удовлетворенность, обусловленная смыслом явления (он скакал в противоположном направлении, в Зезенхайм, то есть он вернется).

2. Больная шизофренией жалуется, что она «видит себя сзади, обнаженной; она чувствует, что не одета, видит себя голой и к тому же мерзнет; она видит это духовным взором» (Menninger-Lerchenthal).

3. Больной шизофренией (Штауденмайер [Staudenmaier]) говорит: «Ночью, когда я гулял вверх и вниз по саду, я живейшим образом вообразил себе, что рядом со мной находятся трое. Постепенно оформилась соответствующая зрительная галлюцинация. Передо мной появились трое одинаково одетых Штауденмайеров и зашагали нога в ногу со мной. Они останавливались, как только останавливался я, и вытягивали руки, когда я делал то же».

4. Больной с гемиплегией и недостаточным самовосприятием чувствует, что парализованная часть его тела не принадлежит ему. Глядя на парализованную левую руку, он поясняет, что это, вероятно, рука больного с соседней койки; во время ночного бреда он толкует о том, что на кровати рядом с ним, слева, «лежит кто-то другой», и хочет «сбросить его» (Plotzl).

Ясно, что мы имеем дело с различными явлениями, хотя между ними есть поверхностное сходство. Эти явления могут возникать при органических повреждениях мозга, делирии, шизофрении, в сновидных состояниях, причем всегда — с незначительным изменением сознания (сон наяву, отравление, сновидение, бред). Общее состоит в том, что схема тела обретает собственную реальность во внешнем пространстве.

§4. Сознание реальности и бредовые идеи (Wahnideen)

Бредовые идеи издавна считались основным признаком безумия. Быть сумасшедшим означайте быть подверженным бредовым идеям; и действительно, проблема бреда — одна из фундаментальных проблем психопатологии. Видеть в бредовой идее ложное представление, которого больной упорно придерживается и которое невозможно исправить, — значит понимать проблему упрощенно, поверхностно, неверно. Определение само по себе ничего не решает. Бредовая идея — это первичный феномен, который важно увидеть в его истинной сущности. Мыслить о чем-либо как о реальном, переживать его как реальность — таков психический опыт, в рамках которого осуществляется бредовая идея.

Сознание реальности: логические и психологические замечания. То, что на данный момент является самоочевидным, кажется одновременно самым загадочным. Именно так обстоит дело со временем, с «Я», а также с реальностью. Пытаясь ответить на вопрос о том, что, по нашему мнению, есть реальность, мы приходим примерно к следующему: реальность — это сущее в себе (das Ansich-Seiende), в отличие от того, каким оно является нам; реальность — это то. что объективно, то есть имеет всеобщую значимость, в противоположность субъективным заблуждениям: реальность — это фундаментальная сущность, в отличие от внешних покровов. Мы можем также назвать реальностью то, что пребывает во времени и пространстве, в отличие от объективного в идеальном бытии. мыслимого как нечто значимое (например, от математических объектов).

Таковы ответы нашего разума, посредством которых мы определяем для себя понятие реальности. Но мы нуждаемся в чем-то большем, нежели это чисто логическое представление о реальности, а именно — в представлении о пережинаемой реальности. Логически представляемая реальность убеждает только в том случае, если мы испытываем живое присутствие чего-то, ведущего свое происхождение от самой реальности. Как говорил Кант, на понятийном уровне сто воображаемых талеров невозможно отличить от ста реальных талеров; разница становится заметна только на практике.

Едва ли можно говорить о возможности дедуцировать то, что представляет собой наше переживание реальности как таковое; точно так же невозможно сравнивать его феноменологически с другими родственными явлениями. Мы должны рассматривать его как первичный феномен, доступный выражению только непрямым путем. Мы обращаем на него наше внимание в силу того, что оно подвержено патологическим расстройствам и лишь поэтому его существование может быть замечено. Если мы хотим описать его феноменологически. мы должны иметь в виду следующее:

1. Реально то, что дано нам в конкретном чувственном восприятии. В отличие от наших представлений, содержание нашего восприятия не определяется отдельными органами чувств (например, органом зрения или слуха), а укоренено в формах того, что мы чувствуем — то есть в чем-то абсолютно первичном ч составляющем сенсорную действительность (в норме связанную с внешними стимулами). Мы можем говорить об этом первичном феномене, описывать, называть и переименовывать его, но мы не можем свести его ни к чему другому.

1. Реальносгь заключается в осознании бытия как такового. Сознание реальности может отсутствовать даже при конкретном восприятии. Например, оно утрачивается при отчуждении (Entfremdung) воспринимаемого мира и собственного наличного бытия (Dasein). Поэтому сознание реальности должно быть первичным переживанием наличного бытия: как таковое, оно было названо Жане «функцией реального» (fonction du reel). Декартовское «cogito ergo sum» («мыслю. следовательно, существую») справедливо даже для человека в состоянии отчуждения. парадоксально утверждающего: «Я не существую, но как Ничто я буду существовать вечно». Поэтому фраза Декарта не может убедить нас одной только логикой, вдобавок к логике она предполагает первичное сознание бытия и. в частности, сознание собственного наличного бытия: «Я существую, и в силу этого вещи во внешнем по отношению ко мне мире также переживаются мною как существующие».