Символы священной науки - Генон Рене

37. Янус и символика солнцестояния [400]

Мы только что говорили, что на Западе символика двух врат солнцестояния существовала у древних греков, конкретнее, у пифагорейцев; равным образом она обнаруживается и у латинян, у которых была тесно связана с символикой Януса. Поскольку мы уже по разным поводам касались последнего, как и его различных аспектов, то рассмотрим здесь лишь моменты, более непосредственно связанные с тем, что мы изложили в наших последних исследованиях, хотя, конечно, их трудно вычленить из сложного целого, частью которого они являются.

Янус, в интересующем нас здесь аспекте, есть, собственно, янитор, который отпирает и запирает врата годового цикла посредством ключей, являющихся одним из основных его атрибутов; и мы напомним в этой связи, что ключ есть «осевой» символ. Естественно, это соотносится с «временной» стороной Януса: два его лица, согласно общепринятой интерпретации, рассматриваются как олицетворение, соответственно, прошлого и будущего; однако, этот аспект прошлого и будущего, очевидно, присутствует в любом цикле, например, годичном, когда его рассматривают с одной или другой из его оконечностей. Впрочем, с этой точки зрения следует добавить, чтобы дополнить понятие "тройственного времени", что между прошлым, которого уже нет, и будущим, которого еще нет, подлинное лицо Януса, то, которое смотрит в настоящее, не есть, говорят, ни то, ни другое из тех, что можно видеть. В самом деле, это третье лицо незримо, потому что настоящее, во временном аспекте проявленности, есть всего лишь неуловимое мгновение; [401] но если подняться над условиями этого преходящего и случайного проявления, то окажется, что настоящее, напротив, заключает в себе всю реальность. В другой же символике, символике индуистской традиции, третье лицо Януса соответствует третьему глазу Шивы, также невидимому, поскольку он не олицетворяется никаким телесным органом, но сам олицетворяет "чувство вечности"; один лишь взгляд этого третьего глаза обращает все в пепел, т. е. разрушает всякую проявленность. Но когда последовательность трансформируется в одновременность, временное — во вневременное, то все вещи обретаются и пребывают в "вечном настоящем", таким образом, что видимое разрушение на самом деле есть лишь "трансформация".

Вернемся к тому, что особым образом касается годового цикла: его врата, открытие и закрытие которых является функцией Януса и которые суть не что иное, как врата солнцестояния, о которых мы говорим. Здесь не может быть никаких сомнений: в самом деле, Янус дал свое имя январю, который является первым месяцем года, тем, который открывает его, если год нормально начинается в зимнее солнцестояние. Кроме того, что являет то же еще более отчетливо, праздник Януса в Риме отмечался Collegia Fabrorum в дни двух солнцестояний; у нас будет возможность чуть позже подробнее остановиться на этом. А поскольку врата солнцестояния открывают, как мы уже говорили об этом ранее, доступ к двум половинам, восходящей и нисходящей, зодиакального цикла, имеющим в них свои отправные точки, Янус, которого мы уже видели в образе "хозяина тройственного времени" (имя, равным образом прилагаемое к Шиве индуистской традиции), тем самым является "хозяином двух путей", правого и левого, которые пифагорейцы изображали буквой Y [402] и которые, по сути, идентичны дева-яне и пшпри-яне. [403] Отсюда легко понять, что ключи Януса в действительности аналогичны тем, что в христианской традиции открывают и закрывают "Царствие небесное" (а путь, которым оно достигается, в этом смысле соответствует дева-яне), [404] и это тем более верно, что, в другом смысле, эти же два ключа, один золотой и один серебряный, являлись также ключами "великих мистерий" и "малых мистерий".

В самом деле, Янус был богом инициации, [405] а эта атрибуция является одной из важнейших, не только сама по себе, но также и с той точки зрения, которой мы сейчас придерживаемся. Потому что здесь есть явная связь с тем, что мы говорили о собственно инициатической роли пещеры и других "образов мира", которые являются ее эквивалентами, роли, которая и побудила нас рассмотреть вопрос о вратах солнцестояния. Кстати сказать, именно с этим титулом Янус председательствовал в Collegia Fabrorum, бывших хранителями инициации, которые, как и во всех традиционных цивилизациях, были связаны с ремеслами. И что весьма примечательно, здесь было нечто, не только не исчезнувшее вместе с римской цивилизацией, но безо всякого перерыва продолжившееся в самом христианстве; нечто, следы чего, как бы ни показалось это странно тем, кто игнорирует определенные «передачи», еще можно обнаружить в наши дни.

В христианстве Янусовы праздники солнцестояния стали праздниками двух святых Иоаннов, и последние по-прежнему празднуются в то же время, т. е. в непосредственной близости от двух солнцестояний, летнего и зимнего. [406] И что также показательно, эзотерический аспект христианской традиции всегда рассматривался как «иоаннический», что сообщает этому факту смысл, какова бы ни была внешняя видимость, явно выходящий за пределы области просто религиозной и экзотерической. Наследие античных Collegia Fabrorum было, впрочем, правильно передано корпорациям, которые, на протяжении всего средневековья, сохраняли тот же инициатический характер, и, конкретнее, корпорации строителей. Последняя, стало быть, имела своими покровителями двух святых Иоаннов, и отсюда происходит выражение "Ложа Св. Иоанна", которое сохранилось в масонстве, ибо последнее есть не что иное, как продолжение, путем прямого преемства, организаций, о которых мы только что говорили. [407] Даже в его современной «спекулятивной» форме масонство всегда сохраняло, как одно из самых очевидных свидетельств своего происхождения, праздники солнцестояния, посвященные двум святым Иоаннам — после того, как они посвящались двум лицам Януса. [408] Таким-то вот образом и сохранилось даже в современном западном мире живым, хотя чаще всего и непонятым, традиционное знание о двух вратах солнцестояния с их инициатическими значениями.

38. О двух Иоаннах [409]

Хотя лето обычно рассматривается всеми как радостное время года, а зима — как время печальное, уже в силу того, что первое некоторым образом олицетворяет торжество света, а вторая — мрака, два соответствующих солнцестояния, тем не менее, имеют характер прямо противоположный. Может показаться, что здесь налицо достаточно странный парадокс, однако же, имея хоть какое-нибудь понятие о традиционных сведениях, касающихся годового цикла, легко понять, почему это так. В самом деле, достигшее своего максимума отныне может только умаляться, а то, что приблизилось к минимуму, напротив, непременно начинает снова расти; [410] вот почему летнее солнцестояние отмечает начало нисходящей половины, а зимнее солнцестояние, напротив, начало половины восходящей. Это же объясняет следующие слова Иоанна Крестителя, рождество которого совпадает с летним солнцестоянием: "Ему должно расти (Христу, рожденному в зимнее солнцестояние), а мне умаляться". [411] Известно, что в индуистской традиции восходящая фаза находится в связи с дева-яной, а нисходящая фаза с питри-яной; следовательно, в Зодиаке знак Рака, соответствующий летнему солнцестоянию, является "вратами людей", открывающими доступ к питри-яне, а знак Козерога, соответствующий зимнему солнцестоянию, является "вратами богов", открывающими доступ к дева-яне. В реальности именно восходящая половина годового цикла является «радостным», т. е. благотворным или благоприятным периодом, а его нисходящая половина является периодом «грустным», т. е. злотворным или неблагоприятным. Естественно, тот же характер отличает каждые из врат солнцестояния, открывающих эти два периода, на которые разделяется год самим направлением движения солнца.