Тектология (всеобщая организационная наука). Книга 2 - Богданов Александр Александрович

Принцип предельных равновесий относится к числу тех, которые имеют универсальное значение для человеческой практики. На него всецело опирается производственная и вообще вся трудовая деятельность людей: она исходит из предвидимых предельных равновесий, в чем и заключается ее «целесообразность» или «планомерность».

Человеческие активности, как мы знаем, ничем существенно не отличаются от активностей внешней природы, из которых они взяты; организационные и дезорганизационные процессы, выполняемые человеком, также ни по методам, ни по закономерности не выделяются из процессов природы; и весь труд человеческий есть не что иное, как бесконечная цепь кризисов С. Его активности как бы врываются в объекты природы, вступают во взаимодействия с их элементами; из конъюгации стихийного комплекса с комплексом трудовых усилий получается заранее известное предельное равновесие, новая форма — продукт.

Это отнюдь не простое сравнение, а точное тектологическое описание факта. Совершенно не важно, произошло ли соприкосновение руды с огнем, выплавившим из нее металл, случайно благодаря действию стихийных сил или вследствие трудового усилия человека: это последнее также включается в конъюгационный ряд, как те стихийные воздействия, и конечный результат такой же — кусок металла. Человек предвидит то предельное равновесие, которое соответствует его потребности или желанию, и вводит свои усилия в конъюгационный ряд так, чтобы оно именно и получилось: в этом отличие целесообразности от стихийности. А предвидит он на основе прежнего опыта по той самой, хотя бы точно не сформулированной, схеме, которую мы указали: чем более одинаков в разных случаях организационный материал и условия, в которых идут формирующие его процессы, тем более одинаковы должны быть предельные равновесия этих процессов — их организационные продукты.

Человеку нужен определенный продукт; и он знает, из каких комплексов, под какими воздействиями подобный продукт получался, случайно или не случайно, в стихийных комбинациях природы или в прежнем трудовом опыте: опираясь на это, он «прилагает свои усилия» к внешним объектам, т. е. нарушает тектологические границы объектов, вызывая желательный ряд кризисов С с надлежащими завершающими их D.

О ряде кризисов приходится здесь говорить потому, что даже простейшие акты производства не сводятся к одному такому кризису; а по мере своего развития процесс производства становится все сложнее, захватывая все более длинную цепь объектов. В новейших же механизмах число конъюгационных звеньев становится огромно. Пусть, например, начальный момент заключается в давлении пальца на кнопку: механическая активность врывается в систему замыкателя, нарушая ее равновесие. Измененное в результате соотношение частей этой системы ведет к замыканию тока, т. е. нарушению границ электрических комплексов; электрические активности, вступая в систему проводников и конъюгируясь с их активностями-сопротивлениями, изменяют их магнитное состояние; магнитные силы порождают кризисы механические: приводится в движение мотор; он же через множество конъюгаций передаточных аппаратов преодолевает сопротивления рабочего инструмента и материала и т. д., вплоть до намеченного и вычисленного предельного равновесия — специальной формы готового продукта. Каждое звено всего передаточного ряда, когда получается механическое или иное движение от других звеньев, испытывает действительный кризис в той или иной мере, но всей своей структуры — связей сцепления или натяжения, состояния теплового, электрического, магнитного и пр. Вся эта совокупность кризисов С вместе с производными от них D и образует структурную сторону производства.

Не менее, а часто еще более сложной цепью кризисов С развертываются процессы мышления. При этом, однако, предельные равновесия, к которым они приходят, заранее предвидятся гораздо реже, да и тогда обычно с меньшей определенностью и точностью, чем в трудовой практике. Следовательно, надо, как это ни странно звучит, признать, что процессы мышления в нынешней фазе развития человечества гораздо менее планомерны, т. е. более стихийны, чем практически-трудовые.

И это действительно так. В мышлении людей количество ошибок и неудач, т. е. дезорганизационных комбинаций, относительно гораздо больше, чем в производстве; только обходятся они людям гораздо дешевле, не составляют такой большой растраты активностей, как ошибки и неудачи трудовой практики. Поэтому человечеству выгоднее переносить, как можно чаще и полнее, стихийность исканий из второй области в первую. Длинные и сложные ряды мысленных комбинаций проверяются реально каким-нибудь одним, иногда несложным экспериментом; и если в нем предельное равновесие получается не то, которое соответствует результатам мысленного ряда, он весь отбрасывается ценой одной лишь практической неудачи, вместо многих бесплодных попыток. Планомерность жизни в целом, таким образом, возрастает.

Все кризисы начинаются с фазы С и также все заканчиваются на фазе D. Поэтому если мы выделяем особенную группу кризисов D, то имеем в виду только преобладающее значение фазы D. Дело, следовательно, будет идти о таких кризисах, где она представляет специальный интерес, выступает на первый план. Так как именно там она легче всего может быть исследована, то это и будет, в сущности, исследование фазы D вообще, ее закономерностей для всяких кризисов.

Пусть имеется однородный комплекс устойчивой структуры, например кусок твердого металла. Все равно, какими воздействиями, — фаза С нас теперь не занимает, — положим, хотя бы путем разреза идеально острым ножом, он разделяется пополам. Два куска металла вместо одного: на первый взгляд, кризис уже закончен. В действительности это не так: ряд структурных изменений только начат.

На месте разреза в каждом из двух кусков получается новый «пограничный слой». А пограничный слой находится уже в совершенно иных условиях и приобретает соответственно иные свойства, чем прежде, когда он занимал внутреннее положение. Процесс этого изменения образует вторую стадию кризиса.

Новый поверхностный слой преобразуется в своем молекулярном состоянии, так как сцепление действует на него теперь только с одной стороны; и в своем электрическом состоянии, так как в нем концентрируются свободные электроны, и в тепловом, так как делается исходной областью нагревания или охлаждения всего куска; химически этот слой становится полем реакций с окружающей средой; механически он начинает испытывать трение и непосредственные толчки из этой среды и т. д. В общем, можно резюмировать так: создается новая область непосредственных внешних влияний на данный комплекс, новая сфера обмена его активностей с внешним миром.

Очевидно, что здесь должны начаться усиленные по сравнению с прежними процессы подбора, направленные в стороны приспособления новой пограничной части комплекса к изменившимся для нее условиям. Поскольку среда комплекса в целом остается прежняя, постольку можно ожидать, что эти процессы будут приводить к «схождению» новой пограничной части с имевшимися раньше такими же. Например, блестящая ровная поверхность разреза тускнеет, уподобляясь остальной поверхности куска, вследствие химического влияния атмосферы или механически повреждающих воздействий и т. п. А далее структурные изменения неизбежно распространяются от нового пограничного слоя сначала на ближайший к нему внутренний, затем на следующий, причем выступает на сцену знакомая нам схема «степенного подбора». Это — третья стадия преобразования, которая и должна привести к предельному равновесию.

Характер этого равновесия здесь предвидеть не трудно. При однородности металла каждый из получившихся кусков только количеством организационного материала отличается от первоначального комплекса и должен принять соответственно сходную с ним структурную форму. Сходную, но не тождественную, как мы видели в предыдущем на примере капли воды: там каждая из двух получившихся капель принимает вид эллипсоида, как и первоначальная, по закону минимума поверхности, — но эллипсоида, несколько менее сплюснутого. В нашем нынешнем примере процессы изменения и подбора несравненно более медленны, но закономерность их, вплоть до принципа минимума поверхности, та же самая; и количественная разность в сумме материала также влечет некоторую, хотя бы минимальную, «бесконечно малую», т. е. практически неуловимую разность окончательной формы от первоначальной.