<§ 29. Выход за пределы сферы абсолютной данности как необходимое условие возможности феноменологической науки>
Итак, ответ на вопрос, возможна ли наука, рассматривающая данности, констатируемые при помощи феноменологического метода, будет зависеть первым делом от того, как мы интерпретируем ценность данностей этого типа, который встречает нас здесь в качестве «феноменологического опыта», в качестве разного рода трансцендентных феноменологических рефлексий.
Однако мне хотелось бы выразиться поточнее. Если бы мы пожелали ограничиться данностью cogitato как абсолютно несомненной данностью, т. е. как данностью восприятия в том виде, в каком она произрастает из феноменологической редукции и рефлексии при выполнении длящейся cogitatio, то нам пришлось бы всякий раз произносить лишь «вот это», но было бы неясно, каким образом из этого можно было бы извлечь какое — либо научное познание. Ныне же выясняется, что при ретенции, при — поминании, ожидании, а тем более при феноменологической редукции всякого внутреннего и внешнего человеческого опыта, [но] с привлечением его многообразного содержания, феноменологические данности обрушиваются на нас в бесконечной полноте (а именно, благодаря тому обстоятельству, что, например, при при — поминании возможна не только одна [единственная] рефлексия и редукция, делающая из самого при — поминания как переживания объект абсолютно дающего феноменологического восприятия, но и вторая рефлексия и редукция, протекающая, так сказать, в при — поминании и приводящая при — поминаемое переживание, в качестве феноменологической бывшести, к данности, но уже не к абсолютной данности, исключающей всякое сомнение; и точно так же во всех остальных случаях). Все эти предметности, называемые нами феноменологическими, мыслятся как предметности единичные, индивидуальные, всякий феномен — как индивидуальное «вот это вот», как абсолютная однократность.
Психолог [455] скажет: «Да ведь все это — психические феномены, настоящие или прошедшие психические феномены, мои собственные или, если я принимаю (annehme) их на основе вчувствования, — феномены "другого"». Да, разумеется, притязание психолога на все то, что мы отграничили здесь в качестве своеобразного поля объектностей (Objektitaten), вполне закономерно, а именно — если все это рассматривается не в чистой феноменологической редукции, но постигается в качестве Я-переживания [456], как феноменом эмпирического «Я», причем психолог не имеет ни малейшего представления о том, сколь велики трудности, обусловливаемые натуралистической концепцией переживания, понятием переживания психологического. Тем не менее, пока все в полном порядке. Мы же настаиваем на том, что эмпирического субъекта следует равным образом выключить, и тогда феноменологически единичное бытие — это, естественно, уже не психологическое переживание. Если мы хотим говорить о «психическом», то необходимо будет говорить, скажем, о трансцендентально — психическом, в отличие от эмпирически — психического.
Так как же обстоит дело с ответом на поставленный вопрос? Можно ли допустить те разновидности феноменологического опыта, которые не имеют абсолютного характера [457]? С ответом, полагаю, придется подождать. Никто не требует от естествоиспытателя, чтобы модусы данности, на которых он основывает свои построения, были [непременно] абсолютными данностями. Не только потому, что требование это выглядело бы глупым, и даже абсурдным, но и потому также, что для того, чтобы основать строгую науку [458], это условие было бы излишним, как показывает само естествознание. А значит, ничто не мешает [нам] стремиться создать трансцендентальную психологию [459], науку [460] о переживаниях в феноменологической редукции. Феноменологический опыт [461] зачастую не лучше, и уж во всяком случае не хуже, опыта эмпирического. Раз так, почему бы феноменологической опытной науке не существовать наряду с натуралистической опытной наукой?! Таким образом, следует поразмыслить над тем самоочевидным обстоятельством, что всякому опыту должна соответствовать наука об опыте.
<§ 30. Имманентность и трансцендентность. Многозначность этих терминов и смысл имманентности и трансцендентности в сфере феноменологии>
При этом следует обратить внимание на то, что этой науке пришлось бы иметь дело с объектами, которые, будучи в каждом конкретном случае «трансцендентными» по отношению к опытному познанию (Erfahren) — а именно, поскольку они являются, скажем, воспомянутыми или ожидаемыми, — тем не менее имманентны в другом, более существенном смысле [462], а именно — что по собственной своей природе они с необходимостью даются сами по себе и абсолютно; в принципе, их можно воспринимать абсолютно, а тем самым и созерцать абсолютно в при — поминании [463]; они не являются предметностями, [данными] через явление, через простое отображение (blosse Darstellung).
В самом деле, своеобразие природы и всего того, что значится под этим наименованием, заключается в том, что нечто в этом роде выходит за пределы опытного познания (das Erfahren) не только в том его смысле, что оно не дано абсолютно, но и в том, что оно принципиально не может быть дано «абсолютно», поскольку оно необходимо дано через отображение (Darstellungen), через оттенки [464], а оттеняющее отображение в принципе не может быть редупликацией самого отображаемого [465].
Вы замечаете, что выражения «имманентность» и «трансцендентность» многозначны и что поэтому необходимо правильно воспринимать мои недавние высказывания о трансцендентности и имманентности.
О трансцендентности можно говорить:
1) Во — первых, в самом общем смысле слова, поскольку объект познания в акте познания (и вообще в сознании, объектом которого он является) сам не относится к настоящему (nicht selbst gegenwartig ist). Зато он входит, собственно, в сущность интенционального отношения (а именно таково отношение между сознанием и объектом сознания), поскольку сознание, т. е. каждое конкретное cogitatio, является сознанием чего — то, что не является им самим. И сказанное распространяется на случай феноменологического смотрения (Schauung); даже феноменологически рассматриваемое не присутствует, в подлинном смысле слова, в акте [466]. Однако применительно к этому не говорят о трансцендентности, поскольку было бы бессмысленно говорить о ее противоположности — имманентности.
2) Совершенно иначе, когда на одну доску ставится воплощенно — актуальное присутствие для сознания (das dem Bewusstsein… leibhaft Gegenwartigsein) — всегда понимаемого как определенный акт [467]— в самом строгом смысле и его [присутствия] отрицание, положенность во мнении без подобного самоприсутствия (das Gemeintsein ohne solches Selbstgegenwartigsein). Этот самый строгий смысл заключается в том, что сознание является рассматриванием (Schauen), которое теперь само имеет или само ухватывает, само касается того, что оно рассматривает; как когда рассматривание направлено на cogitatio, которое теперь является живым настоящим, и, при рассматривании, как бы имеет ее в себе. Тогда вместе они создают единство настоящего (Gegenwartseinheit), как учит рефлексия; живо — актуальное рассматривание едино с живо — актуальным рассматриваемым. Это одна противоположность имманентности и трансцендентности. На стороне имманентности значится лишь рассматриваемое (и в любом случае можно было бы добавить, что то, что может рассматриваться подобным способом, едино с актуально рассматриваемым таким образом, что последнее может связываться с первым перемещением рефлектирующего взгляда), а на стороне трансцендентности тогда могло бы значиться все остальное, и прежде всего все неактуальное (Nichtgegenwartige), хотя и осознаваемое как объект. Даже когда феноменологически редуцированное при — поминание, или даже ретенция, репродуцирует бывшеерассматриваемым (Geschautgewesenes), это воспоминаемое будет трансцендентно сознанию «воспоминания».
