Заветы Ильича. «Сим победиши» - Логинов Владлен Терентьевич

«Ввиду того, что т. Рыков получил отпуск с приезда Цюрупы (приезд ожидается 20.IX), а мне врачи обещают (конечно, лишь на случай, если ничего худого не будет) возвращение на работу (вначале очень умеренную) к 1.Х, я думаю, что на одного т. Цюрупу взваливать всю текущую работу невозможно, и предлагаю назначить еще двух замов (зампред СНК и зампред СТО), именно: т. Троцкого и Каменева. Распределить между ними работу при участии моем и, разумеется, Политбюро, как высшей инстанции»³.

Казалось бы, все понятно. СНК и СТО надо укрепить, и Ленин выкатывает туда две «здоровые пушки» — Троцкого и Каменева. Но все понятно, если смотреть на это с точки зрения дела. А вот если взглянуть на данное предложение через призму личных отношений, то все сразу осложняется.

Первым в перечне фамилий у Ленина стоит Троцкий — значит, он идет на зампреда СНК, а Каменев — на зампреда СТО, но это менее значимая должность, ибо СТО — всего лишь комиссия Совнаркома. Помимо этого, хотя в письме и оговаривалось, что Политбюро остается «высшей инстанцией», из семи его членов уже четверо, то есть большинство, оказывается в Совнаркоме. Иными словами, такая передвижка могла существенно изменить тот расклад сил, который сложился за время болезни Ленина.

Получив ленинское письмо, Сталин на следующий день, 12 сентября, приезжает в Горки. Они проговорили более двух часов. После отъезда Сталина, размышляя о беседе (и памятуя о совете Гетье), Владимир Ильич долго гулял: «ходил в санаторий во вторую дачу (около S версты), там долго сидел, вернулся домой, обошел без отдыха весь парк и фруктовый сад» — это запись Кожевникова. На следующий день, 13-го, состоялась двухчасовая беседа Ленина с Каменевым, причем половина ее проходила конфиденциально в саду¹.

Между тем, на ленинском письме Сталин делает пометы: «Совершенно секретно», подчеркивает слова «по телефону'», а по существу предложения Ленина пишет: «За (Сталин)». Встретившись с Троцким, он показывает ему письмо и от себя добавляет, что Льву Давыдовичу предполагается отдать под «специальное попечение» ВСНХ.

Выстраиваться в один ряд с другими зампредами СНК, как и вообще погружаться в мелочную рутину хозяйственных дел, проходящих через ВСНХ, Троцкий явно не хотел. Помимо этого он как раз собрался в отпуск для подготовки доклада конгрессу Коминтерна. «Если ЦК назначит, — якобы заявил он, — то, разумеется, как всегда, подчинюсь ЦК, но… буду смотреть на такое решение, как на глубоко нерациональное, целиком идущее против всех моих организационных и административно-хозяйственных воззрений, планов и намерений».

И тут же, прямо под голосованием Сталина — «За», Троцкий пишет: «Категорически отказываюсь». Остальных членов Политбюро Сталин опрашивает по телефону: Рыков — «за», Томский — «воздерживаюсь», Калинин — «не возражаю, Каменев — «воздерживаюсь».

Полученный результат (три «за», двое — «воздержались», один — «против») Сталин сразу же оформляет официальным протоколом. 14 сентября, без приглашения Троцкого на заседание, Политбюро принимает решение: «Политбюро ЦК с сожалением констатирует категорический отказ т. Троцкого и

¹ См._: РГАСПИ. Ф. 16. оп. 2. Ед. хр. 12. Л. 89.

предлагает т. Каменеву приступить к исполнению обязанностей заместителя с приезда т. Цюрупы»¹.

В эти дни состоялся и разговор Троцкого с Лениным (видимо, по телефону), в котором он изложил мотивы своего отказа. Заместитель у председателя СНК должен быть один, полагал Троцкий, причем — постоянный и освобожденный от других постов. А существование «коллегии замов», каждый из которых несет множество других функций — наркомов, а уж тем более совмещение поста председателя ВСНХ, он считает совершенно нецелесообразным.

Владимир Ильич заметил, что ни о каком кураторстве ВСНХ или другого хозяйственного ведомства речь не шла, и он предполагал отдать под наблюдение Троцкого прежде всего Наркомпрос. Но коли Лев Давыдович не хочет, Владимир Ильич «против моего желания не станет предлагать меня в замы». В принципе же он согласен, что вопросы структуры органов управления и подбора кадров действительно нуждаются в серьезном изучении и обсуждении. Так изложил суть беседы Троцкий ^{805 806}.

Можно полагать, что такая версия имела под собой реальные основания. Именно в это время в Наркомпросе обострился конфликт между Луначарским и комфракцией профильного профсоюза, которая обвинила его в полном развале всей школьной работы. Дело дошло до того, что комфракция обратилась в ЦК партии с просьбой заменить Луначарского Троцким, чтобы он «железной рукой» навел порядок в школьном деле.

Очевидно, что предлагать Троцкому опекать ВСНХ, который уже курировали по линии СНК такие «крепкие хозяйственники», как Цюрупа и Рыков, Владимир Ильич не мог. Не мог он, в дополнение к наркомвоену, предлагать и пост наркома просвещения. А вот в качестве зампреда СНК заниматься проблемами культуры, образования и просвещения, которым Ленин придавал первостепенное значение, — это вполне могло иметь место.

Надо сказать, что любой самый простой вопрос, если его политизировать, а тем более перенести в сферу личностных отношений, может приобрести скандальный, а главное — тупиковый характер. Поэтому даже к самым искренним свидетельствам участников тех или иных интриг или склок сам Ленин относился весьма критически. Мария Ильинична справедливо написала о Владимире Ильиче: «Дело было для него на первом плане, личное он умел подчинять интересам дела…»

И она подробно характеризует отношение Ленина к Троцкому и Сталину: «На одном заседании ПБ Троцкий назвал Ильича “хулиганом”. В.И. побледнел, как мел, но сдержался. “Кажется, кое у кого тут нервы пошаливают”, что-то вроде этого сказал он на эту грубость…

Симпатии к Троцкому и помимо того он не чувствовал — слишком много у этого человека было черт, которые необычайно затрудняли коллективную работу с ним. Но он был большим работником, способным человеком, и В.И., для которого, повторяю, дело было на первом плане, старался сохранить его для этого дела…

Чего ему это стоило — вопрос другой. Крайне трудно было поддерживать равновесие между Троцким и другими членами ПБ, особенно между Троцким и Сталиным. Оба они — люди крайне честолюбивые и нетерпимые. Личный момент у них перевешивает над интересами дела… Авторитет В.И. сдерживал их, не давал этой неприязни достигнуть тех размеров, которых она достигла после смерти В.И. Думаю, что по ряду личных причин и к Зиновьеву отношение В.И. было не из хороших. Но тут он опять-таки сдерживал себя ради интересов дела»¹.

Все эго Мария Ильинична написала предельно лаконично и точно. А вот ее соображение относительно того, что предложение Троцкому стать зампредом СНК, сделанное Лениным 11 сентября, носило «характер дипломатии» — вызывает сомнения, ибо переносит вопрос в столь неприятную для Владимира Ильича зыбкую сферу интриг. А ее сделанное тут же указание на то, что за время ленинской болезни Зиновьев так ни разу и не появлялся в Горках — фактически неточно ^{807 808}.

Все, видимо, было и проще и сложнее. Именно после консилиума 11 сентября Владимир Ильич убедился в том, что работать в прежнем режиме не сможет и что надо укреплять СНК Сама Мария Ильинична там же пишет, что по отношению к Троцкому Ленин стремился «сделать возможным дальнейшую совместную работу с ним». Поэтому и написал он в этот день указанное письмо. Троцкий отказался?! Что ж, насильно на такие посты не назначают. Вот и все.

Ленин думал только о деле и не до «дипломатии», а говоря проще — не до интриг ему было. Как говорят в таких случаях — «не царское это дело». Вот сентябрьская запись врача Алексея Михайловича Кожевникова: «В.И. видит, что он еще недостаточно поправился не только для большой работы, но даже не уверен, что сможет ее нести в том размере, как это было выработано. Сомневается В.И. и в том, что сможет выступить с большой речью на конгрессе Коминтерна»¹.