Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Козлов Сергей Владиславович

Тут мимо меня граната как шарахнет в наливник, что сзади нас шел. Наливник горит. Я прикидываю, что если он сейчас взорвется, то нам всем будет очень жарко. Пытаюсь понять, откуда же эта штука прилетела. Смотрю, вроде кто-то копошится метрах в 170 от нас. Глянул в прицел, а «душара» уже новую гранату готовит... Свалил я его с первого выстрела, аж самому понравилось. Начинаю искать в прицеле цели. Еще один «душок» в окопе сидит, из автомата поливает. Я выстрелил, но не могу с уверенностью сказать, убил или нет, потому что пуля ударила по верхнему обрезу бруствера на уровне груди, за которым он сидел. Дух скрылся. То ли я его все же достал, то ли он решил больше не искушать судьбу. Снова прицелом повел, смотрю, на перекате дух «на четырех костях» в гору отползает. Первым выстрелом я его только напугал. Зашевелил он конечностями активнее, но удрать не успел. Вторым выстрелом, как хорошим пинком в зад, его аж через голову перекинуло.

Пока я по духам палил, Аркаша горящий наливник отогнал и с дороги сбросил. Прислушался, вроде пулемет работает. Сзади что-то подожгли, и черный дым пошел в нашу сторону по ущелью, из-за него в прицел ни фига не видно. Прикинули мы с Дмитрием — так срочника звали, — что пора нам отсюда отваливать. Собрались и рванули через дорогу, упали за бетонные блоки перед мостом. Голову не поднять, а пулеметчик тем временем долбит по наливникам, и небезуспешно. Поджег он их. Лежим мы с Димой, а мимо нас в сторону моста течет речка горящего керосина шириной метра полтора. От пламени жарко нестерпимо, но, как выяснилось, это не самое страшное. Когда огненная река достигла «Урала» с зарядами для САУ, все это добро начало взрываться. Смотрю, вылетают из машины какие-то штуки с тряпками. Дима пояснил, что это осветительные снаряды. Лежим, считаем: Дима сказал, что их в машине было около 50 штук. Тем временем загорелся второй «Урал» с фугасными снарядами. Хорошо, что он целиком не сдетонировал, снаряды взрывами разбрасывало в стороны.

Лежу я и думаю: «Блин, что же это нами никто не командует?». Как оказалось потом, Хаттаб так все грамотно спланировал, что буквально в самом начале боя все управление, которое ехало на двух командно-штабных машинах, было выкошено огнем стрелкового оружия, а сами КШМ так и простояли нетронутые в ходе всего боя.

Вдруг во втором «Урале» с фугасными боеприпасами что-то так взорвалось, что задний мост с одним колесом свечой метров на 80 ушел вверх, и, по нашим соображениям, плюхнуться он должен был прямо на нас. Ну, думаем, приплыли. Однако повезло: упал он метрах в десяти. Все в дыму, все взрывается. В прицел из-за дыма ничего не видно. Стрельба беспорядочная, но пулеметчик духов выделялся на общем фоне. Решили мы из этого ада кромешного выбираться, перебежали в «зеленку». Распределили с Димой секторы обстрела. Я огонь по фронту веду, а он мой тыл прикрывает и смотрит, чтобы духи сверху не пошли. Выползли на опушку, а по танку, который в хвосте колонны стоял, духи из РПГ лупят. Раз восемь попали, но безрезультатно. Потом все же пробили башню со стороны командирского люка. Из нее дым повалил. Видимо, экипаж ранило, и механик начал сдавать задом. Так задом наперед он прошел всю колонну и, говорят, добрался до полка.

Тогда считать мы стали раны

Прошел час с начала боя. Стрельба стала затихать. Я говорю: «Ну все, Дима, дергаем в конец колонны!». Пробежали под мостом, смотрю, сидят какие-то в «афганках», человек семь, рядом два трупа. Подбегаем. Один из сидящих поворачивается. О, боже! У него черная борода, нос с горбинкой и бешеные глаза. Вскидываю винтовку, жму на спуск... Поворачиваются остальные — наши. Хорошо, я не дожал. Контрактник бородатый оказался. Он и без меня ошалевший сидит, заикается, сказать ничего не может. Кричу: «Дядя, я же тебя чуть не завалил!». А он не врубается.

В нашу сторону БМП «хромая» ползет, раненых собирает. Ей попали в торсион, и она так и ковыляет. Закинули раненых внутрь, вырулили на дорогу — вокруг машины догорают, что-то в них рвется. Перестрелка почти затихла.

Едем. Где-то ближе к Аргуну на дороге мужики кричат: «Ребята! У нас тут раненые. Помогите!». Спрыгнул я к ним, а машина дальше пошла. Подхожу к ребятам. Они говорят: «У нас майор ранен». Сидит майор в камуфляже, со знаком морской пехоты на рукаве. Сквозное ранение в руку и в грудь. Весь бледный от потери крови. Единственное, что у меня было, — это жгут. Перетянул я ему руку. Разговорились, выяснилось, что он был замполитом батальона на Тихоокеанском флоте. В это время кто-то из ребят вспомнил, что в машине везли пиво, сигареты, сок и т. д. Я ребят прикрыл, а они сбегали притащили всего этого добра. Лежим, пиво попиваем, покуриваем. Темнеть начало. Думаю: «Сейчас стемнеет, духи спустятся, помощи нет, и нам — кранты!». Решили позицию получше выбрать. Облюбовали пригорочек, заняли его, лежим, ждем. Ребята из РМО мне обстановку показывают. Машины с боеприпасами духи пожгли из РПГ, а те, что с продовольствием, просто посекли из стрелкового оружия.

То ли помощь придет...

Заработала артиллерия, очень аккуратно, только по склонам, и не задевая ни населенный пункт, ни нас. Потом пришли четыре Ми-24, отработали по горам. Стемнело. Слышим, со стороны 324-го полка — жуткий грохот. Оказывается, подмога катит. Впереди Т-72, за ним БМП, затем снова танк. Не доезжая метров 50, он останавливается и наводит на нас орудие. Думаю: «Все! Духи не грохнули — свои добьют с перепугу!». Вскакиваем, руками машем — мол, свои. Танк покачал стволом, развернулся и как шарахнет в «зеленку» в 20 метрах от себя. С этой «подмоги» народу повыскакивало — по траве ползают, вокруг себя из автоматов поливают. Мы им орем: «Мужики, вы что ползаете? Тут же никого уже нет». Оказывается, это была разведка 324-го полка. Подошел я к офицерам, говорю: «Что вы здесь-то воюете? В голову колонны идти надо!». А они мне: раз ты здесь был да еще и соображаешь, бери десять человек и двигай с ними, куда сам сказал.

Походил я, нашел разведчиков, и двинулись мы вперед. Я насчитал более сорока сгоревших трупов. Судя по тому, какие машины остались целы, у духов была четкая информация, что где находится. Например, медицинский МТЛБ вообще остался нетронутым, только механика из стрелкового оружия завалили, а ЗУшка за ним буквально в сито превращена. Потом мы интересовались, почему помощь пришла так поздно: если бы они пришли на час-полтора пораньше, то в голове колонны кто-нибудь да уцелел бы, а так там до последнего один БРДМ сопротивлялся, в котором почти всех поубивали.

Как рассказали потом парни из 324-го полка, когда они доложили, что в ущелье мочат нашу колонну и неплохо бы рвануть на помощь, им ответили, чтобы не дергались и стояли, где стоят. Помощь пришла к нам спустя два с половиной часа, когда уже все было кончено.

С. Козлов

Гром не грянет — генерал не перекрестится

16 апреля 1998 года на дороге неподалеку от населенного пункта Большой Малгобек в Ингушетии из засады была расстреляна группа инспекторов Генерального штаба. Расстреляна так легко, играючи, что специалисты только руками разводили. История начала быстро обрастать сказочными подробностями. Говорили о предательстве, о всепроникающей разведке чеченцев. Правда, как обычно, оказалась проще, жестче, злее.

Чертова дюжина

Инспекция Генерального штаба во главе с начальником Генштаба генералом армии Квашниным прибыла в Моздок 13 апреля. Комиссия должна была проверить боеготовность и состояние снабжения подразделений российской армии, дислоцированных вблизи границы с Чечней. Прибытие комиссии в Моздок и ее планы широко освещались в местных средствах массовой информации. Планы комиссии более детально были известны в штабе Временной объединенной группировки и в штабе полка, подразделения которого проверялись.

Удивительно, но ни одному из руководителей самого высокого уровня и в голову не пришло, что подразделения проверяемого полка находятся на позициях не от хорошей жизни, что всему виной мятежная Чечня под боком. Комиссия работала несколько дней, посещая позиции МСП, и в ходе этих поездок 24 офицера и генерала Генштаба охранялись пятью солдатами разведроты и их командиром. Поездкой в Малгобек комиссия должна была завершить свою работу. Поскольку до проверяемого взводного опорного пункта от Моздока было 80 километров, выезд запланировали на 8 утра. Весна на Кавказе характерна плотными туманами, особенно в утренние часы. Именно таким и оказалось утро дня выезда. Видимость была не более 10 метров, но постепенно стало проясняться, и поездку решили не откладывать. Колонна построилась, как и в предыдущие дни: впереди — УАЗ-469 с офицерами и генералами, затем автобус на базе ГАЗ-66 с охраной и офицерами, замыкающим снова УАЗ-469 с офицерами и генералами комиссии. Ни один член комиссии не был вооружен даже пистолетом.